09-09-14

Общество

Что строим: АЭС или гражданское общество?

Два десятилетия назад нижегородцы заставили власть отменить уже принятое решение о строительстве атомной станции. Сегодня планы строительства АЭС вновь на повестке дня. Люди, которые помнят конец восьмидесятых, сами когда-то участвовавшие в этих протестах, большей частью не изменили себе и не склонны одобрить строительство атомной станции, пусть и на большем расстоянии от областного центра, чем недостроенная атомная станция теплоснабжения. Известно, что «все в истории повторяется дважды, один раз в виде трагедии, второй раз в виде фарса», — но всё же не хотелось бы, чтобы это было применимо к обсуждению плана строительства АЭС.

 

Экономические и технологические аргументы сторонников строительства АЭС понятны. С экономическими доводами никто не спорит. Энергодефицит в Нижегородской области уже превышает имеющееся в наличии количество энергетических мощностей. Годовое производство электроэнергии составляет чуть больше 10 млрд кВт.ч., а годовое потребление — около 21млрд кВт.ч. И этот дефицит только будет нарастать. Сейчас он в значительной мере покрывается поставками с Костромской ГРЭС. Но случись авария на ЛЭП, и выпадающую мощность не удастся в полной мере скомпенсировать переключением на резервные мощности других регионов — придется вводить жесткие ограничения для потребителей.

Все это общеизвестно. Вопрос в цене предлагаемого варианта решения экономических проблем. Если атомная станция будет работать без аварий, то все экономические плюсы останутся в силе. Но смогут ли они перевесить ущерб, которые будет нанесен области в случае более или менее серьезной аварии? Это беспокоит экспертов, тот же вопрос волнует простых людей.

В телевизионных сюжетах с действующих атомных станций нам показывают работу информационных центров, где в любое время можно узнать, каков уровень радиации вокруг станции и на некотором удалении от нее, а также, видимо, получить информацию о внештатных ситуациях на станции. Или этот центр будет информировать население только пока станция будет работать без сбоев?

Власть по советской привычке агитирует население, оперируя экономическими ­цифрами ожидаемого роста инвестиций и увеличения областного бюджета. Предполагается, что это положительно скажется на жизни всех нас. Но люди могут иметь и собственное мнение по этому вопросу. И могут не видеть своего интереса в реализации этого проекта. Может быть, в силу неинформированности, а, может быть, из-за того, что их интерес не учитывался авторами проекта.

Эксперты не рассматривают всерьёз возможность повторения сценария конца восьмидесятых: не тот уровень протестных настроений, нет такой активности людей. Но и чисто формально получить одобрение жителей властям тоже не удастся. Теперь им надо наверстывать упущенное. Налаживать диалог. Если это будет агитационная кампания «за АЭС», то недовольных будет много, даже если удастся успешно провести слушания и построить станцию. Если же это будет настоящий диалог, в котором власть будет готова выслушать ­людей и договориться с ними, возможно, жизнь в Нижегородской области начнет меняться не только в экономическом плане.

В разговорах о том, «как у них» и «как у нас», часто присутствует лишь констатация очевидного. Кто смог бы стать субъектом изменений социальных институтов и гражданских практик? За неимением таковых слишком часто надежды возлагают на «доброго царя» (президента, генсека и т.п.). Не верим мы в своих же сограждан. Убеждённость экспертов в том, что грамотная реализация такого высокотехнологичного проекта, серьезно затрагивающего структуру социальных коммуникаций в регионе, серьезно поменяет не только «бытие», но и «сознание», что в ходе диалога и власть, и общество выстроят каналы двусторонней коммуникации, внушает осторожный оптимизм. В том числе и потому, что реализация высокотехнологичных проектов меняет социальную структуру нашего общества.

В конце восьмидесятых, когда люди своими протестами остановили строительство атомной станции теплоснабжения, среди активистов было много инженеров и научных сотрудников. Общество мелких рыночных торговцев или общество мерчандайзеров и офис-менеджеров в целом, наверное, более индивидуалистично и индифферентно к гражданским инициативам. Люди, работающие над сложными технологическими проектами, в значительно большей степени понимают, что общие интересы зависят от общих усилий.

И такое понимание начинает влиять и на окружающих. А люди к «хорошему» привыкают быстро. И если в вопросе строительства АЭС двусторонний диалог с властью будет организован, навашинцы и нижегородцы будут добиваться такого же внимания к своим проблемам и в других вопросах.

---

фрагменты выступлений участников слушаний

«Народ оказался прав»

Александр ПРУДНИК, старший научный сотрудник Института социологии Российской академии наук

«Почему-то обыденное общественное сознание у нас всегда оказывается гораздо более компетентным, чем сознание и позиция специалистов. Так, например, вводили ЕГЭ. По телевидению рассказывали, как все замечательно, а я кого ни встречу, все говорят: «Добром не кончится, это будет скандал». Народ оказался прав. И таких ситуаций я могу привести довольно много.

Встает вопрос: почему в конечном итоге обыденное мнение неспециалистов оказывается более компетентным. А хитрость в данном случае заключается в том, что на самом деле, когда мы говорим о сложных технологических устройствах, например, об атомной станции, этот сложный технологический уровень предъявляет высочайший уровень требований и к политической, и к социальной организации общества, которое этот объект создает. Получается, что атомная станция — это социальный институт, вокруг которого выстраивается очень сложная цепь отношений. Главный наш вопрос: у нас есть эти институты, они соответствуют тем вызовам, которые непосредственно связаны со строительством атомной станции? И здесь мы видим, что с технологической точки зрения за двадцать лет был сделан очень большой прогресс, а с точки зрения социальных институтов, социального инструментария, мы безнадежно отстали.

Сейчас в Навашино проходят опрос за опросом, и я некоторые результаты видел. Там вырисовывается, абсолютно чётко, что больше всего люди боятся, что решение будет приниматься без них.

Никто не рассматривает население — так называемого «простого человека» — как партнера. Атомная станция — по сути, объект атомной промышленности. Они же его встраивают в сложную социальную среду, в которой мы пребываем. А вот общение с этой средой не налажено. В результате нарушение связей с этой средой приводит к инстинктивному отторжению.

Я на днях был в Сарове. Выехал из этого чистого, ухоженного города, въехал в первый населенный пункт и понял, что попал, простите, в помойку. Саров и этот поселок живут в разных мирах. Не окажутся ли и навашинцы в разных мирах с новым городом?

О партнерских отношениях. Задаешь вопрос: «Вы за строительство?» Ответ один: «А зачем нам это надо?» Спрашиваешь: «А при каких условиях вы бы согласились?» И когда появляются условия, у людей появляется выбор. И оказывается, есть ситуации, при которых они согласны участвовать. А почему эта система не налажена и не функционирует? Механизм реализации всех экономических, технических и прочих проектов должен быть постоянно действующей системой, непрерывно функционирующей. Тогда мы будем находиться в другом обществе, и тогда мы будем соответствовать социальными технологиями технологиям техническим».

«Нужна социальная инфраструктура»

Андрей ДАХИН, проректор ВВАГС, д.ф.н., профессор

«Поверим специалистам, что за последние двадцать лет с технологической точки зрения отрасль сделала большой шаг вперед. На мой взгляд, сейчас полезно порассуждать и подумать о том, а сделан ли такой же шаг с точки зрения социальных технологий, технологий коммуникаций: региональных коммуникаций по линии «власть-население», «закрытый объект-общество»? Не все так ясно. Распространено опасение, что людьми будут пренебрегать, о них забудут. Такие опасения очень глубоко сидят в общественном подсознании. Это связано с тем, что советская экономика строилась на низкой ценности человеческой жизни. И если мы в общество, с его нынешней памятью, страхами и существующими сегодня социальными ­коммуникациями, интегрируем такой сложный объект, мы можем получить занозу, которая будет все время болеть и тревожить. Хочу напомнить случай с питерской АЭС: в прошлом году на пустом месте вдруг возник ажиотаж. Почему? Все там было тихо, все работало, вдруг возник всплеск напряженности, люди заметались. Это признак того, что социальные коммуникации там на очень низком уровне.

У нас при плохой технологической социально-коммуникативной оснастке в регионе будет постоянная проблема: любой мало-мальский прецедент — гроза, выхлоп, кто-то хлопнул из ружья или некий политик проехал по территории — мгновенно будет вспыхивать беспокойство. Нужно создавать целый комплекс условий, которые обеспечивают вовлеченность населения, возможность контроля, участия в мониторинге, через общественные организации, через какие-то другие институты. Необходима организация регулярного информировании о состоянии дел, так же, как о погоде мы слышим и видим информацию по несколько раз на дню. Для того, чтобы иметь эту возможность, нужно инвестировать в создание сложной инфраструктуры социальных коммуникаций.

Представьте, что нам удалась эта инфраструктурная социальная модернизация. Люди привыкли. Они знают, как принять участие, как проконтролировать ситуацию, как донести свое мнение. Не захочется ли им на следующий день воспользоваться аналогичным правом по земельным участкам, по приватизации жилья, по другим вопросам в районе? Администрация готова к этому? Если мы сделаем технологический шаг в создании социальных коммуникаций вокруг одного объекта, то сразу необходимо ожидать цепной реакции. Появится очаг в некотором смысле демократизации. Население будет требовать такой же меры участия и такой же прозрачности в других вопросах. Поэтому, увлекаясь идеей модернизации, необходимо понимать, что здесь выстраивается целый ряд вызовов к которым власти не показали готовность в предыдущие несколько лет».

«Более безопасного объекта в мире нет»

Владимир ЧИСТЯКОВ, главный специалист ОАО «НИАЭП»

«Надо понимать, что Чернобыльская авария произошла на таком реакторе, на таком типе атомных станций, которые с той поры не проектируются и не строятся.

В реакторах, которые ­предполагается установить на нижегородской атомной электростанции, таких аварий не было и просто быть не может. Законы физики этого не позволяют. Тот проект, который предполагается реализовать на Нижегородской станции, воплотил в себя все лучшее, что есть на сегодня не только в России, но и в мире, с точки зрения безопасности. Разработан новый революционный проект, и все лучшее, что достигнуто в мировой практике, собрано в новый тип атомного блока, который имеет обозначение «АЭС-2006».

Можно смело говорить, что в мире ничего похожего сегодня не строится. Эта разработка сделана для перспективы, для будущего. Реактор проекта «АЭС-2006» несколько дороже, но зато гораздо более надежен, чем то, что эксплуатировалось до настоящего времени».

Эксперты не рассматривают всерьёз возможность повторения сценария конца восьмидесятых: не тот уровень протестных настроений, нет такой активности людей. Но и чисто формально получить одобрение жителей властям тоже не удастся

«Для экономики региона — это серьёзный допинг»

Алексей ВЛАСКИН, руководитель «Лаборатории антикризисных стратегий» ЦСКП в ПФО

«В условиях либерализации рынка электроэнергии, затраты на нее для многих предприятий области оказывается слишком высокими. Более того, некоторые крупные инвестпроекты сорвались именно из-за проблем с обеспечением электроэнергией. Возможности существующих сетей небезграничны, а строительство новых ЛЭП — очень дорого. У государственной сетевой компании свои планы их строительства, и потребности Нижегородской области в них учтены очень слабо. А потенциальные инвесторы, соглашаясь построить требуемые ЛЭП, требуют таких налоговых льгот, что исчезает всякий смысл в их привлечении в Нижегородскую область (как это было со сборочным автозаводом «Пежо-Ситроен»). А в данном случае у нас есть инвестор (Росатом), который готов вложить в область около 300 млрд рублей, обеспечить область электроэнергией и вложиться в строительство линий электропередач. Кстати, именно поэтому энергетики выбрали Навашинскую площадку, находящуюся в окружении промышленных центров, а не площадку под Уренем — северный вариант размещения АЭС оказывался на 15% дороже. Для экономики региона в условиях кризиса реализация такого масштабного инвестпроекта — серьезный допинг. Кроме того, решается инфраструктурная проблема, ранее ограничивавшая привлечение в область инвестиций, причем инвестиций в промышленность.

В России сегодня на АЭС действует 31 ядерный реактор. Запланирована постройка еще 20, что повысит долю АЭС в общей выработке электроэнергии с 16 до 20-23%. Это немного. В США сегодня 103 реактора, во Франции — 59, в Японии — 54. В первой пятерке стран по доле выработки электроэнергии на АЭС — Литва (80%), Франция (76%), Словакия (57%), Бельгия (55%), Швеция (51%). Всего в мире в среднем с учетом ядерных и неядерных стран на АЭС вырабатывается 16% электроэнергии. Но эта доля будет расти. В мире строится 28 реакторов, на 62 оформляются разрешения на строительство и 162 находятся в процессе проектирования. В Индии строятся 8 реакторов, после пуска которых у нее будет 23 реактора, Китай строит 5 — в рамках программы развития атомной энергетики, предусматривающей увеличение их количества с 9 до 39. России ее запасы углеводородов позволяют пока не так спешить с развитием ядерной энергетики, но и отставать от мировых тенденций было бы неразумно».

«Строительство АЭС — это бизнес»

Василий КОЗЛОВ, ректор Нижегородского регионального института управления и экономики АПК, профессор, д.э.н.

«Углеводородная энер­ге­тика теряет основания, альтернативная энергетика должна быть. Пока еще выработка киловатт-часа на ветре, на приливах, на биоэнергии уступает по цене атомной.

С точки зрения эколого-экономической и социальной, я думаю, оптимальное место размещения АЭС — это север области. Там леса, а они являются радиопротектором высочайшего уровня. Уровень радиации за счет этой заповедной зоны снижается до нуля. Размещение в Навашино — пример экономико-географического решения, исходя из установки, что АЭС надо строить в центре нагрузок с определенной экономией издержек.

С точки зрения экономического развития, строительство АЭС — путь, по которому идет весь мир. Это бизнес. Но бизнес связан с экономическими выгодами, которые мотивируют людей. Изменчивость политической, культурной, социальной среды заставляет модифицировать бизнес-модели. На Западе давно применяется модель заинтересованных групп. В её рамках вы не можете принять ни одно решение, пока не проведете торги с заинтересованными группами. Достижение договоренностей становится частью бизнес-процесса. Планируя построить АЭС, мы сегодня решаем изолированную бизнес задачу. Вот давайте теперь посмотрим, какова цена заинтересованных групп. Кто должен получить компенсации, что должно войти в цену киловатт-часа атомной энергии. Компенсации у нас никогда не принимались в расчет. Сегодня, на мой взгляд, ошибка проектантов в том, что в технико-экономические расчеты не входит социально-политическая цена этого проекта. Вот если его можно было бы зрело просчитать и включить в бюджет по строительству, тогда мы бы могли серьезно разговаривать о каких–либо мероприятиях по этому поводу, потому что реакция, которую мы сейчас видим, говорит о том, что мы находимся в ситуации пропартийной, провластной и ищем способы как-то убедить население, чтобы и решение было проведено, и население не очень на это обиделось.

Я думаю, очень правильно, что правительство волнует социально-политический аспект — он и является критическим. Этот вопрос будет предметом спекуляции политических оппонентов. А время горячее, мы понимаем, что кризис сползает в пятую стадию — социально-политическую. Где-то в октябре-ноябре он себя обнаружит. К этому серьезно готовятся оппоненты. Дать им такую козырную карту в этот период непопулярных решений значит совершить ошибку. Поэтому надо учитывать интересы заинтересованных групп, и, если говорить о позитивных действиях, мне кажется, что надо формировать „движение друзей атомной станции”».

«У меня были ложные сомнения»

Игорь ПАВЛОВСКИЙ, заместитель главы Навашинского района Нижегородской области

«Как у не специалиста в этой сфере у меня были ложные сомнения: что это за объект, как он работает, какие там условия работы, насколько он надежно защищен, насколько возможны какие-то чрезвычайные ситуации, те же угрозы террактов? Возьмём Удомлю. Красивый современный город, 25 лет назад там пустили первый реактор. До этого был поселок в пять тысяч населения, люди жили в деревянных бараках, которые оставили для истории, а после этого родился современный город с населением тридцать тысяч человек. Дороги, освещение, жилье, медицинское обслуживание, социальное обслуживание, все в маленьком районном городе, но на уровне областного центра. Атомная станция находится от города в трех километрах. Серьезный пропускной режим. Попасть туда сложнее, чем в Московский кремль. Люди, с которыми я встречался, отправляют детей учиться для того чтобы можно было вернуться назад. А у нас дети уезжают, чтобы больше не вернуться».