№63 (1381), 01.09.2008

Культурный слой

Телевизионная обочина

Нет, пожалуй, другого слова, которое бы в среде чиновников вызывало такую внешне смиренную одухотворенность и такую внутренне безысходную тоску, как слово «культура». И так ли уж важно, тянется ли при этом слове рука к пистолету или к карандашу, чтобы урезать строку бюджета, причитающуюся культуре. Разница лишь в том, что одно желание грозит уничтожить культуру в мире реальном, другое дискредитирует ее ценности в сознании общества. Еще совсем недавно за культурологические программы на региональном телевидении шла борьба, в результате которой в эфире виднелись малые бюджетные островки, спасавшие зрителей в бурном разливе коммерческого вещания. Сегодня почти все островки ушли под воду. И хотя журналисты новостных программ любят невзначай «приобщиться» к культуре, дефицит культурологических программ становится в этой ситуации еще более ощутимым.

В новостных текстах правят бал метафоры, заслоняющие подлинность реальных событий. «Пышная» образность речи подчеркивает изобразительную бедность материалов. В нагромождении цитат тонут факты, теряя последние признаки достоверности. Банальности кочуют из сюжета в сюжет, буквально разъедая общую культурную ткань телевизионного мира. В этом угаре словесного «украшательства» уже не до правильности речи. «Что только не было в эфире и что было!» — ликующий тон сюжета по поводу пятилетия программы «Вести–Приволжье» даже и не предполагает, что можно было бы проверить падежи в праздничном заголовке. Да и сам текст по набору дел, выполненных журналистами за эти пять лет, скорее напоминает юбилейный клип ЖЭКа. До культурных ли тут событий, успеть бы «проследить непростой путь электричества от поставщика к потребителю»!

Не в пример электричеству журналистские пути стали гораздо проще: ежедневно стайкой за сильными мира сего. В отличие от проторенных дорог политики культурные тропы все чаще зарастают. Не нашла отзвука в журналистских сердцах значимая для Нижнего дата: 21 августа исполнилось 150 лет со дня рождения нижегородского фотографа Максима Петровича Дмитриева. Журналисты, не раз обращавшиеся в своих рассказах о городе к его уникальным снимкам, на сей раз прошли мимо. Где тут новость, если нет «правительственного выезда» на торжество? Вот если на открытие мемориальной доски приедет барин, тогда и мы за ним, привычно, стайкой. Лишь сюжет в программе «Парк культуры» (ННТВ) напомнил зрителям об «энциклопедическом» дмитриевском наследии, которое хранится в Русском музее фотографии, позволил вновь открыть для себя и мир художника, и его высокую культуру документалиста, навечно запечатлевшего подлинные черты ушедшей жизни: панораму городских улиц, ярмарочных пристаней, волжских просторов. Вот бы куда бежать журналистам в поисках ответа на самый главный вопрос: как отобразить реальность? Не имитацию жизни, а саму жизнь, не имидж человека, а его суть. Что через век предъявим мы суду истории? Парадные PR-сюжеты?

Тем временем август принес еще одно событие — День российского кино. Событие традиционное, если бы не совпадало в этом году со знаменательной датой — 100-летием российского кино. Драматургия взаимоотношений телевидения и кинематографа, развивавшаяся на художественной сцене ХХ-ХХI веков, давала возможность поразмышлять об судьбах визуальных искусств, подчинивших своему влиянию всю культурную сферу современного мира. Чем же предложил нам телевизионный экран?

Программа «Кинопроба» (т/к «Кремль») никак не отреагировала на это событие. Тут, видимо, совсем другие задачи. «Валит с ног» амбициозная самопрезентация: «Программа не имеет аналогов в нижегородском эфире. Это не набор рекламных роликов под лозунгом «Приходите и увидите!», а интервью с режиссерами и актерами, мнения критиков и отзывы первых зрителей». Последние выпуски программы говорили как раз об обратном: это именно набор роликов, а весь разговор о кино сводится к оценкам выходящих из кинотеатра тинэйджеров. Из критиков был замечен только ведущий, глубокомысленно бросивший по поводу одного из фильмов: «Не то чтобы очень страшно, но мысли всякие появляются». Видимо, не сможет пока «Кинопроба» занять уготованный себе пьедестал — придется числиться по рекламному ведомству, если такого рода оценки заказчика устраивают.

Дню кино была посвящена одна из рубрик «Парка культуры» (автор — Марина Замятнина). Давно риторика перестроечных лет не напоминала о себе с такой силой. Желание освободить историю кино от хрестоматийного глянца натолкнулось на самые что ни на есть хрестоматийные стереотипы, полностью поглотившие автора. В то время как подлинная история давала повод представить действительную картину столетнего развития русского кинематографа, Замятнина начала трафаретно отсчитывать ее от ленинских слов про «самое главное из искусств». Но по некой иронии, клеймя пропагандистскую машину советского кинематографа, сам материал не смог выйти за рамки уже успокоившегося было постсоветского агитпропа. Впрочем, почему День кино навеял Замятниной такой экзальтированный тон, разгадать не удалось. Как не удалось понять, почему же «Броненосец «Потемкин» оказал такое влияние на развитие мирового кинематографа, чего, как следовало из текста, «нельзя не признать».

Но стилистика текста — сугубо авторское дело. Не авторское — ошибки. В конце 30-х годов, когда «миролюбивый Советский Союз готовился к войне», — строит логику автор — серия фильмов о русских полководцах «бодрила и внедряла в сознание масс» мысль о том, что «с такими чудо-богатырями мы непременно победим самого грозного врага!» Конечно, в пылу спора (только с кем?) каждое лыко идет в строку, но если «Александр Невский» был действительно снят перед войной, то «Кутузов» — в 1944 году, и вряд ли, когда страна уже пережила весь ужас трагедии, функция фильма была такой уж бодро-примитивной. «А враги не дремлют, мешают строить сильное государство!» — не унимается сама себя подстегивающая авторская ирония. И вот с легкостью необыкновенной в «бодрые» предвоенные годы попадает и «Иван Грозный» Эйзенштейна, вышедший уже после войны. Как выяснилось, Сталину фильм очень понравился. Какое дело до того, что остановка Сталиным второй серии фильма и его «разгром» стали причиной смерти режиссера, если это нарушает такую прямую и ясную линию авторского представления об истории кинематографа? К чему трагизм, неоднозначность, когда они противоречат ернической стилистике? Вот и Эйзенштейн попал под колесо веселого капустника.

Культурная тематика давно уже стала эдакой обочиной в сетке регионального вещания. И здесь, на этой обочине, позволено то, что на широкой дороге политики вряд ли вызовет похвалу

Остался подвешенным непонятно откуда взявшийся вывод: «Кто-то считает, что кино должно развлекать, кто-то по-прежнему полагает, что кино должно заставлять думать». А из чего, собственно, он следует? Что было представлено Замятниной в историческом обзоре нашего кинематографа, что позволило бы вспомнить имена Параджанова, Иоселиани, Тарковского, Хуциева? И неужели все, о чем было рассказано, кого-то даже в те годы так уж развлекало? Почему не поделиться тем, что заставляет в кино думать самого автора представленного обзора? Глядишь, и мы бы, грешные, подумали, а не погрязли в мохнатых лапах пропаганды. Кстати, благодарна случайности, которая позволила буквально «на лету» схватить анонс вечернего эфира ННТВ, где Алексей Коровашко представлял фильм Никиты Михалкова «Я шагаю по Москве». Думается, что это могло бы стать интересной формой «подачи» фильмов, а может, и других программ.

Помните, в картине Сергея Герасимова «Журналист» героиня Вален­тины Теличкиной дает «убий­ственную» характеристику подруге, исполняющей на самодеятельной сцене испанский танец: «Клавка-то — в испанки подалась!». Представшая в эфире ННТВ Валентина (так называет себя ведущая «Музыкального канала») подалась ни больше ни меньше как в музыкальные комментаторы. Вообще-то она могла бы податься и в артистки, по крайней мере, на роль Элизы Дулитл до ее встречи с профессором Хиггинсом. Произносимые звуки напоминали речь, но смысл доходил не сразу. Впрочем, через некоторое время удалось разобрать, что «языком этой программы является музыка». От сердца отлегло. Но не надолго. Если бы великие воскресли и услышали, что и как можно говорить о музыке, они бы в возмущении снова умерли. «Все равно, в каком стиле играет музыка», «одна музыка может влиять и хорошо и плохо», музыкальная группа «что-то старое перенесла в что-то новое», «ведь по-старому вообще не споешь» — эти и другие откровения буквально сыпались на бедного зрителя.

Но главное в программе — вопросы. Например, такой: «Игра на каком музыкальном инструменте повышает у человека уровень иммунных клеток, которые обнаруживают и порой уничтожают вирусные клетки?» Записать его, учитывая дикцию ведущей, удалось с третьего раза. А тем временем в промежутках между клипами ведущая Валентина делилась полезной информацией: «Не только люди стучат по дереву — медведи и обезьяны тоже постукивают по дереву и успокаиваются». Чтобы мы уж совсем не сомневались в воздействующей силе музыки, Валентина сообщила, что «яйцо, положенное на сцену, после рок-концерта сварилось всмятку». Недолгий поиск в Интернете источников этих музыкальных знаний привел к рубрике «Советы пациентам» на гастрологическом портале да к фрагменту книги для старшего школьного возраста. Поскольку единственная позвонившая зрительница выбрала среди музыкальных инструментов, как ни намекал пример обезьян, не барабан, а скрипку, то приз ей и не достался. На этом «Музыкальный канал» благополучно иссяк. Какими неведомыми путями пришла к музыке ведущая Валентина, осталось загадкой.

Конечно, лето держит зрителей на жесткой диете. Но разве есть надежда, что с приходом нового сезона телевизионный пирог будет разделен по-иному? Культурная тематика давно уже стала эдакой обочиной в сетке регионального вещания. И здесь, на этой обочине, позволено то, что на широкой дороге политики вряд ли вызовет похвалу. Порою кажется, что уже за одно только обращение к материалам из сферы культуры журналисты ожидают общественного поощрения. Однако это совсем не то место, где можно отдохнуть от скоростей политического хайвэя. И уж тем более не индульгенция, отпускающая грехи за профессиональные ошибки.

Елена Кузнецова