08-06-30

Культурный слой

Иваны, придумавшие себе родство

Мы уже писали о спектакле нижегородского ТЮЗа «Собачье сердце». Наш культурный обозреватель Елена Чернова уже высказалась в большой полемичной рецензии. Но у другого автора «Новой» в Нижнем», Сергея Плотицына, свой взгляд…

Говорят, долго голодавшим людям нельзя давать много еды, потому что они переедают и умирают. Мозг теряет контроль над организмом, эмоции толкают на необратимое. Так примерно было с Россией в начале перестройки. Ели все, что долго и методично запрещалось. В том числе и Михал Афанасьича. Боже, как мы его любили, особенно «Мастера и Маргариту»! Романтику социализма поменяли на романтику свободы. Сейчас нет ни той, ни другой. Одна прагматика. Оттого и было интересно посмотреть боевой интеллигентский манифест в новом свете.

Хотя света-то как раз было маловато. Черные костюмы (Светлана Матвеева), черная мебель (Олег Головко), минимум прожекторных дотаций (Евгений Гинзбург) — в общем, благоустроенная профессорская квартира вдруг стала похожа на подвал алхимика. Так как материал выходит не совсем по горячим следам, думаю что неотстоявшаяся полемика вокруг уже надоела читателям. Будем обобщать.

Скажу только, что мне очень понравилась игра Леонида Ремнева (профессор Преображенский). Никакого «проникновения в роль», никакой картавости, падающих пенсне, мельницы из больших пальцев. Убийственная техническая простота и человечность. Человечность во всем: в интеллигентских уступках Шарикову, в заботах о домочадцах, в рефлексиях по поводу ответственности перед наукой и (шепотом) человечеством.

Удивил режиссер Владимир Золотарь, отказавшийся от ударной подачи ударных реплик. В этом разрезе удивили и зрители «от 16 и старше». Текст сложный, говорят нормальным голосом, без декламаций. Ну, думаю, пропал спектакль: возня, смешочки, телефончики. Нет, сидят тихо и специально прислушиваются. Фантастика!

Спектакль получился как бы разрезанным на два подсюжета. Когда Филипп Филиппыч решает мировые научные проблемы и когда продолжает их решать, но ему мешает маящийся бездельем домком в полном составе. Как-то он (домком) и воспринялся консолидировано, прям «группа товарищей» и все тут (Дмитрий Соколов, Анастасия Ковалив, Вячеслав Ямбор, Олег Фаттахов). Также групповым портретом выступил и коллектив поддержки профессора (Евгений Козлов, Алена Бондарчук, Юлия Соколова). Отложились те, кто выступил от себя лично, а не от имени и по поручению. Блеснул мастерством и зеленой шевелюрой Олег Арлахов, изобразив сексуально озабоченного нэпмана. Елена Фирстова отыграла свой номер как заезжая звезда через губу, но с таким покровительственным шармом. Алексей Манцыгин (Шариков), ошарашив в начале зрителя курьезным стриптизом, затем провел свою роль очень прилично.

Это как бы слой первичных эмоций. Но спектакль оставил и послевкусие в виде размышлений по поводу.

Уже почти век прошел со времен описываемых событий, а судя по реакции зала сытая с виду Россия снова поделена на белых и красных. Только теперь белые начинают и… все равно никак не могут выиграть. Потому что по определению нельзя выиграть у самих себя.

В свое время меня очень поразил факт, что в Испании поставлен монумент в память всех жертв гражданской войны. А мы воюем до сих пор.

Забавно, когда очередной оратор, наворачивая на «о», ругает большевиков, поносит партию, только что спустив в унитаз партбилет, и с придыханием произносит фразу «господа офицеры». Не смешно, когда сидящая в зале молодежь огульно поддерживает старорежимные трюизмы Преображенского и освистывает карикатурных пролетариев, чья несмываемая вина состоит в краже калош и вывинчивании лампочек. Да просто страшно, когда несведущих подростков перенауськивают с кошек на собак. Потому что все это нечистоплотно, непрофессионально и, говоря шахматным языком, похоже на неравноценный обмен. А ведь любой третьеразрядник скажет вам, что ферзя на пешку — это кикс.

Так и здесь. С одной стороны, калоши и бриоши, а с другой… Вымирающее деревнями Поволжье при полном равнодушии власти и один Лев Толстой, устраивающий общественные столовые и за это отлученный от церкви, даже не продавшей ни одного золотого подстаканника (Бунин). Это каторжный труд на заводах по 12 часов, жизнь в бараках, полное отсутствие соцпакета (Чехов). Это многомиллионная империалистическая бойня, по сравнению с которой Чечня —просто пьяная драка в ресторане.

И главное не поспоришь с сакраментальной фразой Шарикова: «Господа в Париже». Так значит мы, ныне живущие, никак не дворянские дети и внуки. Тогда откуда такой апломб? Можно подумать, что «ваше благородие» — это особый вид хомо или безусловная умственная градация. Трудно поверить, но они тоже плачут от горя и смеются от радости, и пока еще никто не опроверг тезис Маркса, что богатство есть продукт несправедливого распределения прибавочной стоимости. Не верите, тогда выгляните в окошко на паркинг. Так что согласимся и со второй стороной в том, что разруха — она в головах. Но там же и созидание. Своей страны, своей семьи, себя как личности. И тогда тоже поставим общий крест памяти всех жертв ненависти и жирный крест на ней самой. Так что прошу, господа, подходите к подписному листу, но только… «В очередь, сукины дети! В очередь!»

Сергей Плотицын