09-06-01

Культурный слой

Пропуск для Кельта

Интервью с лидером нижегородской группы «Глубина»

За два последних года я побывал на трех выступлениях Саши Кельта — на двух с его группой «Глубина» и акустическом квартирнике. И каждый раз он меня поражал способностью завладевать вниманием слушателей, после двух-трех песен все уже находились целиком в его власти. Он мог петь, мог читать со сцены свои стихи, мог рассказывать случаи из детства, и все было к месту. Зал внимал ему, будто пригвожденный гипнозом. И это при том, что его рок-песни — это не два притопа, а стихи — именно стихи, а не зарифмованная пустота. Вряд ли есть в Нижнем другой разменявший четвертый десяток музыкант, кто претендует на всероссийскую славу и при этом талантлив.

«Через радость, а не через боль»

— Тебе творчеством в Нижнем заниматься комфортно?

— Я больше недели в Нижнем не бываю — то Тверь, то Москва. Сочиняю тут и там. А Нижний — он как морская база подводных лодок. Поколесят лодки по мировому океану и возвращаются домой. Здесь спокойная заводь для творчества, но и публики для проверки своих сил достаточно. И последние концерты показывают, что в этом порту нас ждут.

— Ты ведь и в Москве успел пожить года два…

— У меня в Москве три коллектива сменилось, пока я не понял, что столица бесплодна. Огромный город, а талантливых людей мало.

— Ты начинал писать песни в конце девяностых. Можешь сравнить себя тогдашнего и сегодняшнего?

— Тогда я жил в подвале магазина «Так надо» на Варварке. Был гол как сокол, друзья приносили старые кастрюли, электрическую плитку. Бывало, заваливаются ко мне: кресло и раскладушку выбрасываем — надо? И мечта была — свою кружку для чая иметь. Об этом строчка: «Грею руками глину, пережидаю дождь…». Но ничего не отвлекало от творчества. Был предоставлен самому себе и писал много. Самопогруженность, тишина и гитара. Кое-какие вещи до сих пор не реализованы. А сейчас сочиняется реже, но в поэтическом плане каждый раз — шаг, еще шаг!

— Что такое по отношению к стихам шаг вперед?

— Все интуитивно. Я в теории стиха не подкован, хорей от амфибрахия не отличу. Но появилась гамма новых образов, более четкая работа над формой стиха, разнообразная ритмика. Взрослее, красивее.

— А тематика?

— Меняется. Раньше воздействовал на человека через душевные метания, через катарсис, чтобы происходило сопереживание лирическому герою, теперь мне хочется показать, насколько люди внутренне красивы. Через радость, а не через боль. Чтобы они, слушая, улыбались, и были слезы счастья.

— И со сцены ты лучишься счастьем, являешься публике чуть ли не спасителем…

— Изменилась подача. На сцене важны эмоциональная и сексуальная составляющие. Скажу, от чего я отказываюсь, — от так называемой «порнографии души». Что это такое… У меня есть вещь «Порошок», довольно известная, но я не стал ее включать в альбом. Во-первых, она о наркотиках — почти реквием, посвящена погибшему другу, во-вторых, она воздействует не на мозг, а на инстинкты. Когда-то ставил цель испугать — «Вешайтесь, соседи!». Сегодня так воздействовать на людей я не хочу.

— Думаю, ты мог бы сам писать музыку к своим текстам, однако предпочитаешь сочинять вместе с музыкантами «Глубины». В чем дело?

— Так интереснее. У нас в группе каждый самобытный художник, и это привносит в мою ограниченную палитру много красок. Тем более у любого творца рано или поздно начинаются самоповторы. Музыку к самым ярким вещам последнего альбома «Пароль от ноября» гитарист Денис сочинил. При прослушивании чужой мелодии шестереночки в моем мозгу лишь тогда начинают вращаться, если мотив меня зацепил. Обычно я пишу слова на уже готовую музыку.

— Можешь привести пример?

— Песня «Легенда» из последнего альбома первоначально представляла собой некую словесную «рыбу». Исходя из размера «рыбы» я понял, что для чтобы сделать законченное произведение, я могу использовать всего 16 слов. К тому же я старался, чтобы слова песни были как-то созвучны «рыбе». И еще, чтобы моя вокальная партия была еще одним инструментом в аранжировке, вне зависимости от смысловой нагрузки. Сам себя поставил в жесткие рамки, но и получилось интересно. Пожалуй, лучшая вещь на альбоме.

«Пока не началась деградация…»

— Давай поговорим о музыке в Интернете. Ты выложил новый альбом на своем сайте и попросил слушателей заплатить за скачивание, кто сколько может.

— Я написал: «Мы предоставляем вам право и возможность заплатить за скачивание альбома».

— Это был верный шаг? Задним числом…

— Абсолютно. В тех условиях, в которые попали музыканты, это единственно верный шаг, а то, что слушатели привыкнут покупать музыку напрямую у ее создателей, — лишь вопрос времени. Через год-два все команды перейдут на это. И лейблы исчезнут. Раньше нужны были посредники, чтобы донести альбомы до потребителя, сейчас музыкант может лично обратиться к каждому своему поклоннику.

— Что если не привыкнут?

— Если не изменится психология слушателей и они не станут покупать альбомы через сеть, то это будет тупик. Тебя не издают, а в Интернете не покупают — начнется деградация. Если у музыканта нет денег, он будет пытаться записываться дома на компьютер. Качество записи сильно упадет.

— Слушатели уже привыкли к халяве и надеются, что музыканты как-то найдут способ записаться…

— От этого все проиграют. Все новое всегда встречает непонимание, и я рад, что ввязался в битву. В Битву с большой буквы. Это дает драйв, ведь мне в течение нескольких недель приходилось на всех форумах чуть ли не каждому объяснять, чего я добиваюсь.

— А не кажется ли тебе, что ты в результате этой битвы только зарядился черной энергией, а цель так и не достигнута?

— Не зарядился. Я находился над схваткой с холодным разумом. Если люди инертны к новому, то надо терпеливо доносить свои идеи до каждого.

— А ты не думаешь, что будет так: кто-то купит у тебя альбом и тут же выложит его в сеть. И остальным уже нет смысла его покупать…

— Давай разберемся, почему слушатели выкладывают чужую музыку в Интернет. Они в этот момент не думают, что они воруют музыку, они лишь хотят поделиться радостью с друзьями. И в чем мне их винить? Для таких я написал — если хочется поделиться с другом нашими песнями, дайте ссылку на наш сайт, где написано, как за наш альбом можно заплатить. Заплатить — если понравилось. И что ты думаешь — они так и делали…

— И в результате вам перечислили сущие копейки…

— Это нормально. Я и не ожидал, что сразу миллионером стану.

Бывший водитель кобыл

— Бывают моменты, когда ты клянешь судьбу, что стал музыкантом?

— В моей жизни все хорошее происходило только тогда, когда я этого заслуживал. Судьба мне авансов не дает, не балует, но все приходит тогда, когда я внутренне был к этому готов. Помню, в начале нулевых годов друзья из моей музыкальной тусовки начали активно ездить в Москву на концерты, а я продолжал жить в подвале без денег. Такая деталь: если я провожал свою девушку на маршрутке и покупал билеты себе и ей, то вечером я уже не ел, не на что было. Думал, что моей группе в Москву никогда не выбраться. Однако спустя два года мы уже ездили выступать в столицу. И вот однажды я возвращаюсь в поезде после успешного концерта и ловлю себя на мысли, что у меня нет никакого бешеного восторга, а есть четкое осознание, что я это заслужил. Пришло то, к чему я был готов. А если бы в столицу поехал тот парень, то он наверняка бы там наломал дров.

— Но ведь детство ты провел в провинциальном Новочебоксарске и тоже, наверное, жил надеждами…

— Ну это были совсем наивные мысли. Взгляд котенка. Ничего не понимает, мутные очертания предметов…

— Скажи — а зачем ты в паспорте свою фамилию поменял на тусовочное прозвище? Кучеров — хорошая фамилия…

— Ага, хорошая — водитель кобыл! Но дело даже не в том, что не нравилась. Был период, когда я стремился отделить свою частную жизнь от музыкальной. В музыке я был Кельт.

В прошлом году я уже осознал, что хочу заниматься только творчеством. А тут еще работа над альбомом двигалась очень тяжело, и мне казалось, что его спасет только какая-то жертва с моей стороны, то есть надо было чем-то заплатить. И смена имени была обрядом инициации. Цеховым крещением.

— А почему именно Кельт? Вроде кельтскую музыку ты не играешь.

— 1994-й год. Мне 16 лет. Я живу в Новочебоксарске. В гетто, где били не только за сережки в ушах, но и за джинсы. А мне очень хотелось носить берет. А купить негде было. И я на антресолях нашел изъеденную молью клетчатую кепку. Мама козырек отрезала и перешила в берет. Вот и носил его. Но в Новочебоксарске и берет воспринимался как вызов обществу. «Почему ты в берете? Почему он клетчатый?» Бред! И надо было выходить из ситуации, и я ляпнул: потому что это шотландский берет. И пошло — шотландец! А потом — кельт! Но не побили ни разу. Я не разрешал!

— Ты очень амбициозен. Но какого рода успех тебя бы удовлетворил?

— Я чувствую свой дар. Дан он мне не администратором «Лужников», и то, насколько я состоялся, может оценить только Господь. И мерило моего успеха — спасусь я или нет. Но спасение — не в плане порхать с лавровым венком в райских кущах, а, как я себе это представляю, пропуск для более серьезной работы, повышение в должности на небе. Творить на другом уровне. Вот такого рода успех…

Вадим Демидов