№23 (93), 10.12.2007

Общество

«Придёт серенький волчок…»

Средства массовой информации в один голос заявляют о каком-то запредельном рейтинге популярности президента Путина. Ну это ладно. Мы же знаем: в телеэфир выдать или, допустим, в газете напечатать можно все, что угодно. Но ведь и реальные политические практики (насколько они в нашем государстве сегодня возможны) исходят из того, что фигура Путина авторитетна. Более того, даже коммерческие практики (а это самый, казалось бы, верный показатель) свидетельствуют: Путин — состоявшийся бренд. Лет десять назад, помню, в Нижнем продавали дешевую водку с карикатурным изображением Бориса Николаевича в костюме Деда Мороза на этикетке. Водка «Путинка» пользуется уже всероссийской популярностью. Между тем, мне долгое время не удавалось увидеть живого поклонника нашего президента. И это явное несоответствие долгое время не давало мне покоя.

Нет, в телевизоре поклонников Путина полно. Любое телеобщение Путина с народом непременно включает в себя ритуал: «Дорогой Владимир Владимирович, спасибо Вам огромное…» Но, как уже было сказано, телереальность к собственно реальности имеет отношение очень приблизительное. Понятно, что чиновники всех уровней и начальники всех рангов готовы публично вещать о приверженности «Плану Путина» и своей личной преданности президенту — им по статусу положено. А вот так вот: чтобы сторонник Путина оказался простым человеком с улицы — это что-то странное. По моим, по крайней мере, ощущениям.

Я не имею ввиду людей, которые составляют мой обычный круг общения. Друзья, приятели, семья и даже коллеги по работе – это все люди неслучайные. Если ориентироваться на них, не впасть в заблуждение будет довольно сложно. Я как раз про совершенно случайного человека из толпы. Как там у него с отношением к Путину?

Я пользуюсь общественным транспортом, продукты покупаю на рынке, так что, по крайней мере время от времени, послушать vox populi мне удается. Еду на днях в трамвае. Это, как известно, самый «пенсионерский» транспорт. А пенсионеров у нас принято записывать в наиболее стойких сторонников Власти. По Интернету гуляла шутка: «Спаси демократию — спрячь 2 декабря бабушкин паспорт». Так вот, пассажиров трамвая разговорчивая и активная кондукторша зазывает покупать у нее проездные. «Пока они стоят столько-то, а уж что там после выборов будет — не знаю», — и тут она поворачивается в сторону какой-то бабульки: «И что с вами, пенсионерами, решат, тоже не знаю. Как вы там будете ездить…» И салон взрывается возмущенными криками. Возмущаются отнюдь не кондукторшей — ее речь как раз и послужила катализатором. Склоняют на все лады партию «Единая Россия» и, да-да — лично Путина. Седенький дед в потертом заношенном пальтишке несколько раз эмоционально называет его… нет, не буду говорить, как он его называл. В тот же день на улице ухо выхватывает и вовсе непотребный отрывок разговора: «Это вы там своего, б…, Путина просите, чтобы он вам надбавку дал!..» Как хотите, но на выражение народной любви это никак не похоже… Но как тогда воспринимать данные соцопросов? У меня ответа нет.

Мы недавно пережили период «стабильности». Но он подошел к концу: все, осталось совсем чуть-чуть. И это если и не понимают, то чувствуют многие

И вот буквально вчера моя мечта осуществилась. И даже дважды. Я видел сторонников Путина. На рынке в рыбном ряду продавщицы беседовали о политике (зрелище, как мне показалось, небывалое, вызывающее острую ностальгию по началу девяностых), и одна из них сказала своей товарке: «Вот уйдет Он, и что тогда с нами всеми будет? Страшно…»

В тот же день ко мне в квартиру позвонила парочка: энергичная тетка среднего возраста и девчушка лет двадцати. Тетка весьма напористо стала предлагать мне подписать какую-то бумагу, кажется, обращение к Путину, чтобы не уходил и нас, сирых, на произвол судьбы не бросал. Я не стал вникать. Я просто вежливо сказал им: «Извините! До свидания!». И закрыл дверь. И у них случилась истерика. Я не прислушивался специально, но они кричали громко, на два голоса. Кажется, угрожали сообщить «куда следует» номер моей квартиры. Похоже, мое нежелание участвовать их не только разозлило, но и перепугало.

И вот это мне особенно не нравится. Какая-то нервная, тревожная атмосфера сгущается в обществе, неприятная атмосфера липкого страха. Мы, вообще говоря, приучены бояться: начальников, милицию, шпану на вечерних улицах, бандюков, этнические группировки… Но вот в последние месяцы все более отчетливо проявляется новый страх: страх перед будущим.

Хотя для России он, кажется, тоже традиционен. Правда, время от времени чувство это отступает, засыпает, и мы не то чтобы начинаем смотреть в будущее с оптимизмом, но наслаждаемся некоей «стабильностью» (почти всегда эфемерной). Как раз такой период «стабильности» мы недавно и пережили. Но он подошел к концу: все, осталось совсем чуть-чуть. И это если и не понимают, то чувствуют многие. То, что совсем недавно одним из главных новостных событий было сообщение о людях, которые в Пензенской области в ожидании скорого конца света решили уйти под землю, нельзя считать простой случайностью. Массовые апокалиптические настроения вообще не бывают случайными.

«Как же мы будем без Него!» Вот только сможет ли Владимир Владимирович, останься он в президентах даже пожизненно, излечить наше общество от страха будущего? В конце концов, он немало поспособствовал тому, чтобы у нас появились основания этого самого будущего бояться.

Кирилл Лодыгин