№10 (42), 08.06.2007

Общество

Экзамен на терпимость

Перед школой — толпа выпускников. Выглядят парадно, в черно-белом, учителя тоже нарядны. Выпускное сочинение — серьёзное испытание для многих, кто никогда не писал никаких сочинений, а всегда списывал. Многие волнуются. Их просят не входить пока в школу.

 

Через несколько минут звучит требование оставить все имеющиеся при себе сумки и их содержимое в кабинете. Выпускники, держа в руках нашпигованные шпаргалками и книгами готовых сочинений, не торопясь, выполняют приказ.

Потом директор говорит краткую речь, и они парами, как когда-то в первый класс, поднимаются по лестнице и проходят в классы. Некоторые — действительно парами, даже под руку. Я сразу вспомнила, что в нашей школе были когда-то такие пары, ставшие вскоре семейными. Стою среди немногих дежурных: учителей, наблюдателей, проверяющих.

В классах всё рассчитано так, чтобы сидели ученики за партами по одному. На каждой парте — тетрадь, ручка и бутылка воды.

Только что беседовавшие на улице два парня входят в кабинет географии, и один из них решительно направляется к предпоследней парте ближайшего к двери ряда. Второй следует за другом и занимает последнюю.

— Где?

— Вон там, — мальчик кивком указал на портрет. — За ухом у Миклухи-Маклая.

В кабинете биологии — родители, переживающие и пришедшие оказать посильную помощь. Я в черно-белом сливаюсь, скорее, с выпускниками, чем с родителями. От родителей отличаюсь тем, что совершенно налегке: в легкой сумке нет ни книжек, ни шпаргалок.

Я — бывшая учительница. Бывшей литературы. Я читала все, что предписывает программа. Школьницей могла написать сочинение на любую тему, без шпаргалок. Более того, я думала, что все так делают. Я ведь даже не была при этом отличницей. Сейчас тоже могу написать сочинение. И сына научила. Без шпаргалок. Я прохожу в «родительский класс» и оглядываюсь. На партах разложены книги…

Оказывается, сейчас шпаргалки — уже не забота учеников — все шпаргалки печатают взрослые предприимчивые дяди и тёти большими тиражами. В книгах. В промышленных количествах. И предприимчивые родители покупают их. Они принесли множество заветных книг.

 

…В просторном директорском кабинете включенный телевизор и напряженное ожидание. По телевизору объявляют темы… Просят удалиться всех, кроме официальных представителей. Я давно заметила, что везде, в любой ситуации, в любом месте бывают официальные представители и неофициальные.

Дальше все разворачивается, как в импровизированном спектакле с хорошими актерами. Родители, выбрав из предложенных тему, которая в первом приближении есть в «шпаргалочниках», с большим энтузиазмом вырывают листы из книг и старательно оформляют тайные послания. При этом они молодеют прямо на глазах — школьное детство проснулось в каждом…

Некоторые звонят по мобильнику к другим участникам экзаменационного заговора, сидящим в Интернете, и те срочно распечатывали найденные на всемирных пространствах тексты, а затем юные курьеры — братья и сестры — мчатся к школе, сжав в руках страницы с мелкими распечатками… Не буду раскрывать разные ухищрения — их, оказывается, все знают.

Внешне все выглядит вполне пристойно.

Более того — списанные «сочинения» предпочтительнее для многих проверяющих, чем самостоятельные — в них нет диких разговорных оборотов, они куда глаже, их облизали со всех сторон кандидаты филологических наук, для которых написание «школьных сочинений» — привычная уже на сегодняшний день «халтура».

Это один из первых экзаменов на массовую терпимость к обману.

Видимо, бывшей учительницей для меня быть невозможно. Раз уж учительница, то навсегда. И бывшей литературы тоже, наверное, все-таки не бывает. Либо литература — искусство слова, искусство владения родным языком, либо — нет. Можно ли этому научить? Можно. Можно и нужно учить писать самостоятельные сочинения.

Но это очень непросто делать в атмосфере, которая сложилась на сегодняшний день. Ни в газетах, ни в журналах талантливо и самостоятельно написанное, да ещё развернутое, размышление не нужно. Нигде не будет востребована самостоятельность мышления на русском языке. Везде скажут: «У нас другой формат».

И это уже не формат «интервью со звездой». Это теперь уже просто формат теста. Это просто тест. Не путать с текстом — это противоположные друг другу вещи.

И должности редакторов в изданиях любого уровня, содержания и направленности все реже занимают литераторы и филологи. И все больше издателей, которые не читают то, что они издают. Ибо это, в лучшем случае — информация, а не литература.

Абитуриенты филологических факультетов демонстрируют поразительное невежество, редкостное незнание родной литературы, и нередко они приходят с такими знаниями и умениями не один раз, не один год, повторно. Упорно.

А знаете, почему? Почему они приходят снова и снова, завалив очередной экзамен по литературе, почему садятся писать очередное сочинение, почему хотят учиться литературе? Потому что литература — это целебно… И обманувшие, и обманутые на экзаменах вновь и вновь будут чувствовать — всю свою жизнь: литература — это важно, нужно, целебно. И школьный экзамен — это только видимость, игра, а настоящий экзамен будет долгим, очень долгим…

Марина Кулакова