09-08-31

Политика

«Политики девяностых были романтиками»

«Новая» в Нижнем» предлагает печатную версию дискуссии, состоявшейся на заседании «Нижегородского пресс-клуба». Участники — журналисты, политологи, политики и руководители культурных институций — обсуждали итоги восемнадцати лет новой российской государственности.

Александр Цирульников: 19 августа у меня был первый официальный день отпуска. Я утром включил телевизор и увидел, как Юрий Петров и Вера Шебека читают заявление ГКЧП. Меня тогда поразили сами дикторы: они читали текст, держа листы перед собой вертикально. Я тогда не знал, что это такое. Потом уже я узнал, что это код дикторов всего мира: когда они читают текст, с которым не согласны. И только потом я узнал, что в студии в этот момент стояли автоматчики. Я эти дни помню очень хорошо. Обстановка была очень напряженная, внутренняя неопределенность: кто прав, а кто нет. Отрицательную роль для ГКЧП сыграла пресс-конференция. В эфире были очень несимпатичные люди, которым верить не хотелось. Вот такие ощущения. Я человек, рожденный в Советском Союзе. И мне очень хотелось, чтобы СССР был сохранен. Я хотел перестройки, но не хотел и не предполагал, что все, что было сделано, рухнет. И до сих пор жалею, что так вышло. Потому что нужна была ПЕРЕстройка, а не расстрой.

Татьяна Кузнецова: Я в это время жила в Дзержинске и работала директором подросткового клуба. Контингент — мальчишки 12-13 лет. И вот 19 августа раздается звонок в дверь, я открываю, а на пороге стоят эти подростки, с рюкзаками, в походной одежде. Я спрашиваю их, куда они собрались, и в ответ слышу: «В Москву, защищать Родину». Так эти дети 1991 года в один день стали взрослыми. На мой взгляд, мы хотели перемен, но не понимали, что происходило. Эти события стали переломными…

Галина Клочкова: Тогда еще никто не понимал, что это бизнес. Я в то время вполне успешно преподавала в медучилище литературу, а в новой школе должна была работать учителем. Но вышло иначе. Когда меня назначили на эту должность, мне на тот момент было 28 лет. Тут же в Департамент образования пошли жалобы на то, что так не должно быть, хотя самому начальнику тогда было 29… Это было время, похожее на то, когда молодые родители, решив завести ребенка, думают, что это просто розовый нарядный конвертик. А вот, что дальше с этим делать, — никто представить не мог. Люди были совершенно разные: и те, кто постоянно совал деньги, и те, кто интересовался всеми документами, и те, у кого через слово звучала ненормативная лексика. Таким был 1992 год, очень веселое время.

Сергей Красиков: Меня жизнь заставила поменяться: я был тогда подполковником, имел два высших образования. И на жену с детьми я получал мизерное довольствие. Приходилось подрабатывать. К тому моменту, имея за спиной около десятка переездов, я мог делать своими руками практически все. И откликался на объявления в газетах. Боялся только одного: мне бы очень не хотелось, чтобы я попался на глаза своим студентам. В университете на военной кафедре я вещал о красивом, мудром, интересном, проводил научные дискуссии. А на деле — махал мастерком, варил аргоном. Однако у меня не было другого выхода. Я понял, что работать можно и нужно. Выход есть всегда. Но я хочу вспомнить не о том, как заработал первый рубль, а о том, что было тогда. Вдруг в одночасье появились новые люди, появились новые фамилии, новые взгляды. Прошло 18 лет. Кто из вас мне сейчас скажет, что же произошло в течение последних лет? И что нужно для того, чтобы появилась плеяда этих новых людей? Чтобы загорелись глаза. Чтобы не думалось, что если сейчас я скажу перед камерой плохо про кого-то, завтра мне не дадут вести мой бизнес. Что нужно, чтобы мы стали развиваться интенсивнее? Сейчас нет искры в глазах. Нет четкого понимания того, что нужно заниматься делом. Если мы сумеем создать общество, в котором большинство будет стремиться к чему-то, сделать что-то реально, мы, возможно, станем жить лучше. Это не мгновенное дело. Должно пройти время. Кое-что уже у нас появляется.

Александр Рожков: Я вам отвечу, что, например, китайцы создали за 20 лет такую страну, которая в течение недели безо всякого ядерного оружия может в буквальном смысле уничтожить Соединенные Штаты. И что родилось у нас за те же 20 лет? Пока не очень понятно… Мне бы тоже хотелось кое-что вспомнить из событий тех лет. Я с 1988 года в бизнесе. И реакция людей на события девяностых была абсолютно разная. Одни восприняли эти изменения с огромной тревогой. А другие, в основном, простые люди, которых «достала» перестройка Горбачева, были этому рады. А на вопрос, почему не появились новые люди, ответ прост. Это было время, когда журналисты могли снимать что хотели и показывать это в прайм-тайм. А теперь, спустя 20 лет, это тем же журналистам кажется невероятным. Так вот, когда мы опять вернемся к этому «невероятному», тогда, может быть, вновь появятся молодые, яркие, смелые, способные повести за собой страну.

Александр Котюсов: Журналистам тогда было очень интересно работать с областной администрацией, потому что всегда происходило что-то интересное. И не было практически никаких препятствий для получения информации. Любого журналиста, которому срочно необходим был материал, если не было каких-то сверхсерьезных мероприятий, я мог провести в кабинет к губернатору. На всех оперативках за редким исключением они могли принимать участие. На мой взгляд, сейчас нет свободы. И когда она появится, я не знаю.

Александр Рожков: Политики девяностых были романтиками, они интуитивно чувствовали, что хотели построить. Сегодняшние политики — прагматики; они знают, что они строят, но знают это скорее частные, меркантильные круги, нежели государство в целом.

Игорь Богданов: Тогда во время выборов денег не было вообще. Сейчас же выборы становятся все дороже. Называются конкретные суммы. И если нет денег и связей, то попасть, скажем, в городской совет, практически невозможно. Да, вы правы, раньше были романтики; в депутаты шли учителя, а коммерсантов были единицы. В настоящее время понятно, что в представительные органы идут из бизнеса, чтобы этот самый бизнес защитить. В то время можно было подойти к высшему руководству и сказать, например, Склярову или Горбачеву, что они неправы. Сейчас это вряд ли возможно сделать, не опасаясь последствий. Когда в 1993 году приняли новую Конституцию, я был возмущен, что из нее убрали понятие бесплатного образования. Второе, о чем забыли, — это обязательное образование. Сейчас его сделали таковым, а тогда его еще не было. Вообще же, подавляющее большинство граждан, по-моему, не поняли, что же со страной произошло. И это страшно.

Владислав Егоров: 1991 год был не только годом образования нового государства. Если вспомнить события января, то станет ясно, что это был еще и год разрушения России, когда страна лишилась огромного количества территории. Это нельзя забывать. На тот момент мне был 21 год, я учился на историческом факультете университета. Все мои сверстники воспринимали события того времени примерно одинаково. «Горбачевщина» всем тогда прилично надоела, и мы восприняли произошедшие события как возможность избавления, перемен. Но хочу обратить ваше внимание на то, что во время сегодняшней дискуссии, накануне праздника, посвященного образованию новой российской государственности, мы больше ностальгируем о прошлом, а не даем идеологических оценок прошедшим событиям. Но нужно задать себе вопрос: кто из народа действительно считает эту дату праздником, а кто — роковой ошибкой истории.

Александр Прудник: Нужно себе напомнить, что российская государственность возникла вовсе не восемнадцать лет назад, а гораздо раньше. И то, что произошло со страной, можно сравнить с ситуацией в семье, где случается развод. Супруги думают, что теперь все пойдет по-другому, их ждет новая счастливая жизнь. А потом вдруг обнаруживается, что ничего нового не произошло. Так же было и у нас в стране, когда через некоторое время в обществе наступила эпоха разочарования. Правда, власть уже была совсем другая. Мы сегодня осуждаем Ельцина, за то, что он тогда применил насилие. Однако своим поступком он в то время показал, что в стране, где не было власти, она вновь появилась. Поскольку, с точки зрения логики самой же власти, власть, не способная к применению насилия, властью не является. И заметьте, что весь демократический мир этот поступок поддержал, никто не стал объявлять Ельцина изгоем. Самая большая беда для нашей страны в том, что контроль над новой Россией перешел в руки центральной советской бюрократии. В результате, этот класс стал единственным в России классом, который не только сохранил все свои ресурсы, все свое влияние, но и консолидировался и получил контроль над экономическими ресурсами страны. Вспомним слова Черномырдина, который говорил, что какую бы партию мы ни строили, получим все равно КПСС. Сейчас таким образом построили «Единую Россию».

Теперь поговорим о выборах. Я помню 1996 год, поскольку принимал участие в качестве социолога и анализировал. Тогда наша страна впервые испытала на себе эффект от работы профессиональных технологов, которые манипулировали сознанием. Мы проводили фокус-группы, анализировали предвыборные ролики. Для работы с командой Ельцина приехала большая группа политтехнологов из США. У них был гениальный слоган, который определил успешность ельцинской предвыборной кампании. Звучал он очень просто: «Не дай Бог!». В результате, общество, выведенное из равновесия сначала Кашпировским, а теперь и под влияние этим манипулятивных технологий, мгновенно было перепозиционированно. Однако эти технологии были отработаны только для решения конкретных задач. Поэтому через несколько месяцев люди отвечали, что так не голосовали и удивлялись, как же Ельцину удалось победить. Вот результат действия этих самых технологий. Сейчас наше общество стало более устойчивым к подобным технологиям, но прошлого уже не вернуть.

В беседе приняли участие:

Игорь Богданов, депутат Городской думы Нижнего Новгорода

I и II созывов; Владислав Егоров,

депутат Законодательного собрания

Нижегородской области (фракция КПРФ);

Галина Клочкова, директор частной школы, член бюро совета НРО «Справедливой России»;

Александр Котюсов, председатель

совета директоров ГК «Пир»

(в 1992—1997 гг. — руководитель

пресс-службы губернатора

Нижегородской области);

Сергей Красиков, председатель

комитета ЗС НО по информатизации,

работе с общественными объединениями и СМИ; Татьяна Кузнецова,

журналист, режиссер;

Александр Прудник, социолог; Александр Рожков, политолог; Александр Цирульников,

журналист, писатель.

Стенограмму подготова

Екатерина Исланкина