08-05-26

Новый полпред — старые вопросы

Назначение сотрудника спецслужб, полпреда проблемного Южного федерального округа на сугубо гражданскую должность имело бы смысл, если бы речь шла о регионе, где проблемы безопасности требуют активного вмешательства «силовиков». Наш же округ в течение нескольких последних лет создавал себе репутацию этнически спокойного и толерантного. И хотя большинство специалистов полагает, что в ближайшее время основные проблемы во входящих в округ регионах будут носить политический характер, Григорий Рапота был назначен именно в ПФО.

Речь идёт, прежде всего, о неизбежной смене власти в тех республиках, руководители которых «пересидели» на своих должностях уже не одного главу государства (если конкретно — в Татарстане и Башкортостане). Исходя из этого, в данном назначении просматривается «старая» путинская логика, в рамках которой кадры меняются местами, а колода при этом остаётся примерно той же самой.

Конечно, можно всё списать на то, что у Дмитрия Медведева пока просто нет достаточного количества «своих» людей, чтобы расставить их на ключевые регионы, и поэтому он вынужден опираться на тот кадровый резерв, который ему предлагает его предшественник. Можно предположить и то, что для Медведева назначения на должности полпредов вообще имеют не столь существенного значения, как для Путина: в новой конфигурации власти роль главной фигуры по региональной политике будет отведена Дмитрию Козаку и его министерству региональной политики. Но даже если эта гипотеза верна, то она всё равно оставляет открытым вопрос о том, как президент (с его аппаратом полпредов) и премьер-министр (с усиливающимся министерством региональной политики) будут взаимодействовать друг с другом в решении ряда существенных для субъектов федерации вопросов. Несколько из них явно нуждаются в обсуждении уже сейчас.

Во-первых, федеральному центру не избежать выработки более или менее определённой системы индикаторов, с помощью которых можно было бы регулярно оценивать эффективность (или отсутствие таковой) в деятельности органов власти — прежде всего, муниципальных и региональных. Первые шаги в этом направлении были сделаны — в частности, бывший президент своими Указами утвердил Перечни показателей, которые федеральный центр будет принимать во внимание при мониторинге ситуации на местах. Однако среди экспертов существует мнение, что многие из содержащихся там позиций не совершенны в силу излишней формализации и поэтому требуют уточнения. В дополнение к этому возникает ещё один вопрос — как центральная исполнительная власть будет оценивать успешность (или неуспешность) слияний регионов, которые были сделаны скорее в экспериментальном порядке (в том числе и в ПФО). Однако, по прошествии некоторого времени, логично задаться вопросом о наличии смысла в продолжении подобного рода практики.

Во-вторых, в политических кругах ведутся дискуссии о том, все ли «правила игры» в региональной политике, сформированные при Путине, должны быть сохранены. Например, не следует ли как-то изменить странную практику, при которой интересы региона в верхней палате парламента в большинстве случаев «представляют» личности, не просто мало известные, но и не имеющие никакого отношения к самому региону?

Для нас же, в Нижнем, важно не только понять логику кадровой политики нового президента, но и попытаться сформулировать, как нам видится дальнейшая судьба Приволжского федерального округа в целом и места в нём Нижегородской области — в частности. Думается, что исходить здесь следует из сохранения актуальности проекта Нижнего как «столичного» (в рамках ПФО) города, несмотря на усиливающуюся экспансию московских экономических интересов. Совсем не очевидно, что новый полпред будет считать это своей первоочередной задачей, что, однако, только усиливает роль региональных элит в продвижении региональных интересов на федеральном уровне.

Андрей Макарычев