№24 (95), 13.12.2007

Общество

Временно в прошлом

Нахожу свои плюсы в том, что в предвыборный период нижегородская версия симпатичной мне «Новой газеты» не выходила в свет. На анализе причин этого своеобразного тайм-аута не стану останавливаться — они широко и скандально известны. Есть в пестрой нашей социально-политической реальности темы, противопоказанные людям с низким рвотным порогом. Боюсь, что вынужден отнести себя к их числу. Да и стоит ли заострять вопрос? Поводы для этого разговора — временно в прошлом.

Наконец, предвыборная фабула, сгенерированная в недрах федеральных PR-структур, исчерпана. Состязание единообразных лозунгов, заменивших конкуренцию разнообразных программ, завершилось известным результатом. Причём, известным как сегодня, так и год назад. На этом частном витке отечественной истории каждый мог почувствовать себя Нострадамусом современности, а букмекерские конторы начисто лишены были перспектив заработка.

Потому, очевидно, эхо предвыборных дебатов не было раскатистым и навсегда утихло точно в момент закрытия избирательных участков. Произошло ровно то, к чему и призывали агитационные материалы, заполонившие эфир, а именно — ничего. Покойный кандидат «против всех», навсегда вышвырнутый за отмененный порог явки, не мог вмешаться в борьбу. Национальный лидер получил властные механизмы, обессмысливающие дискуссию вокруг перспектив третьего (четвертого, пятого…) президентского срока. Глупо нарушать букву Конституции, когда можно обойти её смысл, не задев ни единой запятой. Если, конечно, смысл этот предполагает реальную ротацию лиц, олицетворяющих высшую государственную власть. Но если речь идет только о периодическом изменении записей в их трудовых книжках — картина и в самом деле выглядит безупречно.

Во всяком случае как-то разом утих назойливый гул имитируемых политических противоречий и режиссируемых гражданских страстей. Мельтешение медийной коммерческой рекламы показалось в этот миг подобием благостной информационной тишины — так реальная тишина природы немыслима без шелеста листвы и жужжания насекомых. Такая тишина располагает задуматься о важном, существенном. Вернуться в размеренную колею будничного труда. Труда, который целью имеет создание ценностей, рождаемых напряжением окультуренного ума. Хотя пока это явно не главный способ приумножения материальных активов в нашем богатеющем обществе.

Богатеющем — это факт, это бесспорно. То обстоятельство, что большая часть населения страны не ощущает при этом никакой тесноты в своих карманах, данного факта поколебать не может. Есть ведь ещё и часть меньшая, которая успешно ассимилирует весь растущий прибыток. Именно эта часть сограждан заинтересована в сохранении существующего положения любой ценой. Под её диктовку формулируются объяснения этого неимоверно-неравномерного, однако, явного обогащения — мудростью официального политического курса. Но стоит лишь вспомнить о динамике мировых цен на энергоносители за последние лет восемь, как возникает менее радужная версия: что если всё это богатство по-прежнему только кровь нашей истощающейся земли, в которую вонзились трубчатые жала газонефтедобычи? Что если земляные углеводородные соки, быстро превращаясь в потоки денег, пока и питают растущие амбиции государства?

Не станем даже предполагать, что эта небывалая конъюнктура может рухнуть в одночасье: последствия были бы подобны столкновению одной отдельно взятой страны с апокалипсическим астероидом из голливудских страшилок. Сделаем много более комфортное и фантастическое допущение — недра не истощатся никогда, цены на их сокровища будут расти вечно. Даже в этом невероятном случае большая часть населения, не занятая прямо или косвенно в добыче и транспортировке энергосырья, не может рассчитывать на рост своего благосостояния. Просто потому, что труд этих людей в процветании сытого меньшинства ничего принципиально не решает — их скромный удел в поддержании минимальной общественной стабильности, сохранении статус-кво. Собственно, его они и сохранили, недавно проголосовав столь дружно и предсказуемо.

Правда, при такой модели необходимо достаточное количество граждан, готовых к вооруженной защите бесчисленных скважин и труб. Причём, внушительность оружия сама по себе должна умерять сторонние геополитические аппетиты. Эта стража у источника богатств, распределяемых в пользу немногих, в самом деле, становится все внушительнее. На её фоне удобно рассуждать о возвращении государству реального суверенитета, национальной гордости и политической воли. Производство множества устройств и продуктов, необходимых для охраны и добычи всё тех же углеводородов, безусловно, развивается сегодня и качественно, и количественно. Оно, в основном, и определяет показатели роста так называемых наукоемких промышленных отраслей, никак, по сути, не размыкая круга сырьевой зависимости.

Едва встают рядом слова «наука» и «промышленность», нижегородец настораживается, как вологодчанин, заслышавший речи о кружевах и масле. Края наши, как известно, не богаты ни полезными ископаемыми, ни плодородными землями. Судьбы их населения и в старину зависели от искушенности в ремеслах. Союз промышленности и науки сегодня полностью определяет положение и перспективы Нижнего Новгорода — города умного и умелого.

При ином векторе развития государства, иных путях движения его экономики, роль нашего города в масштабах страны могла бы стать много ярче нынешней. Доходы его жителей, возможно, сравнялись бы с доходами тружеников Тюмени или Уренгоя. Но пока эти мечтания выглядят чистейшей маниловщиной. Конечно, и сегодня наука и промышленность стране нужны, но практически ровно настолько, насколько они востребованы нуждами добывающих отраслей и силовыми структурами, призванными их защитить от возможных вражеских посягательств. Это роль подчиненная, вторичная, вспомогательная — доходы и возможности нижегородцев вполне этой роли соответствуют. Интересно, что многие из них по факту отдают свои гражданские голоса за неизменность этой роли.

Возможно, выбор этот не вполне осознан — демократические процедуры в отечественной ментальности остаются (или вновь становятся?) ритуалами. Народ наш на деле голосует по-прежнему жизненными поступками, а не бюллетенями. Вдохновляющими планами диверсификации экономики нижегородцы, видимо, прониклись ещё не вполне — судя по тому, что даже лучшие из наших заводов переживают тяжелейший кадровый кризис. Именно эти заводы призваны воплотить в конкретной продукции достижения отечественной науки. Средний возраст высококвалифицированных рабочих на этих предприятиях практически повсеместно перевалил за пятидесятилетний рубеж. Полноценной смены ждать неоткуда — система профтехобразования практически перестала существовать. О престиже рабочих профессий говорить тоже не приходится: молодые люди, освоившие таковые профессии, не спешат признаться в этом девушкам при первом знакомстве — чтобы не лишить себя шансов на успех. Руководители-промышленники видят методы преодоления кадрового провала исключительно в роботизации своих производств.

Всё это — ясное выражение оценки согражданами перспектив промышленности, тоже голосование своего рода. В нашем городе оценка эта читаема однозначно. А в перспективах наукоемкой промышленности производство конкурентного по мировым меркам продукта — единственно возможный путь реального развития страны, и в этом не возразят президенту даже самые ярые его оппоненты и критики. Впрочем, таких нынче немного. В обретенном единодушии все согласны: ступив на любой иной путь, страна автоматически оказывается в прошлом… Хотя, конечно же, лишь временно.

l

Игорь Чурдалев