12-03-31

Общество

Нижегородская «инквизиция»

Проблемы у нижегородских оппозиционеров продолжают нарастать — теперь уже до неприличных масштабов

С начала 2012 года региональная оппозиция оказалась под прессом со стороны не только правоохранительных органов, но и загадочной «нижегородской инквизиции», как эти люди сами себя назвали. К весне давление усилилось. Причём под оппозицией надо понимать не только партийцев, но и гражданских активистов, объединившихся в Нижегородский гражданский совет.

Камень, брошенный в окна квартиры Староверова, летел с такой силой, что попал в компьютер, стоявший в комнате

До 4 марта

Март ознаменовался крупным политическим событием — победой Владимира Путина на президентских выборах Владимира Путина. До выборов активно тиражировались мнения различных «экспертов» о том, что уж после 4 марта власти точно начнут закручивать гайки и всем «болотникам» и прочим «несогласным» мало не покажется. Но несколько выпадов в адрес нижегородских активистов произошли ещё в феврале.

4 февраля. После митинга «За честные выборы» в районе Алексеевской люди, представившиеся сотрудниками ФСБ, затолкали в свою машину представителя Объединенного Гражданского Фронта Николая Николаева. В машине его избили, а затем высадили на площади Свободы.

19 февраля. Возле своего дома избит член НГС Алексей Садомовский. Нападение произошло перед началом автопробега «Белые улицы». Нападавшие подъехали на автомобиле, номер которого был в тот же день передан в следственные органы. О ходе расследования по данному факту ничего не известно, потерпевшим Садомовский признан не был.

29 февраля. У дома члена ПАРНАС Анны Степановой расклеены листовки с угрозой физической расправы.

Все перечисленные события можно объяснить своеобразной ­реакцией ­недоброжелателей на появление в Нижнем Новгороде 15 января 2012 года коалиции под названием «Нижегородский гражданский совет», к которой присоединились люди, активно участвовавшие и участвующие в организации протестных акций.

При этом все акции протеста, состоявшиеся в Нижнем Новгороде с 4 ­декабря по 5 марта, проходили массово, ярко, дерзко и, главное, в отсутствие согласования с городской администрацией. Задержание десятка активистов произошло лишь на акции 24 декабря, но разгоном митинга это назвать было нельзя.

После 4 марта

Однако после путинских выборов ситуация резко поменялась. Вторая мартовская акция — 10-го числа — была разогнана силами ОМОН и БСН. Ну и действительно, сколько можно терпеть все эти шествия по центральным улицам и площадям города. Не дают же проходу нижегородцам и гостям города. Сил никаких нет. А чего вы хотели? Вас же предупреждали: будут закручивать гайки. Да и ОМОН, наконец, вернулся из командировок в Москву и Санкт-Петербург.

Опять же, властям тоже требуется иногда выпускать «протестный пар». Ведь всю зиму они терпели эти акции, да еще и несогласованные. Терпение не бесконечное у них, не роботы, в конце концов. К тому же 5 марта протестующие подступились к самому Кремлю. Очевидцы отмечают, скажем так… напряженные лица полицейских, которые в тот вечер перегородили воротами митингующим проход в Кремль. Интересно, какие чувства испытывали обитатели крепости?

И это напряжение нарастало.

10 марта. Очередная несогласованная акция оппозиционных сил. Колонна, пестревшая различными знаменами и растяжками, не прошла и ста метров. Дорогу перегородил ОМОН, который стал рассекать толпу. Полицейские окружили голову колонны. С одной стороны давил ОМОН, с другой — БСН. Причем бравые бойцы специального назначения методично били коленями в пах активистам, придавленным к ним сотрудниками ОМОН. В результате было задержано 80 человек, «мешавших проходу граждан». 50 из них доставили в ОП-7 (Советский район), 30 — в ОП-5 (Нижегородский район). В отделениях началось торжество закона. В ОП-7 оформлять протоколы на задержанных начали только часов через пять, хотя обязаны делать это в течение трех часов после доставления в отдел. Ни в ОП-7, ни в ОП-5 полицейские не пустили членов Общественной наблюдательной комиссии. Ну и еще в ОП-5 у задержанных пытались незаконно снять отпечатки пальцев. «Чё, есть что скрывать?» — последовала реакция полицейской на моё «нет» при попытке «откатать пальчики». Пришлось объяснить сотруднице, при каких обстоятельствах она имеет право провести задержанному дактилоскопию.

В итоге в каждом отделе оставили на ночь по десять задержанных, ­чтобы назавтра доставить их в суд. При том что по протоколам удерживаемые в ОП-5 граждане числились свободными! (Суд, конечно, воспользовался этим казусом, не включив срок содержания под стражей в срок ареста некоторым из активистов, впоследствии отправившихся в спецприёмник за «неповиновение сотрудникам милиции» во время задержания).

Следующий день 20 задержанных провели в ПАЗиках в компании сотрудников БСН, которые увлеченно просматривали на Youtube ролики с разгона акции 10 марта. Рассмотрение дел растянулось до позднего вечера, и присутствующие в суде арестанты и группа поддержки буквально захватила здание суда.

С этого дня начала набирать обороты жёсткая, так сказать, «карательная» кампания. По крайней мере, выглядит происходящее именно так.

После 10 марта

С 11 по 17 марта — суды над участниками мирной акции «За честные выборы»; в этих же числах несколько попыток разбить палаточный лагерь у памятника Минину;

22 марта — попытка срыва собрания членов Нижегородского гражданского совета: полицейские пришли в офис Станислава Дмитриевского, где проходят собрания НГС, и учинили поиск «взрывного устройства»;

24 марта — очередная атака на офис Дмитриевского: на этот раз «неустановленные лица» ночью попытались поджечь здание, облив фасад бензином и забросив внутрь несколько бутылок с зажигательной смесью; здесь стоит ­напомнить, что 3 марта «неустановленные лица» оставили на двери офиса своего рода предупреждение в виде записки (см. фото на стр. 13. — Прим. ред.).

И наконец, 27 марта состоялась пока что последняя акция «нижегородской инквизиции» — камнями разбили окна в квартире активиста «Другой России», журналиста и сисадмина «Новой» в Нижнем» Юрия Староверова, также являющегося членом Нижегородского гражданского совета. Один из камней попал в компьютер, стоящий в комнате. Так что бросали сильно. Опять же, аналогичную акцию «неустановленные лица» провели 2 марта, в отношении всё того же многострадального офиса Дмитриевского. Тогда дверь облили оранжевой краской и разбили в ней стекло.

Ни на одну из этих выходок не последовало должной реакции со стороны правоохранительных органов. Такое ощущение, что после «Казанского дела» полицейские вообще боятся контактировать с гражданами. Кстати, полицейские так и не ­удосужились войти в дом и осмотреть разбитые стекла — взяли объяснения у жены Староверова прямо в служебном автомобиле.

Если с местом проведения собраний НГС все более или менее понятно, то почему последней целью оказалась квартира Староверова, который к тому же не смог бы по достоинству оценить акцию устрашения, поскольку в тот день всё ещё находился под арестом за участие в акции 10 марта? Может быть, это связано с тем, что квартира Староверова считается эпицентром экстремизма среди нижегородских борцов с этим самым экстремизмом? К ней так и тянет, например, начальника Центра Э Алексея Трифонова, который в 2008–2009 годах лично провёл три обыска в квартире Юрия. При этом у подъезда Староверова перед каждой акцией протеста дежурят «машины с людьми в штатском».

С некоторых пор эти самые «люди» дежурят у квартир и других участников протестных акций. Вообще, для активистов уже привычными стали «беседы» с оперативниками Центра Э. Естественно, ни о какой профилактике экстремизма здесь речь не идет: все, что они слышат, — можно назвать психологическим давлением, попытками запугать. Рашид Нургалиев, конечно, припозднился со своими ­предложениями о введении в вузах МВД лекций о человеколюбии и этими своими пассажами о том, что «надо просто научиться слушать и быть услышанным, надо уметь сопереживать, сочувствовать».

Стоит ли уж говорить о том, что в людях, похищавших Николаева в феврале, нижегородские оппозиционеры опознали старых знакомых из Центра Э. Да и человек, побивший Садомовского, оказался фигурой, известной в определённых кругах.

Вот и в последних акциях неуловимой «нижегородской инквизиции» сквозит что-то такое хамское, и какой-то неприятный осадочек остался… как от общения с косноязычными операми.

После 27 марта

Является ли это пресловутым закручиванием гаек? Думается, нет. Скорее это от безысходности. НГС существует по сей день, очередная протестная акция пройдёт уже 31 марта. Разгон шествия 10 марта с последующей судебной вакханалией только укрепил оппозицию во мнении, что власть слабеет и уже давно выпала из реальной жизни. Недаром нижегородские тележурналисты заговорили казённым языком о том, что главное для участников таких акций — провоцирование полиции на столкновения, а сами акции «мешают проходу граждан». Кода оправдание насилия выглядит неубедительно, приходится применять тяжелую артиллерию. Местное ТВ успешно перенимает опыт НТВ.

Ну и, конечно, нельзя обойти вниманием желание региональных властей избавить-таки дорогих нижегородцев и гостей города, гуляющих по центральным улицам, от необходимости постоянно натыкаться на колонны демонстрантов. Нижегородские политологи выдвинули идею о создании в городе Гайд-парка — места, где можно будет проводить любые политические акции без согласования с администрацией. Существование этого гетто на предложенных властью условиях будет железным аргументом в пользу насильственного разгона мирных акций на всех других улицах и площадях.

Мысль о том, что демонстранты больше и на метр не подойдут к Кремлю, несомненно, греет всех обитателей древней крепости. А может быть, стоит заложить ворота в Кремль кирпичом? А на работу добираться на вертолете, чтобы не услышать больше с той стороны забора обидных лозунгов…

Алексей Девяткин