09-12-07
Культурный слой
Максимализм Mansory
О металлической, да и вообще всякой тяжелой музыке, во взрослом мире обычно рассуждают со снисходительной интонацией. Однако когда ты молод, зачастую «тяжеляк» — единственная возможность, с помощью которой удается предъявить претензии прекрасному и яростному миру. Единственный способ, который позволяет высказаться начистоту в полной мере, без обиняков. Нижегородская группа Mansory, исповедующая металл новой формации, организовалась два года назад и, судя по количеству слушателей в социальной сети, вполне востребована. Мы поговорили с автором песен и вокалистом Mansory Александром Киселевым о душевных муках, о рок-пафосе и современной поэзии.
«Есть, что сказать миру»
— Помнишь ли ты, когда ты впервые подумал, что неплохо бы стать музыкантом?
— Я не смогу точно вспомнить месяц или год. Но точно помню, в связи с чем у меня появилась такая идея. Долгое время я был полностью погружён в учёбу, и времени на всё остальное почти не было. В то время я очень любил Linkin Park. Для меня это было что-то вроде эталона. Сочетания голосов Бенингтона и Шиноды были столь продуманы и грамотно аранжированы, что я просто уходил в себя, слушая их. Впрочем, я полагал, что и другие группы вполне могут демонстрировать такой же высокий уровень. А зря! Однажды мне посчастливилось закачать себе в компьютер несколько альбомов модных в то время альтернативных команд. Полный ожиданий я начал их прослушивать, но заметил, что в них полно недочётов — банальные переходы, серые гармонии и некрасивые мелодии. И в один прекрасный день я решил переделать пару таких не особо, на мой взгляд, удачных вещей. Всё началось с одной песни — а сделал порядка десяти. Тогда и понял, что мне есть, что сказать миру.
— Но это говорит о том, что ты уже имел представление о гармонии и тональности. Обучался музыке?
— Да, я окончил музыкальную школу по классу скрипки. Семь лет обучения были для меня подобны каторге, если честно. Только к концу обучения я начал понимать, что и зачем делаю.
Смотрите все, как на ваших глазах
Раздирают искренность,
Вырвав её из тех,
Кто был готов бескорыстно принять
Даже самые тёмные
Стороны ваших сердец…
— От твоих песен исходит ощущение, что ты страдаешь. Что тебе больно, что много преград. Пара цитат навскидку: «небеса знали, как мы страдали», «боль почти уже родная», «осколки сердце разрывают». Это лишь песенные образы или в жизни ты ощущаешь подобное?
— Я бы никогда не стал писать о том, что сам не прочувствовал вдоль и поперёк. Нельзя говорить о жизни, боясь смерти. Зачастую сочинители попросту набирают уйму многозначительных фраз и бросаются ими, полагая, что от этого они вырастают в глазах окружающих, хотя часто смутно представляют, о чём идет речь. Многие музыканты пишут о жестокости и насилии, хотя сами и мухи не обидят. В то время как бесчувственные глаголят о любви и понимании. Откровение со слушателем всегда было и будет основой рок-музыки, ведь рок, в первую очередь, — сопереживание. В моих песнях есть преувеличения, но это выражается лишь в красках, которых я использую, обличая то или иное явление. Порой критики и слушатели забывают, что творец хочет сфокусировать внимание слушателя именно на тёмной стороне окружающего мира.
— Но знаком ли ты с душевными муками?
— Думаю, да. Раньше бы я сказал, что душевные муки — это норма жизни, однако в последнее время я всё больше убеждаюсь в колоссальных различиях между людьми: в характерах, силе воли и взглядах на жизнь. Проще говоря, что-то может показаться мне чертовски серьёзной проблемой, а для другого её решение не составит особого труда.
Поверь им просто не понять.
Сегодня умирать.
Они этого ждали.
Ты готов.
Но яркий свет в глазах
Вселяет только страх
В тех, кто ещё уверен, что ты побеждён…
«Ирония здесь не уместна»
— Если уж речь зашла о текстах — скажи, почему они у тебя столь серьезные? Я совершенно не нашел ни намека на иронию даже. Это издержки стиля, в котором ты играешь, или таково кредо сочинителя?
— Я хочу, чтобы каждая нота нашей музыки была написана на грани, на резонансе крика сорванного терпения. С помощью песен хочется выбить из-под ног слушателя подпорки, что позволяют ему мириться с происходящим. Ирония здесь попросту не уместна. Я люблю сильные образы и слова, которые не оставляют человека равнодушными. При этом никогда не любил слушать позитивные и радостные песни. Они никогда не находили во мне отклик. Но сочинять их мне нравится (смеется).
— Рок — это созидание или разрушение?
— Я всегда считал, что рок — это что-то вроде предупреждения. Что заставляет тебя остановиться и оценить происходящее ещё раз. Вглядеться в мелочи, отыскивать смысл. Ошибочно смешивать понятия рока как музыки и как культуры. Наркобарон может взять гитару и сочинить песню о красивой и здоровой жизни — и что? Разве это рок? Рок — это то, что остается после прослушивания в душе человека. То, что колет внутри. Рок — это мысли.
— Я сам о твоей группе впервые услышал в связи с литературным объединением «ЛитКульт». Ты — его участник?
— На сайте, вроде бы, опубликованы пара моих стихов. Но признаться, давно уже там не появлялся.
— Какую поэтическую книгу ты прочитал в последнее время? Есть ли у тебя любимый современный поэт?
— Я не особый ценитель поэзии, а тем более современной. Она, на мой взгляд, грешит скандальными нововведениями, а также вульгарностью и пошлостью. Люди всегда любили копаться в грязи, и результат не заставил себя ждать. Читаю редко, но метко — очень много литературы на иностранных языках.
И даже самая последняя ничтожная мразь
Пускай подавится, смотря на то, как ты умирал,
Когда зубами раздирали в их душах грязь
Эти последние слова, которые ты сказал,
Упав на землю, не чувствуя ног…
— Песня «С чистого листа» — видимо, визитная карточка группы. Но приходилось ли тебе самому начинать с чистого листа?
— Не то, что эта песня — наша визитная карточка, просто она была нашим первым демо и в узких кругах наиболее известна. Мы только начинаем свой путь, и я думаю, у нас будет ещё много «громких» песен. Начинать с чистого листа на самом деле приходится часто. Взять общебытовые проблемы. Или сочинительство. Бывает так, что ты пишешь, пишешь, пишешь, а потом понимаешь, что всё не то. И начинаешь заново, стараешься смотреть на вещи по-новому, с другого угла.
«Беда рока — пафос»
— Существует своего рода клише: мол, рокеры становятся таковыми, чтобы завладеть лучшими девчонками. Любят ли девушки «металлистов»?
— Во-первых, мы не «металлисты». Мы сами не знаем толком, что мы играем. Я могу определять стиль лишь отдельно взятых песен, нежели всего нашего творчества. Во-вторых, это стереотип. Нередко бывает так, что близкие люди, в том числе и девушки, — весьма далекие от музыки персоны. Я, например, еще не нашёл «ту единственную». Мне кажется музыканты, художники или актёры стараются заводить романы с людьми, которые не интересуются сферой их работы.
— Разве? А не лучше ли, чтобы их «половинки» были «в теме», полнее чувствовали специфику их труда и, как следствие, лучше их понимали?
— Понимание и «нахождение в теме» — это разные вещи. Близкие должны адекватно оценивать значимость твоей деятельности и знать, на какие жертвы ты готов пойти ради неё. Остальное, в принципе, не так уж и важно.
— Ты учишься в инязе. Как строится твой обычный день — и какое место в нем занимают занятия музыкой?
— Музыкой занимаюсь всегда, когда есть возможность. Слушаю, в основном, в поездках, во время прогулок по городу. Всё самое лучшее — и мелодии, и тексты — обычно приходят внезапно.
Уже столько лет он искал свой путь домой —
Он ничего изменить не смог.
Когда целый мир издевался над ним, как мог,
Когда каждый урод хотел вбить гвоздь в его гроб…
— Каково твое худшее впечатление от сегодняшней рок-музыки?
— Худшее — её повсеместность и ложная пафосность.
— О каком проявлении пафоса ты говоришь? Как ты понимаешь, что такое пафос?
— Это когда музыканту важна не самореализация, а эффект, который производит его персона. Сложился стереотип, что люди играющие и поющие, обычно имеют определённую точку зрения, богатый внутренний мир. Этим музыкант ценен, этим привлекает к себе внимание. Музыканты часто формируют мнение окружающих о себе, позиционируя себя как «независимого творческого человека». Я не хочу никого обидеть, но в последнее время у каждого второго в городе есть своя группа или, как минимум, друг, в ней играющий. Но я очень сомневаюсь, что это признак духовной или культурной революции. Мой город просто кишит «недомузыкантами–критиками». Бытует стереотип «Если мне это не нравится — значит это ерунда, которая не стоит внимания». Люди фанатично уверены, что их путь абсолютно правильный, а другие — лишь конкуренты, которых надо повсеместно оскорблять.
— Насколько Нижний — уютный город для тебя как музыканта?
— Нижний уютен лишь для группы несерьёзного уровня, играющей для себя или для друзей. А что касается публики… люди, которые посещают наши концерты, позитивные и приветливые. Однако поклонники других направлений стараются навредить тебе, как только могут. Может, слишком зацикливаются…
Вадим Демидов