№24 (95), 13.12.2007

Политика

Идеологическое проектирование: история с продолжением

Прошедшие в России выборы можно считать успешными лишь отчасти. Потому что стратегический вопрос российской власти был решен не до конца. Вопрос, уходящий своими корнями в 1991 год, взорвавшийся в 1993 году, необычайно остро возникший в 1996 году. Вопрос, дамокловым мечом висевший над головами российских правительств и кремлевских администраций на протяжении последних лет, — вопрос о подконтрольности государственной власти в России той или иной идеологической системе. Сегодня можно сказать, что эта угроза ликвидирована не окончательно — она на определенное время снята.

Сбросив с себя ветхие остатки левой идеологии в 1991 году, государство, как в омут, с головой кинулось в либерализм. Эйфорию свободы, которой очень недолго наслаждались граждане, мгновенно сдуло ледяными потоками, повеявшими от ценников в магазинах. Попытки либеральных реформаторов, получивших доступ к управлению страной, убедить население в том, что другого пути к построению демократического государства нет и необходимо просто пережить эти временные трудности, были столь же наивны, сколь и неэффективны. Сообщения о демократических преобразованиях, идущих в стране на фоне разрушающегося государства, растущей инфляции и социального расслоения, вызывали только глухой ропот недовольства.

Преуспевающие младореформаторы, пересевшие в мерседесы и частные самолеты, первыми скомпрометировали либерально-демократическую идею. Потом ее захватали руками политические спекулянты всех мастей и расцветок от Жириновского до Березовского, и идея была растлена на глазах у целой нации. Знаменитая фраза Бориса Ельцина: «Возьмите себе суверенитета, сколько сможете» была воспринята некоторыми участниками политического процесса как предложение: «Возьмите себе Государства, сколько сможете». И именно в тот период, когда суверенитет страны и перспективы продолжения существования самого российского государства были поставлены под сомнение, слова «демократ» и «либерал» стали в России ругательными. Либерально-демократическая идея в России не была убита, но она была серьезно дискредитирована, и проектирование в этом поле было отложено на исторический депонент.

Результатом либеральных реформ стала необходимость собирания государства и потребность восстановления социальной справедливости. Это было столь очевидно, что потребовалось срочно перепрограммировать идеологическую доктрину государства. Промедление грозило катастрофой. И здесь со всей остротой встал вопрос о том, каким образом удовлетворить политические требования населения и не допустить процесса коммунистической реформации. Сложнейшая антикризисная программа была реализована администрацией России в формате постмодернистских идеологических конструктов. Детали различных идеологических систем при использовании «микс-технологий» сформировали добротную и, главное, хорошо знакомую населению основу новой государственной идеологии. Справедливости ради следует заметить, что в складывающейся ситуации подобное решение было, наверное, самым верным. Потребность восстановления и сохранения государства довольно быстро была обкатана на таких протоимперских партийных проектах как «Единство», «Отечество» и «Вся Россия», а потом масштабно и весьма успешно удовлетворена державным проектом «Единая Россия».

Результатом либеральных реформ стала необходимость собирания государства и потребность восстановления социальной справедливости. Это было столь очевидно, что потребовалось срочно перепрограммировать идеологическую доктрину государства.

Если над первым решением долго трудиться было не нужно, то с решением второй части задачи (восстановления социальной справедливости и равенства) пришлось серьезно и долго поработать. В России на монопольное обладание идеей равенства претендовали коммунисты. Это было их уникальное политическое предложение, привлекающее к ним население. Разрушить идеологическую монополию коммунистов можно было только при помощи эффекта мультиплицирования. Необходимо было создать партию, идеология которой в калейдоскопической композиции отразила бы коммунистические идеи, но была полностью подконтрольна государству и управляема им. Основные идеологемы коммунистов, такие как патриотизм, идея социального равенства и социальной справедливости, должны были лечь в основу нового партийного проекта, лишая коммунистов идеологической уникальности и размывая их электорат. Посыпалось множество пилотных партийных проектов, вроде «Народной партии», названий которых сегодня уже никто и не вспомнит. На «пилотах» удалось раскачать монолит коммунистического электората. Возникшие вслед за этим «Родина» и «Партия пенсионеров» нанесли существенное поражение коммунистам, переориентировав на себя значительную часть их избирателей, а мегапроект с названием «Справедливая Россия» должен был окон-чательно лишить коммунистов их аудитории, собрав ее под знамена «нового социализма».

«Справедливая Россия» должна была навсегда ликвидировать угрозу попадания государства под влияние левой идеологии, заняв свое место в композиции двухпартийной системы, находящейся одновременно под контролем государства и удовлетворяющей потребности нации. Это была блестящая идея. Однако, как это часто бывает в России, она была бездарно реализована. Процесс формирования новой партии левого толка был утоплен в потоках вульгарного популизма. Примитивная риторика партийных лидеров «новых социалистов», отсутствие логики и шокирующие противоречия в программных продуктах, расколы и непрекращающиеся междоусобицы в партийном руководстве привели к тому, что «Справедливая Россия» не только не стала «могильщиком коммунистов», как это задумывалось в первоначальном проекте, но вдруг, к удивлению самих политических программистов, объявила себя «могильщиком «Единой России». Произошло немыслимое: одна часть единого национального проекта объявила войну другой. Полушария мозга поссорились. Двусмысленность ситуации вновь грозила созданием благоприятной среды для реванша коммунистов. Накануне выборов необходимо было срочно принять превентивные меры, обеспечивающие гарантию управляемости будущей Думы. Поэтому, выбирая между «Справедливой Россией» и «Единой Россией», Президент сделал ставку на последнюю, как более прагматичную.

Однако, несмотря на то, что бесноватое левое полушарие временно было отключено от источника питания, а либеральный мозжечок на некоторое время парализован, задача становления государственной идеологии в России еще окончательно не решена и процесс партийного строительства, судя по всему, будет продолжен.

l

Евгений Семенов