10-03-29

Культурный слой

Музыкальная атлантида

Её нашел популяризатор русского романса

Музыка как составляющая программы национальной безопасности и средство выработки «правильного» мировоззрения. Музыка как средство очищения и общегражданского покаяния. Экзотично? Но именно таково убеждение Надира Ширинского, исполнителя и популяризатора старинных русских романсов, создателя и президента Ассоциации русского романса «Изумруд».

В Нижний Новгород Надир приезжает уже не первый раз. Четыре года назад он представил большую программу, посвященную русскому романсу, во Дворце культуры ГАЗа. Потом были концерты в Кремлевском концертном зале, в Доме актера. И не только концерты, но целые просветительские акции: уникальные выставки фотографий «История русского романса в лицах», презентация фильма об Анастасии Вяльцевой и книги, названной несколько вызывающе, «Боги сцены Российской Империи».

Эмоциональное интонирование — принципиально: обращение к музыкальному миру исчезнувшей в водоворотах истории страны, к музыке, которая звучала до разделения на родину и эмиграцию и которая помогала русским в Сербии, Берлине, Париже, Харбине не забыть, откуда они, и чувствовать себя русскими, по мнению Ширинского, может помочь нам обрести самих себя и сегодня. Более того — именно сегодня, в противовес «замусоренному» теле- и радиоэфиру, эта музыка может стать не просто ностальгическим эхом, но действенным механизмом формирования личности. И у этой Атлантиды появляются новые посланники. В свой недавний приезд в Нижний Надир и Ассоциация «Изумруд» представили городу одну такую восходящую звезду — нижегородку Наталью Кириллову. Концерт прошел в Доме актера.

Но, возможно, это только очередной миф, мечта о «сне золотом»? А на самом деле все, что «вчитывают» в романс поклонники жанра,?— это лишь особенности их личного мировосприятия и психологии?

— Надир, действительно ли русский романс сегодня востребован? Говорят же: если произведение забыто, значит, оно не выдержало проверки временем.

— Нет-нет-нет, я решительно с этим не согласен, и, прошу, поверьте мне, далеко не все расставляет по местам время. Но романс действительно был гоним, забыт. А ноты — безмолвны… Ассоциацию мы и создали для того, чтобы эта музыка вновь зазвучала.

— Вы ведь родились в музыкальной семье?

— Да, у нас все связаны с музыкой, начиная с деда. Я даже назван в честь любимого оперного героя деда — Надира из «Искателей жемчуга» Бизе. И увлечение музыкой прошлых лет началось с коллекции деда — граммофонные пластинки, со всеми их дефектами, шипами, потрескиваниями и — божественными голосами. И, вы знаете, несколько лет назад у меня был ночной эфир на «Эхе Москвы», который помнят до сих пор. С двенадцати вечера до шести утра мы слушали записи всевозможных Надиров, которые я принес из своей коллекции: Карузо, Лемешев, Собинов, Смирнов, испанцы, итальянцы, французы… Мы слушали, обсуждали, общались со слушателями — телефонные звонки не смолкали всю ночь.

— А помните, когда вы впервые приехали в Нижний, в прямом эфире у Михаила Видонова на «Нижегородском меридиане» вы поставили редкую запись итальянского тенора 1907 года? Люди это тоже запомнили.

— Да, это был Джузеппе Ансельми. Итальянский тенор, поющий по-русски. Он так очаровательно коверкает русские слова… Его хватило только на то, чтобы выучить один куплет, два он не осилил, поэтому в этой записи два раза повторяет первый куплет… В России он стал легендой! Очень красивый мужчина был, когда приезжал на гастроли, российский высший свет готовил дуэльные пистолеты.

— В вашей книге приведены не только такие веселые истории!

— Книга посвящена звездам, о которых все уже забыли, но это неправильно, и я постарался исправить эту несправедливость. И в книге, и на концертах я рассказываю о частной жизни звезд мамонтовской сцены, о неизвестных страницах жизни Федора Ивановича Шаляпина. О драматичной истории встречи и расставания Николая и Медеи Фигнер. О трагической гибели «несравненной», как ее называли, Ансастасии Вяльцевой. Я, может быть, ретроград, но мне кажется, раньше и небо было голубее, и чувства ярче. И все это сохранилось в русском романсе.

— На одной из фотографий вы в гусарском мундире с ментиком. Эта историческая реконструкция — из желания приблизиться к тому времени?

— Мундир — точная копия мундира грузинского гусарского полка 1809 года, пошит по выкройкам из Бородинской панорамы. Там очень много тонкостей — нет, например, некоторых привычных швов, одежда по-другому надевается и закрепляется на теле. Доломан, ментик, который носится внакидку, теплое белье, перчатки, чикчиры и сапоги — все обмундирование гусар в полевых походах в тридцатиградусные морозы! Но правильно сшитые, из очень толстого сукна, эти вещи прекрасно защищают даже в сильный холод. Я работал в этом костюме в рождественские морозы на улице. Пел. И очень хорошо чувствую себя в этой одежде.

— Вам как исследователю жанра это дает еще и представление о чертах национального характера?

— Это так. Понимаете, из того времени, той культуры, музыкальной, в частности, многое было упущено безвозвратно. Совесть упущена. Честь. Крылья за спиной утрачены. А там они есть! Мы не знаем миллионы — подчеркиваю, миллионы! — романсов, которые в свое время были поп-музыкой, хитами тех дней. И эти хиты, шлягеры закладывали определенные свойства в слушателях. Оттуда можно «достать» славу, патриотизм. И «русскую идею», которую мы никак не найдем.

— Это уже политические выводы.

— А как угодно можно назвать. Но все это там есть. У меня люди после концертов списывают слова: «Я вернусь насовсем — из Парижа, Стамбула, Харбина,/Чтобы вновь окунуться в ромашки и клевер в лугах./Я вернусь насовсем, потому что на этой чужбине/Я давно уже умер и жив лишь в несбыточных снах…». Вот что это — реконструция? Сны о том, чего с нами не было, или генетическая память? Это написал современный автор, живущий в Питере, Сергей Мазуренко. Я свои концерты заключаю этой вещью. Упало прямо в душу. И оказалось, не мне одному.