№15 (52), 12.07.2007

Культурный слой

Страна людей

Он — просто русский поэт, нижегородец, автор нескольких пронзительных книг. Зовут его Владимир Жильцов. В молодости, при советской власти, он посидел в лагерях «за правду». Немногие нынче помнят нашумевшее в середине 60-х громкое университетское дело, когда пересажали горьковских мальчишек за то, за что награждать надо. А потом, как водится, торжественно реабилитировали. Видимо, генетика сыграла свою роль: его отец, чекист, был сослан на фронт командовать штрафной ротой за то, что на «спущенную сверху разнарядку на «врагов народа» бодро отрапортовал, что в районе оных нет. Другой бы озлобился, но не Владимир Жильцов: Разве можно прожить без России? Пусть по капельке выцедят кровь — Не уеду я в страны чужие Умирать за чужую любовь. И рыдаю от горькой потери — Сколько раз дети этой земли Умереть без нее не хотели, Если жить для нее не могли. Обычно про таких говорят — «Божий человек».

Но не просто все устроено в этом мире: именно Жильцов в Нижнем Новгороде сделал газету «Православное слово», а потом был одним из тех, кто стоял у истоков «Нижегородских епархиальных ведомостей». Власти духовные (если можно так выразиться) с чувством глубокой благодарности сократили должность Жильцова за несколько месяцев до достижения им пенсионного возраста. До выхода на пенсию он болтался между небом и землей, что, как я понимаю, не могло не отразиться на размере пенсии поэта.

В молодости его покарали за инакомыслие большевики, а к старости физической, в каком-то смысле календарной, отблагодарили те, кому мы, по идее, должны исповедоваться и кого должны называть духовными пастырями.

Он это предчувствовал, знал:

Платья — на вырост, тела — на погост…
Мир, как и прежде, разумен и прост.
Коротко, ясно. Просить не проси —
Так и живут на великой Руси.

К слову сказать, Владимир Иванович в девяностых годах был депутатом областного Совета депутатов трудящихся, работал в разных газетах Нижнего Новгорода. Его знают практически все властьпредержащие нашей области. Но работу он нашел совсем недавно. Будучи человеком совестливым, он посчитал ниже своего достоинства выехать из мутных времен переделов на «Лексусе» или вертолете, но просто прожить ему никто не помог. Хотя когда заходит речь о «культурном пространстве» нижегородчины, поэт Владимир Жильцов упоминается чуть ли не в первую голову. Таких, как он, — поэтов Божьей милостью — наперечет, их надо беречь, надо хранить. Посмертно человеку ничего не надо. Пусть ныне у нас немало молодых дарований, но что-то поддаются они влиянию чужих идей жизнеустройства, миропонимания, не видать среди них поэтов, что напишут, к примеру, так:

Что ж гордиться родимым развалом?
Что ж топтаться по вечным кругам?
Разве жизнь начиналась сначала,
Прислонившись к нездешним богам?
Но от века былого доныне,
Словно совесть и боль естества,
Не сгорая, горит над Россией
Голубая звезда Рождества.

Вообще, преступно загонять в «рыночные рамки» некоммерческую литературу, а особенно русскую поэзию. В очень многих странах мира, что заботятся о завтрашнем дне, существуют весьма щедрые государственные программы поддержки национальных литератур. Мы, как всегда, — исключение, однако, если подрастеряем культурную независимость, — дадим себя закабалить во всем прочем, не останется уже людей, способных написать, как Жильцов:

Утро ласковой мамой смеется,
Даль небес глубока и легка.
Словно лещ, распластавшись
На солнце,
Мокрым золотом светит Ока.

Как не понимают наши государственные мужи, что никакими нефтедолларами не заменишь рваную душу русского поэта, который бережет Родину в сердце своем крепче и бережней, чем вся «королевская рать» вместе взятая.

Пришло время заново учиться уважать художников, и не на словах, а на деле создавать им условия, дабы они могли как можно больше создать, сотворить, обороняя нашу культуру от нашествия варваров, что работают «простенько и со вкусом».

Большая удача при такой жизни взять в руки новую книгу Владимира Жильцова «Лисичкин хлеб» и прочесть:

Ибо знали, кто с хлебом в ладу,
В горле — кость завидущей ораве…
Русь любую ломила беду
С верой в правду, что Бог ей поставил.

Владимир Федоров