08-12-29

Политика

Молчание — золото…

Если это не «молчание ягнят»

Для российских регионов 2008 год можно смело назвать годом упущенных возможностей

Утверждать, что федеральный центр везде и всегда будет являться сторонником однозначной и всеохватывающей централизации страны, нельзя

Если посмотреть ретроспективно, то первая возможность усиления регионами своих позиций на федеративной «сцене» была связана с осуществлением операции «преемник», то есть с президентскими выборами. Можно было предположить, что для столь масштабного проекта Кремлю потребуется помощь региональных элит, а те в обмен смогут выставить Кремлю политический «счёт». Это казалось возможным на фоне многочисленных комментариев экспертов о том, что регионы сегодня обижены на Москву, поскольку «нефтяной дождь» последних лет их коснулся лишь по касательной. Действительно, межбюджетные отношения в России справедливостью не отличаются, и многие специалисты полагали, что федеральный центр рано или поздно признает экономическую неэффективность финансового диктата над регионами. Другие говорили, что регионы зачастую больше склонны к «инновациям» в вопросах управления, чем федеральный центр, что, опять-таки, должно было усилить их голос в диалоге с федеральной властью.

***

«Президентская вертикаль» никаких сделок заключать не планировала. Более того, из Кремля в самом начале года последовало указание о том, что губернаторы не должны лично фигурировать в различного рода агитационных материалах с изображением Дмитрия Медведева. Мелочь, конечно, но весьма символическая. Единственный случай регионального «вольнодумства» был зафиксирован, когда губернатор «северной столицы» Валентина Матвиенко вскользь упомянула, что медведевская программа «четырёх «и» (институты, инфраструктура, инновации и инвестиции) уже давно, оказывается, осуществляется в Санкт-Петербурге.

Вторая возможность для регионов была связана с августовской войной против Грузии. По указанию Москвы регионы вынуждены были выделять средства из своих и без того не безразмерных бюджетов для Южной Осетии и Абхазии в виде гуманитарной и иной помощи. МИД прямо нацеливал российские регионы к установлению прямых контактов с этими (теперь уже бывшими грузинскими) регионами (интересно, что за это же самое в 1994 году руководство Татарстана получило взбучку от Москвы). Однако мало кто из регионов попытался хотя бы поставить вопрос о том, каковы же их интересы в развитии контактов с двумя сепаратистскими регионами. Молчали и те депрессивные субъекты федерации, кто вынужден был взять на себя основную нагрузку по приёму и обустройству беженцев. Единственным, кто по-своему воспользовался этой ситуацией, был Юрий Лужков, провозгласивший Михаила Саакашвили «недочеловеком» (видимо, не отдавая себя отчёта в весьма нежелательных исторических коннотациях такой риторики).

Третья возможность касалась процедуры одобрения региональными парламентами мер по увеличению сроков президентской власти, предложенных г-ном Медведевым в его ноябрьском Послании. Вновь могло показаться, что неизбежное участие региональных элит в этом процессе хоть как-то повысит их голос в обсуждении общероссийских проблем. Такая трактовка вполне согласуется с гипотезой Владимира Рыжкова, высказанной им на страницах «Новой», о том, что региональные элиты больше всего выиграют от пакета мер, предложенных президентом РФ в своём Послании. И, на самом деле, какие-то признаки их активности были заметны. Вспомним, что президент Татарстана Минтимер Шаймиев в своём обращении к Госсовету республики вновь обозначил особый статус этого региона как флагмана федерализма в России, при этом пожурив федеральный центр за то, что пока двухсторонний договор между Москвой и Казанью не наполнен практическим содержанием. А президент Чечни Рамзан Кадыров не только выступил за бессрочное президентское правление (то есть, по сути, против шестилетнего срока), но и вполне определённо указал на того, кого он желал бы видеть на этом посту, — им оказался, увы, не действующий глава государства, а его предшественник, Владимир Путин. Однако президент быстро напомнил о правилах игры: в ноябре Медведев, общаясь с журналистами, предложил тем региональным начальникам, которые не довольны существующим положением дел, подать заявления об отставке.

Наконец, четвёртая возможность была связана с финансовым кризисом. Опять-таки, некоторые московские эксперты (в частности, Николай Петров из центра Карнеги на состоявшейся недавно конференции экспертной сети ПОНАРС-Евразия в Вашингтоне) предположили, что в условиях продолжающегося кризиса роль регионов будет объективно расти. Логика здесь примерно такая: центр, ослабленный финансовым кризисом, будет искать ресурсы поддержки у субъектов федерации, что открывает новые перспективы для «торговли» с ним. Казалось, многие регионы действительно почувствовали, что как раз сейчас наступает тот момент, когда они в состоянии прервать затянувшееся «молчание ягнят» и возобновить торг с федеральным центром. Тем более что разгребать социальные проблемы, связанные с кризисом, предстоит именно в регионах. Однако ключевая проблема здесь, как представляется, состоит в том, что разные регионы хотят разного от Москвы: например, если в Нижнем, Ульяновске или Самаре многие искренне радуются увеличению ввозных пошлин на иномарки, то на Дальнем Востоке или в Калининграде от такого способа борьбы с кризисом явно не в восторге.

***

Конечно, несмотря на отсутствие более или менее единообразной позиции регионов по ключевым вопросам, отдельные города и территории в 2008 году смогли продвинуть вперёд кое-какие свои интересы. Юрий Лужков и Валентина Матвиенко публично (и гораздо настойчивее, чем раньше) высказались за скорейшее объединение Москвы с Московской областью, а Санкт-Петербурга — с Ленинградской областью. Сделал головокружительную карьеру мэр Сочи, переместившись из своего кресла на должность главного ответственного за строительство объектов для Олимпиады-2014. Но всё же, скорее, речь идёт об отдельных эпизодах, а не о системном феномене.

Это наводит на мысль о том, а есть ли вообще продуманная региональная политика у Москвы? Ещё весной была озвучена мысль о том, что руководством страны принято решение о смене всех губернаторов, находящихся у власти больше восьми лет. В подтверждение этого, например, ушёл в отставку один из старожилов региональной политики — ставропольский губернатор Александр Черногоров. Но, если посмотреть на Чечню, Татарстан, Ингушетию, Дагестан, Калмыкию и ряд других регионов, то мы найдём массу подтверждений тому, что Москва осуществляет стратегию «косвенного управления» этими регионами, вмешиваясь лишь в исключительных ситуациях типа той, которая сложилась при отправленном в отставку (но отнюдь не подвергнутому остракизму) президенте Мурате Зязикове.

Были и другие случаи федерального вмешательства. Правда, в отношении фигур второго уровня. Так, в Амурской области по обвинению в растрате государственных средств был арестован местный министр здравоохранения Рамиль Тураев, который незадолго до этого был переведён на Дальний Восток из Татарстана в рамках путинской концепции «горизонтальной ротации кадров». Но опять же, антикоррупционная линия Кремля не стала составной частью региональной повестки дня.

В некоторых случаях Кремль старался способствовать регионам в их международном статусе. Можно вспомнить, что саммит РФ-ЕС прошёл в Ханты-Мансийске, Екатеринбург готовится принять лидеров Шанхайской группы, Владивосток — Азиатско-Тихоокеанского экономического форума, Сочи — Олимпиаду, а Казань — Универсиаду. Уго Чавес — в Волгограде, Махмуд Аббас — в Грозном. Визиты в регионы мировых лидеров становятся привычными (правда, лидеры эти, как на подбор, уж очень антизападные, но где же других сегодня взять?)

***

Что касается перспектив на 2009 год, то самая важная новация, вероятно, будет связана с законопроектом, согласно которому кандидатуры губернатора будет вносить партия, победившая в том или ином регионе на выборах. Иными словами, речь идёт об эксперименте с системой управления, очень похожей на парламентскую. Известно, что многие хотели бы видеть такую систему и на федеральном уровне в качестве замены «президентской вертикали». «Единая Россия» заранее, ещё до легализации президентской инициативы, увидела себя в роли главного игрока на поле региональной политики. Но Медведев поступил весьма парадоксально: назначение Никиты Белых на должность губернатора Кировской области явно не было инспирировано «Единой Россией», да и СПС на Вятской земле явно не доминирует. Этот кадровый ход, следовательно, был составной частью договорённостей, достигнутых на федеральном уровне, и имел к региональной политике как таковой весьма косвенное отношение.

Эту ситуацию можно объяснить и тем, что у президента Медведева нет достаточного кадрового резерва, чтобы проводить самостоятельную кадровую политику в регионах, и именно поэтому он вынужден будет опираться на партийные кадры. Но по опыту многих регионов мы знаем, что партия, в названии которой значится слово «единство», оказалась внутренне разнородной. История, связанная с грозными филиппиками Александра Хинштейна против Сергея Некрасова, явно свидетельствует об этом. Поэтому надежды на то, что «Единая Россия» заговорит голосом регионов и будет отстаивать их интересы, весьма призрачные. Чем крупнее и шире структура, тем сложнее ею управлять и, соответственно, тем вероятнее, что она начнёт распадаться на более мелкие группы, которые будут находиться друг с другом в конфликтных отношениях. Именно это и происходит с региональными отделениями «Единой России»: они стали настолько громоздкими, что внутренняя фрагментация была только вопросом времени и тех форм, в которых она могла проявиться. Кроме того, в рядах «Единой России» есть огромное число людей из сферы бизнеса, которые переносят в региональную политику свой бизнес-стиль, тем самым неизбежно коммерциализируя её.

Именно поэтому «молчание ягнят», скорее всего, продолжится. Это не означает, что федеральный центр везде и всегда будет являться сторонником однозначной и всеохватывающей централизации страны. Москва понимает необходимость использовать региональное разнообразие, просто пока ещё не совсем чётко представляет, как это сделать без ущерба для «суверенной демократии».

Андрей Макарычев