09-09-14

Общество

Системный кризис или кризис системы?

Подводя на пресс-конференции итоги девятилетней работе своей организации, председатель Комитета против пыток Игорь Каляпин обратил особое внимание журналистов на два судебных решения. Два человека, добивающиеся эффективного расследования пыток, отсудили у Министерства финансов Российской Федерации в сумме полторы тысячи рублей. Цифра более чем скромная, особенно на фоне впечатляющих итогов деятельности Комитета — за девять лет нижегородским правозащитникам по решению национальных и международных судов удалось взыскать в пользу жертв незаконного милицейского насилия в общей сумме свыше 16 миллионов рублей! Почему же такое внимание к столь «копеечным» победам?

Председатель Комитета против пыток Игорь Каляпин

Правозащитники считают, что дело здесь не в сумме. Речь идет о новой методике борьбы с саботажем следственных органов, которая обещает быть эффективной.

Статистика уголовных дел, доведенных усилиями сотрудников КПП до суда, может показаться впечатляющей. За пытки и жестокое обращение осуждено 67 сотрудников милиции — еще немного, и из них можно будет составить целую роту. Однако ситуация в лучшую сторону не меняется — Комитет буквально завален жалобами граждан. Их проверка показывает, что задержанных, подследственных и просто подвернувшихся под руку граждан милиционеры как били и истязали раньше, так продолжают бить и истязать и теперь. Если сравнивать — так уровень насилия даже увеличивается. Главную причину этого явления правозащитники видят в бездействии следственных органов прокуратуры и в комфортном положении тех, кто саботирует расследование фактов милицейского произвола.

Только за три последних года, с 2006 по 2009, и только по делам, с которыми работал Комитет против пыток, органами следствия было вынесено более двухсот пятидесяти постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела по заявлениям граждан о пытках в милиции. Еще боле ста — иных решений не в пользу предполагаемых жертв. И все они — без единого исключения (!) — к настоящему моменту отменены судами или вышестоящим начальством. Нередки случаи, когда следователи выносили по несколько десятков подобных постановлений в рамках расследования одного и того же дела. Друг за дружкой их отменяли как незаконные и необоснованные — но взамен из-под пера тех же следователей появлялись идентичные отписки с теми же мотивировками. Их опять отменяли… Карусель эта продолжает крутиться, увеличивая обороты, по сию пору.

Формальная логика подсказывает, что у данного юридического феномена может быть два альтернативных объяснения. Либо следователи, несмотря на указание судов и начальства, раз за разом допускающие одни и те же ошибки, к работе в органах прокуратуры непригодны по причине умственной неполноценности. Либо дурака валяют они сознательно и намеренно, с целью незаконного освобождения преступников от уголовной ответственности, что образует состав преступления, предусмотренный статьей 300 УК РФ, и наказывается лишением свободы на срок от двух до семи лет.

Однако практика показывает, что армия наших пинкертонов исправно проходит медицинские комиссии, сносно владеет устной и письменной речью и демонстрирует интеллектуальную адекватность, в разной, правда, степени. Но в то же время ни одного случая уголовного преследования за подобного рода волокиту нам не известно. Да что там уголовного — никого даже не уволили с работы и в должности не понизили! Напротив, саботирующие расследование должностные лица получают премии и повышения по службе. Из этого напрашивается вывод — практика саботажа инспирируется, поощряется либо, как минимум, сознательно допускается прокурорским начальством. Вертикаль власти оборачивается в этом случае вертикалью беззакония, климатом безнаказанности и болотом круговой поруки.

Именно поэтому 95% усилий сотрудников Комитета против пыток уходит не на сбор доказательств милицейских преступлений, а на отмену незаконных постановлений сотрудников Следственного комитета при прокуратуре. По значительному количеству эпизодов этот «занимательный» процесс «дотаскивания» уголовных дел до суда длится годами. И хотя большинство применивших пытки милиционеров, в итоге, все-таки оказываются на скамье подсудимых, следователи, выгораживавшие преступников, неизменно остаются «в шоколаде».

Каким тараном пробить эту ледяную стену чиновного хамства? В Комитете против пыток считают, что иски о возмещении морального вреда, причиненные действиями сотрудников прокуратуры, могут, как минимум, способствовать ее таянию.

Суть нового направления работы правозащитников вкратце основана на следующем. Постановления следственных органов (об отказе в возбуждении уголовного дела, о прекращении уголовного дела, об отказе в ознакомлении с материалами уголовного дела или доследственной проверки) отменяются и признаются незаконными сотнями. Статья 53 Конституции РФ гласит: «Каждый имеет право на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц». Так как в нашем случае факт незаконных действий уже установлен (причем зачастую — самим органом, от имени которого действовал нарушитель), то у суда просто нет иного законного пути, кроме удовлетворения требований заявителя. Единственное, что может обсуждаться, — сумма компенсации. По этой схеме и было выиграно два первых, «пилотных» дела — Андрея Аникина и Сергея Ляпина.

В Комитете против пыток намеревается теперь поставить эту практику на поток. Эффективность такого рода исков состоит в том, что Министерство финансов, в силу действующих правил, должно будет обратить взыскание в счет Следственного комитета. А его руководство, весьма возможно, — компенсировать незапланированные расходы за счет сотрудника, непосредственно нарушившего права гражданина. Таким образом, наказание рублем коснется не абстрактной «Российской Федерации», а конкретных государственных органов и даже отдельных должностных лиц.

Плюс суммы взыскания легко могут быть увеличены — ведь если жалобу будут писать не бесплатные юристы КПП, а нанятый адвокат, то суд обязан будет приплюсовать к моральному вреду судебные издержки, указанные в договоре. А это, как правило, несколько тысяч рублей.

Наконец, ввиду изложенных выше обстоятельств, весь этот процесс может быть легко поставлен на самоокупаемость и происходить вообще без участия правозащитников. Услуги юриста будут компенсироваться напрямую из казны. Таким образом у адвоката появляется возможность легко заработать за счет государства, а у жертвы произвола — получить юридическую помощь за тот же счет.

В общем, хорошо будет всем. Почти.

Станислав Дмитриевский