№4 (30), 02.05.2007

Экономика

Столичный синдром

Плох тот солдат, что не мечтает стать генералом. Плох тот город, что не мечтает стать столицей. Особенно, если для этого есть хоть какие-то мало-мальски обоснованные основания. Нижегородские власти, кажется, решили, что у Нижнего Новгорода подобные основания есть. И подали заявку в Роспатент на регистрацию бренда «Нижний Новгород — третья столица России».

На первый взгляд, ситуация выглядит немного курьезной. Вроде как спор двух лысых из-за расчески. Столичное звание предполагает наличие одной или нескольких столичных функций, то есть функций, осуществляемых в масштабах всей страны и именно из этого (и больше никакого!) центра. Хотя в первую очередь, — по обычаю, да и по закону, — столицей именуется город, где заседает центральная власть, осуществляющая суверенитет на всей территории страны. И ничто не препятствует именоваться столицей городу, осуществляющему некую иную, неполитическую, функцию, но также в масштабах всей страны. Классический пример оного разделения полномочий — США.

Все знают, что Вашингтон — столица США. Но точно так же все знают, что Нью-Йорк — финансовая столица Америки, а, по сути, и всего остального мира, Лос-Анджелес — кинематографическая столица, Сан-Франциско — культурная, Детройт — автомобильная, а Лас-Вегас — игровая. Столицами эти города стали не по чьему-то одностороннему решению, а в силу самых разных исторически сложившихся обстоятельств, обусловивших сосредоточение в них столичных функций. Самые умные и проворные дельцы во время оно собирались на Уолл-стрит. Открыв там же свою знаменитую биржу, они перехватили финансовую инициативу у всей страны, поскольку вторую биржу открывать не имело смысла. Точно так же развивался и Лос-Анджелес, и Лас-Вегас, и Детройт.

Подобное распределение столичных функций имеет место, разумеется, не только в США, но и во многих других странах. В Китае, например, финансово-экономической столицей давно уже является Шанхай, опередивший по своему развитию даже Пекин. Похожая ситуация в Казахстане и в Турции, где нынешние политические столицы Астана и Анкара заметно уступают по своему экономическому развитию столицам прежним — Алма-Ате и Стамбулу. В Германии степень децентрализации столичных функций почти такая же, как в США.

Нет надобности подробно распространяться о выгоде этой самой децентрализации, — ее и так каждый сам сумеет оценить. Во-первых, деньги распределяются по стране более равномерно, а не концентрируются в одном центре, как в Москве или Лондоне. Соответственно, уровни развития разных регионов страны не столь сильно различаются, как в суперцентрализованных государствах, в которых столица живет совершенно иной жизнью, нежели остальная страна. Во-вторых, талантливые пассионарии, так же как и деньги, распространяются по стране более равномерно. Талантливый финансист из Сан-Франциско скорее переедет в Нью-Йорк, а талантливый режиссер — из Вашингтона в Лос-Анджелес. Столь активная циркуляция талантов и денег поддерживает единство и равномерность страны, в отличие от централизованных государств, в которых все более-менее активные люди стремятся в столицу, опустошая и снижая общий уровень провинции. Это, в-третьих. Есть и множество других доводов в пользу децентрализации столичных функций, но и приведенных трех достаточно, чтобы отнестись к претензиям нижегородских властей с большей внимательностью, чем они того заслуживают на первый взгляд.

Дело в том, что Нижний Новгород одно время уже был столицей. Правда, еще не России, а Владимирской Руси, когда в середине X1V века нижегородский князь Дмитрий Константинович стал великим князем всея Руси. Всего на пару лет: потом Нижний проиграл борьбу за объединение Руси Москве. Но что было, то было, — из песни строчки не выкинешь. В XVII веке город стал, по сути, религиозной столицей России — из него вышли практически все ведущие церковные деятели той поры — от Никона до Аввакума, — и именно нижегородцы стали основными участниками и застрельщиками великого церковного раскола. В ХIХ веке Нижний поднялся до уровня российского Нью-Йорка со своей грандиозной ярмаркой, размахнувшейся на весь континент, и едва ли не первой в России фондовой биржей. Недаром декабристы, осуществив переворот, планировали перенести столицу из Петербурга в Нижний Новгород.

Так что исторические основания для нижегородских планов и претензий есть. Как, впрочем, есть они и у Казани, которая вообще была в свое время столицей независимого царства. Но есть ли у нас хоть сколь-нибудь более существенные основания, помимо исторических, — финансовые, экономические, еще какие-нибудь практические? Увы, нет!

В 90-е годы Нижний Новгород был полигоном российских реформ, и одно время был весьма знаменит, благодаря своему губернатору Немцову. Но Немцов перебрался в Москву, и Нижний вновь стал обычным, хоть и довольно крупным и не самым бедным городом. До столицы ему сейчас явно далеко. Нет ни одной функции, которую Нижний Новгород мог бы осуществлять во всероссийском масштабе, как, скажем, столица российского туризма — Краснодар, янтарная столица — Калининград, культурная — Петербург и так далее. Нет у нас ни предприятий, ни отраслей, способных завязать на себе общегосударственные функции. Есть «ГАЗ», но этого мало, чтобы стать автомобильной столицей. Есть «Сокол», которого явно недостаточно для авиационной столицы. Есть Саров, но атомная отрасль разбросана по всей стране, и Саров только ее часть. Из нижегородских банков лишь три-четыре входят в список двухсот крупнейших в России, так что и финансовой столицей нам в ближайшее время не стать.

Действительно, какой-либо столицей Нижний Новгород может стать лишь в двух случаях. Либо путем долгих кропотливых усилий развив до совершенства какую-то одну отрасль и заняв в ней место абсолютного лидера, что автоматически выводит город в столичный ранг. Либо волевым решением федеральных властей перевести определенные столичные ведомства и функции в Нижний. Первый путь заведомо труднее и тяжелее, но он все-таки осуществим, в отличие от второго, который вообще-то практически невозможен. Недавняя эпопея с переводом Конституционного суда в Петербург это наглядно доказала.