№4 (30), 02.05.2007

Культурный слой

Кто на Покровке всех главнее?

«Фигуры на Покровке – плод коллективного бессознательного наших властей»

Всем памятна сказка Шарля Перро о спящей красавице, где по мановению волшебной палочки доброй феи на целых сто лет застыли в неподвижности обитатели королевского замка.
Есть такое заколдованное место и в нашем городе. Причем находится оно не где-то в таинственных трущобах нижней части города, а там, где все, казалось бы, исхожено вдоль и поперек. Это не что иное, как район официального «выгула» всех дорожащих своим престижем нижегородцев, — Большая Покровская. Своим фантастическим колоритом она обязана прежде всего той группе металлических скульптур, которые размещены на ней вот уже несколько лет. Может показаться, что установка этих памятников была чем-то новаторским, порывающим с привычными канонами градостроительного дизайна. Но в действительности их появление стало одним из этапов (далеко еще не последним) «омертвения» главной улицы города, начавшегося еще в середине восьмидесятых.

Именно тогда из Покровки стала по капле уходить жизнь. Первым шагом на этом пути стало исчезновение троллейбусного маршрута, который связывал два полушария городского «мозга» — площадь Горького и площадь Минина. Приверженцы экологических мифов восприняли это как маленькую победу над техногенной цивилизацией, уступившей их несуществующему напору, но сама идея превратить Покровку (тогда еще Свердловку) в римейк московского Арбата наглядно свидетельствовала, что главная улица города перестает быть самой собой, превращаясь в бледную копию совершенно чужой достопримечательности (утопическая попытка обнаружить Швейцарию на проспекте Гагарина — из той же серии).

Мы не станем подробно описывать все дальнейшие приключения Покровки, а перейдем непосредственно к ее скульптурным украшениям. Их бронзовое (или какое там?) многопудье давно уже примелькалось, а кое-где даже и позеленело от времени и влаги, но при внимательном рассмотрении они способны подарить если не тайну, то вполне любопытный сюжет.

Где?

Начнем с того, по какому принципу они расставлены, что стало основой наложения скульптурной топографии на топографию уличную.

Во-первых, бросается в глаза, что стоят все фигуры «наоборот», против движения: Покровка, как известно, начинается с площади Минина (именно оттуда идет отсчет стоящих на ней домов), но допустить, что все желающие «прошвырнуться по Покре» должны пройти обязательный фэйс-контроль у монументального изваяния грозного городового, как-то не хочется.

Во-вторых, некоторые скульптуры находятся явно не на своем месте. Так, металлическая копия колоритного бородатого швейцара из ирландского паба под кинотеатром «Орленок» почему-то водружена рядом с ювелирным магазином. Что это символизирует, остается только гадать: то ли то, что в магазине можно попутно перекусить на скорую руку, то ли то, что лучшие друзья всех голодных — это все-таки бриллианты.

Другим ляпом такого рода является гостеприимная фигура трактирного слуги у ресторана «Виталич». При всем нашем бесконечном уважении к одному из старейших постперестроечных заведений гламурного общепита, мы не можем взять в толк, зачем ему понадобились эти потуги на мнимую демократизацию: образ дореволюционного полового (действующего, как правило, в царстве мух, антисанитарии и описанной Достоевским нищеты) не очень-то вяжется с европейским интерьером «Виталича». Этот металлический молодец в поддевке был бы еще уместен рядом с каким-нибудь «Славянским базаром» или харчевней «Три пескаря», но только не там, где он вынужден находиться.

Как?

Куда более гармоничен персональный состав украшающих Покровку скульптур. Такого успеха удалось добиться благодаря отчетливому желанию соединить через них прошлое с будущим. С одной стороны, все фигуры изображают людей рубежа XIX–XX веков (разумеется, не в рамках этнографической точности, а в пределах усредненной стилизации). И это, конечно, не случайно: для тех, кто пожизненно инфицирован журналами «Огонек» и «Новый мир», а также телевизионными проповедями академика Лихачева, указанное время представляет собой настоящий «золотой век» российского обывателя, безжалостно разрушенный «проклятыми» коммунистами. Вернуться в это время нельзя, но вот имитировать его внешние признаки, как это и произошло в нашем случае, вполне возможно.

С другой стороны, скульптурный облик Покровки можно рассматривать как скрытую пропаганду грядущего постиндустриального общества (уже наступившего на Западе, но не совсем добравшегося до России). Его главной чертой, как известно, являются переход от «общества производства» к «обществу услуг» и превращение информации в главный товар на рынке потребления. Все фигуры нашей главной улицы в полной мере этим критериям соответствуют. Так, их большая часть, например, «занята» именно в сфере услуг: кто-то трудится на ниве массового искусства (актер Евстигнеев и мальчик со скрипкой без смычка), кто-то нашел призвание в ресторанном бизнесе (половой и швейцар), кто-то вступил в союз с техническим прогрессом (фотограф), кто-то, наоборот, может полагаться только на себя (мальчик-чистильщик).

Первостепенную роль информации в новом обществе, по всей видимости, символизирует фигура почтальона с велосипедом. И, может быть, есть особый смысл в том, что почтальон никуда не спешит, а лишь вальяжно облокотился на своего двухколесного «коня»: развитие информационных технологий в сегодняшней России, увы, оставляет желать лучшего.

Но, безусловно, главными фигурами этого скульптурного карнавала являются потенциальные заказчики всех перечисленных выше услуг — две прекрасные дамы дворянского происхождения (превосходство, видимо, следует отдать не той из них, что крутится перед зеркалом, а той, что выполнила свой демографической долг, произведя на свет мальчика с корабликом).

Что касается городового, с упоминания о котором мы, собственно, и начали, то он полностью выпадает из художественного ансамбля Большой Покровской: подобно избушке бабы-яги, он стоит к центральной улице задом, а не передом, предпочитая радовать последним просторы площадей и скверов. То ли мерещатся ему там колонны демонстрантов, то ли баррикады 1905 года, но в любом случае хочется верить, что профессиональное чутье на то, с какой стороны грядет опасность, его не подведет.

Зачем?

Теперь вернемся к тому, почему же все-таки подавляющее число нижегородцев стремится к тому, чтобы в выходные дни гордо пронести свое тело по маршруту Горького — Покровка — Минина (в любом из двух возможных направлений). Такое желание является прямым отражением того печального факта, что нынешнее население России уже не в состоянии не только осваивать, но и держать свою территорию. Вместо этого оно начинает все больше и больше стягиваться к тому, что социологи называют «центрами комфорта». Если на уровне общероссийского пространства таким «центром комфорта» является, например, штурмуемая многочисленными провинциалами Москва, то на уровне неспешной нижегородской жизни им оказывается верхняя часть города, традиционно противостоящая промышленному гетто заречных районов.

На курортах черноморского побережья отдыхающим до сих пор предлагают сфотографироваться рядом с картонным изображением какой-нибудь знаменитости. Тем же занимаются и те, кто совершает променад по Большой Покровской: они бессознательно «накладывают» свою персону на внешние приметы красивой жизни, которые столь щедро и бескорыстно демонстрирует наша центральная улица. С этой точки зрения, расставленные на ней скульптуры призваны стать своего рода эталонными прохожими, раз и навсегда застывшими в сверкающем мире абсолютного потребления. Кроме того, есть в них и более глубокий смысл, бесконечно далекий от примитивной заботы о регулировке уличного поведения. Есть подозрение, что украшающие Покровку фигуры, — это еще и плод коллективного бессознательного наших властей, мечтающих именно о таких образцово-показательных гражданах — молчаливых, послушных, не требующих ничего, никогда не покидающих определенного им места и т.д. С этой догадкой, кстати, очень хорошо согласуется и крайне странное, на первый взгляд, желание превратить Покровку в зону затрудненного передвижения, внешними проявлениями которого стала, например, и брусчатка «антикаблук» (если это только не сознательная диверсия со стороны окопавшихся в городской администрации женоненавистников), и перманентно развороченная мостовая рядом с ДК Свердлова, и странная система стока вод, не позволяющая во время дождя перейти с одной стороны улицы на другую. За всем этим, конечно, можно разглядеть и неумелое приближение к смутному объекту «столичности», но не исключено, что перед нами — интуитивная забота о главных насельниках Покровки, бесконечно утомленных нескончаемым людским потоком. Правда, как бы то ни было, старания эти обречены на провал: число желающих насвистывать песенку «А я иду, шагаю по Покре…» вряд ли когда-нибудь уменьшится.

Алексей Коровашко