08-08-25

Культурный слой

В 4-м вагоне в Сочи и обратно

Антология одной поездки. Ностальгический очерк Николая Симакова

Когда-то, в добрые старые времена, железнодорожное ведомство страны славилось высокой культурой производства, безупречной точностью и ясным пониманием стоящих перед ним задач в большом и малом.

В эти самые времена, независимо от занимаемой должности и общественного положения, каждый работающий на железной дороге дорожил оказанным ему доверием и гордился не только своей причастностью к многотысячной армии тружеников стальных магистралей, но и тем почетом, который страна оказывала. И старался в грязь лицом не ударить. Я с босоногого детства помню, как по приходу пассажирских поездов жители пристанционных поселков сверяли, словно с хронометром, свои стенные часы-ходики. Это являлось высочайшим признанием заслуг всех, работающих в том «прекрасном и яростном мире», но в первую очередь машинистов паровозов, стрелочников и диспетчеров.

Сегодня железнодорожный транспорт, имею в виду пассажирский, его работа и сервис, народом воспринимаются с чувством глубочайшего неуважения и откровенного недоверия. Из государственно-важнейшей сферы народного хозяйства он превратился в заурядную транспортную контору по перевозке людей. Контору, во главе которой стоит уйма случайных персон, менее всего заинтересованных в том, чтобы приносить стране пользу, пользу и только пользу.

Чтобы ни у кого не возникло оснований обвинить меня в предвзятости и очернительстве, буду ссылаться только на факты, и их же комментировать. А для этого воспользуюсь материалом самым свежим, собранным в копилку памяти во время недавней поездки в Сочи.

Получив путевку в один из сочинских санаториев, 24 июня, я поспешил на вокзал в кассу предварительной продажи билетов. Дождавшись очереди, прошу билет в купейный вагон на нижнюю полку на 2 июля, так как 4-го я уже должен быть в месте назначения. Вежливая кассирша сокрушенно разводит руками: все места на нижние полки давно раскуплены. Видя мое огорчение, спешит успокоить и ободрить: есть пока непроданные места в ланч-вагонах, но требуется доплатить 420 рублей. За что? А за то, что в дороге меня один раз сытно накормят. Предложение, конечно, заманчивое, но на четыре с лишним сотни можно накупить продуктов на всю дорогу, а не на один присест. Не соблазнившись «покоряющей новизной», иду с поникшей головой к окну дежурного администратора: худо-бедно, но я ветеран великой войны и неужели не найдется в резерве ни одного свободного местечка? И оно таки-нашлось в 4-м вагоне 87 поезда, ежедневно курсирующего по маршруту Нижний — Адлер. А вот с билетом на обратный путь вышла, почти на сутки, тревожная заминка. Хотя, замечу, требовался он мне за месяц вперед. Создавалось впечатление, что нижегородцы воспылали желанием отдыхать и пополнять силы в основном на Черноморском побережье Кавказа. Но, благодарение Богу, и эту, казалось бы, неразрешимую задачу, тоже удалось решить. И что удивительно, возвращаться домой мне предстояло опять же в вагоне

№ 4. Странное предзнаменование. Оно невольно насторожило меня. И, как оказалось, не напрасно.

Сверой и надеждой в благополучный исход путешествия вхожу в вагон. Пассажиров, прямо скажем, не густо. В своем купе я вообще оказался один! Не сомневался, что на ближайших станциях вагон будет заполнен под завязку. Увы, ничего похожего не произошло, и двое взрослых пассажиров с ребенком, севшие в поезд в Дзержинске, положение не изменили. В итоге, наш вагон под номером 4, катил на благодатный юг, весело стуча колесами, с пятнадцатью пассажирами на «борту». Семнадцать мест были свободны. Меня же за всю длинную дорогу никто не потревожил, и я, как глубоко почитаемая коронованная особа, блаженствовал в четырёх-местном купе один, не переставая удивляться. Как понимать уверенное заявление: «Все билеты проданы?» Тем более, что и в других вагонах положение было не намного лучше? Кто закладывает в компьютер ложные данные? С какой целью? Цены на билеты взлетели выше туч небесных. Значит и воздух не всегда бывает убыточным грузом?

Наверное, по той же причине составы формируются в рейс в спешном порядке: вагоны грязные, стекла на окнах покрыты толстым слоем многомесячной пыли, с разводами. В довершение ко всему, в нашем вагоне не оказалось даже традиционных ковровых дорожек, а в купе — ковриков. Ради чего, а главное — для кого стараться?

В Сочи прибыли точно по расписанию, пройдя весь путь без происшествий и нервотрепки. Слава Богу.

Обратно я возвращался поездом № 88. В вагоне были и коврики, и ковровая дорожка, но в остальном он мало чем отличался от своего металлического собрата: такой же старый, давно израсходовавший свои ресурс, не менее его грязный, с заляпанными окнами, с основательно расшатанными нижними полками. На моей же, плюс ко всему, какой-то пассажир, резвясь и развлекаясь, порезал дерматин. Но поскольку мы нетребовательны, давно ко всему притерпелись и тем позволяем унижать себя, никто не торопится наложить на рваное место заплату. В вагонах, как и положено, выдают постельное белье, но лучше бы этого не делали, потому что многократно использованное, оно потрепано, застирано, да к тому же мятое и непроглаженное. Только преодолев нескрываемую брезгливость, заставил себя взять его в руки.

Думаю, многим помнится время, когда матрацы на вагонных полках накрывались свежими, накрахмаленными простынями, а сами вагоны блестели от чистоты и опрятности. Ничего не осталось от прошлого, все быльем поросло.

Кому-кому, а уж генералам путей сообщения надлежало бы помнить, какую магистраль представляют поезда, следующие по маршруту Нижний Новгород — Адлер и Адлер — Нижний Новгород. Если они забыли, что впрочем, вряд ли кого удивит, то можно и напомнить: наш древний город является еще и столицей Горьковской железной дороги. И видеть идущие на юг поезда с вагонами, собранными с бору по сосенке, для нас позорище.

В поезде № 88, например, рядом шли три вагона из разных фирменных составов: «Буревестник», «Золотая хохлома» и «Волга». Их довольно жалкий и бесцветный вид свидетельствовал не только о нашей бедности, сколько о безалаберности и наплевательском отношении к делу железнодорожников. Не случайно на всем протяжении дороги ни одна станция ни разу не приняла наш состав на первый путь. Его постоянно загоняли на задворки.

А в купе я снова один. И только через шесть часов пути, в Краснодаре, мне компанию составил молодой человек, едущий, как и я, в Нижний. Спрашиваю: «Когда купили билет?» Отвечает: «За час до прихода поезда». Странно, если вспомнить как еще месяц назад меня уверяли, что свободных мест нет. Хотя только в нашем вагоне их немало пустовало.

Вгоды нашей юности весьма популярной была веселая, бодрая песенка, воспевающая дорожную романтику. Есть там такие строки: «Все гляжу, все гляжу я в окошко вагонное, наглядеться никак не могу».

Я, признаться, тоже любил посматривать в окошко: какие дали открывались взору, сколько интересного и интригующего мелькало мимо. А если ехал летом, виделись раздольные нивы, тучные стада на пастбищах и всюду созидательный труд людей. Последние годы за окном поезда видны печальные картины. И больше всего меня удручает безлюдье. А это тревожное предзнаменование. Кажется, что беспробудно-хмельные деревни, скукожившись, угасают и в немой печали доживают свой век. Дичает, зарастая сорняками, заброшенная крестьянами земля. И посевы на ней — малюсенькие островки в безбрежном просторе морей. Но уж если извечный русский кормилец отстранен от главного дела его жизни, значит, нация лишена будущего.

Надо сказать, что запущена, беспредельно захламлена и территория вдоль железнодорожной магистрали. На сотни километров лежат деревья, когда-то поваленные при разреживании лесозащитных полос. Лежат не один уже год, гниют, загрязняя и обезображивая среду, и нет уверенности, что когда-нибудь тут появится рачительный хозяин и наведет образцовый порядок. Этот порядок, судя по всему, никому не нужен. А чтобы убедиться в этом, не обязательно повторять весь мой маршрут. Достаточно проехать хотя бы от Нижнего до Владимира. Все увиденное произведет впечатление неизгладимое.

Николай Симаков