08-10-06

Общество

Основание пирамиды

Сменив промокшую обувь на войлочные тапки, в домашнем тепле, озаряемом всполохами телевизора, под лёгкое пивко отмечая: где-то там, далеко, вспыхнула очередная маленькая война, вон и еще одна назревает. Недели две-три они, как нарывы, будут пульсировать на информационной поверхности. После перейдут в разряд хронических, вялотекущих, гноящихся помаленьку, уже не вызывая к себе особого интереса. Такова актуальная модель сосуществования племен и народов. Такая же, в сущности, мясорубка, как и во времена царя Навуходоносора, но слегка декорированная формулами доктрин. Паритет гарантированного взаимоуничтожения. Потенциал сдерживания агрессора. Способность причинить вероятному противнику неприемлемый ущерб. Средства принуждению к миру… Тоска.

Но пульт под рукой, и можно, дивана не покидая, погрузиться в потоки иного рода, струящиеся по смежным каналам. Впрочем, тоже треволнения одни… Биржевые коллизии и катастрофы. Конвульсии валютных котировок. Только то и утешительно для скромного обывателя, что стрельба и пузыри лопающихся банков — все это пока где-то далеко. Теоретически ясно, разумеется, что и его лично как-то затронут все эти сложные масштабные процессы, вдали грохочущие. Аукнутся и в его частном мирке. Но как — не сообразить сходу. Нисходя по ярусам социальной пирамиды к её подножию, к основанию, касающемуся земли, — чем они обернуться для конкретного человека? Впрочем, тут уж, как говорится, и к цыганке не ходи. Вздорожает его нехитрый хлеб, как бы насмехаясь над малым приварком к заработку. На пиво-то наскребем, но неужели еще на полгода придется отложить приобретение подержанного японского автомобильчика? Или на год? Грустно, грустно, но не привыкать.

А все же, если позволить себе роскошь обывательского, местнического подхода – что несут эти глобальные вихри рядовому нижегородцу, такому, которого пугалом дефолта не особенно застращаешь — не столь велики его личные сбережения. Здесь есть о чем поразмыслить в тапочках перед телевизором. Любые перемены в стране и мире затрагивают каждый из российских городов, но в разной степени и на свой манер.

А перемен на веку ныне здравствующих соплеменных поколений случилось немало — и происходили они быстрее, чем люди успевали осознать их смысл.

И сейчас страна продолжает быстро меняться. Вчерне закончен передел её достояния, создано подобие законности обладания им. Напитавшись углеводородными деньгами, выйдя из послеперестроечной комы девяностых, она пытается вернуть ту историческую форму, в которой себя только и мыслит, в которой только и способна существовать. Ведь память формы свойственна не только резиновым игрушкам или стальным пружинам, ею наделены и куда более сложные материи. Возможно, никогда прежде у России не было повода ощущать себя настолько богатой — поскольку никогда еще природные ресурсы, само пространство включая, не были в такой цене. Нация, претендующая на право владеть и распоряжаться этими несметными сокровищами, должна уметь их защитить силой оружия — мир так и не научился уважать иной силы. Преуспел лишь в объяснении её применения интересами высшего гуманизма.

Всё это ведет к одному — к восстановлению статуса насквозь военизированной империи. Такова данность, которую бессмысленно оценивать в инфантильных категориях «хорошо-плохо». Её остается лишь принимать — или отвергать, но только вместе с правом государства на суверенное существование. Вероятные охотники до его богатств упустили момент, когда взять их можно было относительно малой кровью. А зачем, собственно, все эти хлопоты, если добычу и транспортировку углеводородов и прочих ценностей покорная и дешевая местная рабсила осуществляла на условиях, диктуемых извне? Между тем, вековой ствол спецслужб, корнями уходящий в опричнину, выстрелил побегами новой «политической элиты». Она терпеливо ждала момента, когда условия можно будет выставить свои. Вернее, методично этот момент приближала и готовила.

Сегодня государство стоит в известной стартовой позиции перед новым историческим забегом в гонке вооружений. Мы оказались в ситуации, генетически привычной, почти комфортной, как вкус водки для природного русака. Реальная однопартийность, реальный паралич недоразвитых структур так называемого гражданского общества. Тотальная коррупция, как системный способ существования администрирующего класса. (Можно, разумеется, представить, что она неким чудом вдруг побеждена — и каждый из госслужащих оказался перед необходимостью существовать исключительно на собственный штатный оклад. Но это означало бы мгновенный коллапс государства, а фантазии наши и без того заражены апокалипсическими кошмарами).

Вернулся и еще один элемент ментальности, еще одно исконное ощущение, полузабытое, но узнаваемое. Это истинно имперское чувство одиночества, противопоставленности всему остальному миру. Одна лишь братская Куба… Венесуэла, простите, дружески машет нам банановым листом с той стороны земшара.

Кажется, все готово для того, чтобы вновь раздуть остывшие горны ВПК. Дело привычное, помнят ещё рученьки-то… Похоже, заявленное увеличение военного бюджета к 2010 году в полтора раза обернется как минимум его удвоением. Для начала. Это не количественное наращивание мышц, это качественный скачок, изменение концепции военно-политического существования государства. Пухнущая жировая прослойка стабфонда найдет выход, устремляясь в привычное русло оборонки. Речь идет о триллионных суммах. Приступаем, в частности, к серийному производству новейших ракетоносных субмарин. На мировом рынке такого рода товар идет от миллиарда долларов за штуку до… оставим эти непроизносимые числительные астрономам.

Мы оказались в ситуации, генетически привычной, почти комфортной, как вкус водки для природного русака. Реальная однопартийность, реальный паралич недоразвитых структур так называемого гражданского общества. Тотальная коррупция, как системный способ существования администрирующего класса

Нижегородец здесь должен вспомнить, что его малая родина — крупнейший конгломерат оборонных производств страны. Все мыслимые орудия братоубийства разрабатывались и создавались в Нижнем Новгороде целиком или частично. Все, что стреляет, летая, плавая или ползая. Формирование и развитие города, его значение и рост определялись военными задачами — с середины позапрошлого столетия начиная. Нижний Новгород, не столь еще давно наглухо закрытый и насквозь засекреченный город Горький, был буквально заточен под эту работу. Его индустриальный труд лежал в основании имперской пирамиды. Падение, разрушение оборонной промышленности на порядок умаляло его значение в российских масштабах, ввергало город и регион в тяжелейший кризис, который на памяти у всех взрослых земляков. Резкое увеличение расходов на перевооружение означает возвращение в наш город огромных бюджетных средств. Прежде всего, они будут направлены на модернизацию предприятий военно-промышленного комплекса и восстановление научно-проектного потенциала. Современные виды вооружений могут быть произведены только на базе новейших и совершеннейших технологий.

Ведь речь идет о создании новых систем воздушно-космической обороны, достижении превосходства (не менее того) «в воздухе, в нанесении высокоточных ударов по наземным и морским целям, в оперативной переброске войск». Армия обширной, но редконаселенной империи должна быть вооружена поистине до зубов и по последнему слову. Числом бить при всем желании уже не получится. Чтобы реально соответствовать задачам, которые ставит Главнокомандующий, нашим инженерам и ученым придется совершить фантастический рывок. Без нижегородских НИИ, КБ и заводов здесь никак не обойтись. На этом витке развития страны городу нашему вновь выпадет роль огромная. И то: Нижний Новгород — это все-таки нечто большее, чем стройплощадка под коммерческую недвижимость, возводимую столичными застройщиками.

Но, помимо многих преимуществ и средств, которые обретает нижегородская область при таком обороте дел, видны на горизонте и колоссальные проблемы. Время — та самая река, в которую не войти дважды. Восстановление оборонного промышленного потенциала в обществе, основанном на рыночных идеалах, будет стоить очень дорого. Трудная задача становится реализуемой только в том случае, если к работе привлекаются лучшие профессионалы. За таковых сегодня наниматели конкурируют большими деньгами, а не лозунгами.

Но почти катастрофа в том, что достаточного количества профессионалов науки и производительного труда сегодня даже в нашем умелом городе не сыскать ни за какие деньги. Их попросту нет. Повыбиты бескормицей. А толпы экономистов с юристами переучиваться вряд ли захотят, едва ли смогут… Восстановить систему профтехобразования, вернуть престиж рабочим профессиям, убедить молодежь в их перспективности, взрастить новое поколение мастеров производства — работа на пару десятилетий при грамотном походе. Попутно придется поднять уровень подготовки инженерных и научных кадров на мировую высоту. Опять же, при условии, что специалисты не будут разочарованы уровнем жизни, который обеспечит им избранная профессия. Тогда, возможно, удастся преодолеть пяти- а то и семикратное отставание в производительности промышленного труда… Поверка означенных задач на принципиальную исполнимость в обозримом времени — явно вне журналистской компетенции.

Остановимся на том, что перед Нижним Новгородом вскоре могут открыться новые, не плакатные, а вполне реальные перспективы. Вероятно, жить в этом городе станет интереснее.

Игорь Чурдалев