№6 (34), 09.05.2007

Политика

Не расстанусь с комсомолом?

Евгений Люлин: человек и его окрестности

Нижегородская область — тишайший регион. В тихом омуте, конечно, водятся свои черти, которых не стыдно бояться, но, в целом, мы являем образец спокойного места в вертикально устроенной системе государственного управления. Информационная война депутата Государственной думы Дмитрия Савельева или скандальная судьба Андрея Климентьева — скорее исключения из общего правила. Даже громкие отставки в высших эшелонах власти случаются здесь бесшумно, как это происходит и сегодня, после того, как в первых числах мая спикер областного Законодательного собрания Евгений Люлин официально заявил о своем уходе из большой политики.

Портрет в пейзаже

 

Отставка Люлина, разумеется, не удивила никого. Удивляет, скорее, реакция на нее: такое ощущение, что о Люлине общественность больше не услышит, что он отправляется далеко и надолго. Возможно, это и так, однако в России никто ни в чем не может быть однозначно уверен на большой срок. Обстоятельства могут возникнуть разные, в том числе и такие, которые вернут политика в самом расцвете сил (только что отметившего свой 50-летний юбилей) на авансцену.

 

Поскольку дело не только в том, что фигуры первого плана (а Люлин в последние годы был именно таковым) обладают уникальным опытом, способностями, авторитетом и связями. Но и в том, что Евгений Люлин — человек клана, политической группы с развитыми интересами и далеко идущими планами. В игре, которую ведут подобные образования, не разбрасываются фигурами, особенно такого калибра. Все они наперечет, а клановые интересы не позволяют уйти в отставку, пусть даже и в состоянии глубокого душевного надлома. «Не расстанусь с комсомолом, буду вечно молодым…», — это ведь про него.

Именно то, что Люлин, при всех своих индивидуальных недостатках и достоинствах прежде всего не личность, которой подчиняются обстоятельства и вокруг которой складываются команды, стратегии и возникают тенденции, а человек команды, преследующий и преследуемый металичностными интересами, и определяет его политическую судьбу.

Он — яркий представитель особой школы российских управленцев, той переходной школы, которую довольно скоро вытеснит элита другого рода, новой морали и особого стиля. Возможно, мы еще не раз получим поводы вспомнить представителей люлинской школы с ностальгией.

А ну-ка, подбери свой чемоданчик…

В каком-то смысле Евгению Люлину чрезвычайно повезло. Годы его политической зрелости пришлись на то время, когда происходила ломка политической системы, перераспределение собственности и кровавая борьба за власть. И судьба его сложилась таким образом, что ему не пришлось быть ответственным за все, не пришлось разрушать и выносить на своих плечах осколки разумного ради построения нового.

То есть приходилось, конечно, однако он никогда не был ответственным в последней степени — той фигурой, которая принимает последние решения и на которой лежит главный груз.

Теперь на базе ПФО планируют создать школу управленцев нового типа. Они должны будут отвечать трем условиям: быть высоко профессиональными, быть преданными государству и быть преданными Родине. Впрочем, понятия Родины и государства отчего-то склонны смешивать. Время покажет, удастся ли этот эксперимент, однако пока элиты в стране складываются по другим — более приземленным и прагматичным принципам. Евгений Люлин был представителем одной из таких элит, ее заложником и ее творцом в одно и то же время.

Он прошел все ступени в иерархии своей политической системы. Почти все. Его долго и тщательно готовили к тому, чтобы он занял последнюю ступень — высшую в регионе, где он осознал бы и раскрыл себя губернатором. Однако именно тут он попал в самый эпицентр важнейших политических процессов, перекраивающих страну. Скрестились элиты разного рода — региональные и федеральные, молодые и укорененные в элитарную систему еще советских времен, новые, старые и очень новые, а в центре оказалась фигура Евгения Люлина.

Но все сложилось так, что на данном этапе Люлину и соратникам пришлось уступить, и рассматривать в качестве соратников можно чуть ли не всю старую нижегородскую элиту в целом, с которой Шанцев все никак не хочет делиться властью и симпатиями.

Переплетения силовых линий были настолько очевидны, что отставка Люлина была не только ожидаемой, но и в глазах многих даже несколько затянулась. В окружении Люлина давно уже собрали чемоданы, и, например, глава пресс-службы спикера ОЗС Роман Скудняков уже обосновался на телевидении. Нетерпелив был и сам виновник «торжества» — Валерий Павлинович: еле-еле дал доработать до юбилея. Надо вспомнить, когда там ближайший юбилей у главы Нижнего Новгорода Вадима Булавинова?..

Нога судьбы

Безусловно, эта отставка была ожидаемой, однако вряд ли с ней так запросто можно всем безоговорочно примириться. Она была логична — но в рамках логики одного лагеря, одного клана, одной политической силы.

Начать с того, что Кремль, который решает все, вообще без энтузиазма смотрит на тектонические сдвиги в местных элитах в предвыборный год. В год, когда вся страна должна продемонстрировать верность выбранному курсу, поменяв/не поменяв враз и парламент, и главу государства, менять на переправе коней не рекомендовано никому. Надо обладать энергией и настойчивостью Валерия Шанцева, чтобы добиться возможности подобрать себе главу областного парламента полояльнее.

К этому следует прибавить и наметившийся кризис внутри основной партии власти, которую пока никто из основных не разжаловал — в «Единой России», в центральном аппарате которой позиции Евгения Люлина еще осенью прошлого года были весьма сильны и мало уступали позициям вчерашнего члена КПРФ Шанцева.

Впрочем, в свете сложных и многоходовых комбинаций, разыгрываемых в политике, в свете того, что Люлин — человек определенной группы, вполне возможно допустить, что корни сегодняшней отставки произрастают не здесь, а именно в Москве и связаны именно с президентскими выборами.

Но, так или иначе, положение дел сегодня кажется таким, что инстинкты власти Валерия Шанцева одержали верх над стратегическими соображениями. Стремясь безраздельно властвовать, Шанцев добился того, что его фигура, а следовательно, и его политика сегодня в регионе ничем не уравновешиваются. На него замкнуты все силовые линии, однако и ответственность ему разделить не с кем. Не с профсоюзным же лидером Некрасовым за предстоящий исход голосования в пользу/не в пользу партии власти! Не с Александром же Вайнбергом, набравшим, по словам того же губернатора, еще мало политического веса!

Что до Вадима Булавинова, то он давно и демонстративно занят исключительно хозяйством и исключительно в Нижнем Новгороде.

Для Шанцева его политическое одиночество в регионе крайне рискованно. Оно вызывающе и неразумно. Проблем много, а губернатор стоит перед их лицом словно бы на одной ноге. Впрочем, если думать, что он здесь нужен лишь потому, что не нужен где-то еще, тогда, конечно, да, тогда ему могут здесь многое позволить там.

Что касается нижегородской элиты, то с уходом Люлина пошатнулись ее позиции в целом. И остается только скрепить сердце и чувствовать, как навалилась на головы тяжелая и бесчувственная вертикаль.

Слыханная простота

Как всегда, когда происходит борьба элит, ее представляют если не полем боя с окопами и бронетехникой, но как некую шахматную партию на абстрактной доске — с комбинациями, разменом фигур и рокировочками. Такие малозначительные вещи как интересы людей, избирателей, в расчет не берутся, а ведь избиратели поставили Люлина в ОЗС еще на несколько лет вперед.

Между тем именно свою связь с народной стихией Люлин любил в себе и не забывал. Мог позволить себе в интервью пуститься в воспоминания: «Чему мог я, деревенский мальчишка, научиться у городских, когда они к нам приезжали на практику — в основном вина попить, да девок потискать»… Эти простые и рельефные слова потом старательно вымарывались правильно и усредняюще мыслящими пресс-помощниками. Или вдруг мог заявить, что на производстве чувствовал себя не в пример свободнее и увереннее, чем в коридорах власти.

Нижегородские филологи из Лингвистического университета буквально на днях обнародовали результаты исследования речи ведущих нижегородских политиков. На основе высказываний рисовались психологические портреты. Получилось, что Шанцев — оптимист, Булавинов — эмоциональный оригинал, полпред Коновалов — интеллектуал. А Люлин — … простой человек.

Возможность не прятать ее, а гордиться собственной простотой предоставила Евгению Люлину система ценностей советского периода. Он умеет быть простым и по-человечески обаятельным. И вообще с его уходом из власти (и после смерти Ивана Склярова) в нижегородской элите становится все меньше политических фигур, что называется, «с человеческим лицом».