10-04-05

Культурный слой

Будем перекликаться

Казалось бы, в наше кризисно-прагматичное время любительский театр должен сойти на «нет» — у кого сегодня может хватить сил, времени и эмоций на подвиг ежевечерних репетиций? И у потенциальных зрителей тоже — сплошные подработки, европодсчеты. Идти на любительское представление? Помилуйте, для «светского» выхода в театр есть модные гастролеры, в крайнем случае — академический театр драмы или «Комедiя» с мягкими «самолетными» креслами и буфетом.

 

Формирование культурного джентльменского набора успешно осуществляется именно на этом направлении — театр в потребительской корзине втиснут где-то между коньячком и «шелковым шоколадом». За что, кстати, ни драма, ни «Комедiя» благодарности испытывать не могут, потому что в театре, как правило, достаточно долго сохраняется сопротивление общему потребительскому духу времени: даже думая о кассе, здесь все же занимаются искусством.

Но вернемся к любительскому театру. Само его существование в нашей периодически воюющей и периодически голодающей стране — парадоксально. На днях в телепрограмме Льва Лурье, посвященной поэту Гумилеву и, соответственно, революционно-военному времени начала ХХ века, промелькнула до боли знакомая картинка. В голодающем Петрограде в 1920—21 годах наряду с ужесточением политического режима отмечалось появление большого числа поэтических кружков и любительских театров. Гумилевская «Звучащая раковина» — лишь одно из таких объединений. Рифма напрашивается сама собой. Кто-то во времена потрясений и экономических катаклизмов думает только о хлебе насущном, а кому-то вот именно в это, во всех смыслах кризисное время, необходимо ответить себе на вопросы: кто мы, откуда и куда идем?

Присматриваясь к репертуару и образу жизни нижегородских любительских театров, понимаешь, что люди, играющие в них, задают себе те же «немодные» вопросы.

У городского театрального фестиваля, который прописался в клубе имени Кринова, под крылом у театра «Листопад», хорошее, но достаточно заезженное название — «Шанс». Дело, впрочем, не в названии. В конце концов и концептуальный студенческий «Alter Art», объединяющий горячую молодежь от Нижнего до Красноярска, не всегда дает образцы именно остро-альтернативного искусства. Хотя, может быть, сам факт существования фестиваля, на котором не только играют, но ночь-заполночь готовы обсуждать проблематику увиденного и смысловую нагрузку цвета в спектакле, есть альтернатива господствующей идеологии и пресловутому «духу времени», спускаемому в народ с телеэкранов.

С точки зрения «театрального бомонда» (в Нижнем, как и во всяком уважающем себя городе, есть этот особый класс) клуб Кринова — глухая окраина, почти что уже и не город: трасса, заводские проходные, невнятные бараки, обледенелый склон и вечный Ленин перед входом в клуб. На бетонном заборе — надпись краской «Клуб самодеятельной песни» со стрелкой в никуда. Декорации для сурового германовского кино, а не для предпремьерных поцелуев заклятых врагов в фойе. Но «бомонд» сюда и не доезжает.

Внутри зрачка

Между тем, для того, чтобы понять, зачем люди ходят в театр и занимаются театром, лучше всего направиться именно сюда. Настоящее театральная магия — это когда окраина становится центром мироздания, космической точкой, в которой происходит трансформация человека, играющего и смотрящего.

Вчерашний участник детского театра, создавший собственный молодежный коллектив с программным названием «Другие-не-лучше», молодой режиссер Кирилл Зимняков, например, выбрал для театрального манифеста непростую, я бы даже сказала, абсолютно несценическую вещь. Пьеса Максима Курочкина, модного драматурга и историка по первому образованию,?— как раз тот самый «гордый» текст, который не желает, чтобы его ставили в «областных театрах для всех». Это вообще скорее текст для чтения: психоделическая современная инсценировка рассказа малоизвестного русского автора двацатых годов прошлого века Сигизмунда Кржижановского. Томные флюиды модерна в текст Курочкина почти не проникли, и молодые актеры восприняли историю как сегодняшнюю. Сюжет экзотичен — действие происходит внутри женского глаза. Главному герою, интеллектуалу и жертве легкомысленной Нюры, приходится делить это странное жизненное пространство с брутальным Боксером, пресыщенным Философом и множеством других персонажей: внутри зрачка живут самым обычным, «телесным» образом, все, кого молодая увлекающаяся женщина когда-либо любила. Абсурдную литературную конструкцию молодые актеры «утепляют» улыбкой, ироничной манерой игры. Но еще более знаменательно, что молодежный театр выбрал такой текст и не просто рассказывает своим ровесникам-зрителям историю ревности, но пытается ответить на вопросы о природе памяти, о том, зачем мы приходим в этот мир и в каких формах продолжается жизнь души, когда люди расстаются, разочаровываются, исчезают.

У театра «Листопад» и его руководителя Ирины Шварц — своя тема. Ее можно обозначить как экологию человеческих отношений. Причем это не слова, не декларация в программке. Молодой режиссер умеет найти пластически выразительные мизансцены, которые буквально врезаются в сознание и память зрителя. В спектаклях «Листопада» высокое просачивается в повседневность. Как в жизни! В спектакле «Два пуделя» режиссер дает нам увидеть, как два неловких одиноких человека, случайно встретившиеся на собачьей площадке, начинают учит новый язык и открывать новые миры, зачарованно следя за жестами друг друга. В программной «Сильвии» самые точные и важные слова о любви отданы собаке. Есть и еще кое-что. В недавней премьере театра, буффонаде «Смешные люди» по рассказам Тэффи и Аркадия Аверченко, действуют не слишком симпатичные персонажи: глупые, манерные, претенциозные, вульгарные. Но взгляд «Листопада» на всех этих «смешных людей» неизменно сочувственный. В то время, как в жестком «новом» искусстве «никого не жалко», здесь человеческое сострадание и участие возведено в художественный принцип. У театра есть свой зритель — те, кто, пусть на интуитивном уровне, но разделяет эту позицию. Наверное, поэтому премьеры «Листопада» в клубе Кринова становятся настоящим событием.

А если учесть, что в разные годы на городском фестивале детских и юношеских театров показывали «Потрет Дориана Грея» и «Русалочку», «Несъедобный ужин» Уильямса и «Реабилитацию» (история отношений Маяковского и Лили Брик), сцены из «Евгения Онегина» и оперу «Снегурочка», то становится ясным: детский, молодежный театр рассматривается его создателями и ­руководителями как школа воспитания чувств, сострадания, ответственности и самостояния личности. Лейтмотивом всех показов могла бы стать фраза, звучавшая в спектакле школьного театра «Коломбина»: «Я хочу стать человеком! Мне надоело быть куклой!».

Но в спектакле «Б.?У.?Ратино» вслед за этой репликой следует агрессивный танец мажорной толпы, любящей «Макдональдс» и рэп: «Ты ничто! Без! Коллектива!».

Дудочка Крысолова

Эта поучительная история случилась несколько лет назад. Нижний Новгород был выбран местом проведения Всероссийской конференции по детскому театральному движению. Кроме теоретической части предполагался театрализованный пролог. Надо было видеть, как он сочинялся! В маленьком репетиционном зале с разновозрастной вопящей толпой работало сразу четверо режиссеров, и это была замечательная модель творческого взаимодействия и единения, не отягченного ревностью, конкуренцией, стремлением вырваться вперед. И все получалось: ор прекращался, все наконец занимали свои места, вселенная упорядочивалась.

Чиновников, готовивших конференцию, такие тонкости не интересовали. Но когда в Прологе появился свободолюбивый и насмешливый Крысолов, в департаменте образования заволновались: что это за персонаж? откуда взялся? зачем? Опасность, исходящая от этого классического сказочного героя, чиновниками ХХI века воспринимается на уровне подкорки: вольная неприрученная стихия, овевающая человека с дудочкой, провоцирует у них генетический отпор. И это правильно. Историки и филологи спорят, была ли у сказки про Крысолова из Хамельна историческая основа и спас ли он хамельнских детей или погубил. Люди, занимающиеся детским театром, прекрасно сознают свое родство с этим персонажем. В самом деле, куда уводит детей театр-крысолов? От реальной жизни или к жизни более полной, имеющей не дно, а несколько измерений? Наверное, все зависит от того, в чьих руках дудочка Крысолова.

Автора!

Боюсь, скоро эти «дудочки» (допуски к работе с детьми) будут выдавать только очень проверенным людям. Ведь для того, чтобы не возникало «незапланированных» событий и эмоций, важно, чтобы детские коллективы (театры, музыкальные и художественные классы и школы) возглавляли «правильные» люди. Я сейчас уже не про любимый сюжет с ТЮЗом (хотя происходящее там четко вписывается в методу «приглаживания» и концепцию «госзаказа» на детский театр в нашем городе). Наступление начато по нескольким экспериментальным направлениям. Недавно мне в руки попали методические рекомендации для преподавателей музыкальной культуры в общеобразовательных школах для прохождения ими аттестации. «Живьем» на открытые уроки теперь почти не ходят — педагог должен представить видеопрезентацию. А также написать «Защиту творческой работы в форме самопрезентации педагогического опыта» в соответствии со спущенными рекомендациями. Самопрезентация «носителя опыта» должна содержать следующие пункты (цитирую): «4.2. Харктеристика социопрактического аспекта педагогического опыта, представляющая собой обобщенные характеристики субъектов образовательной деятельности»; «4.3. Характеристика ценностно-смысловых аспектов педагогического опыта, означающая обозначение границ ответственности педагога за смысловую составляющую своих мыслей и действий и ее соотнесенность с теми или иными ценностями, разделяемыми отдельными индивидами, группами людей, обществом в целом», а также: «4.5. Характеристика прогностического аспекта опыта, связанная с представлением о нормативной модели ожидаемого результата педагогической деятельности в виде уровневой структуры новообразований личности обучающегося…». И уж совсем загадочный пункт — про «диссеминацию ­педагогического опыта». Местное это творчество или спущенное сверху, не ясно — выходных данных в методичке нет. Зато в педагогической среде обсуждают технические моменты аттестации. Один грамотный педагог со стажем обнаружил ошибки в компьютерных вариантах ответов, предлагавшихся в качестве правильных. Курьезная ситуация грозила перерасти в скандальную — вызвали программиста, учинили допрос, заставили переписать программу. Педагог заметил, что прежний файл стирать не стали. Высказываются предположения, что таким образом вышестоящие организации надеются осуществить отсев и своего рода «чистку» педагогических кадров. А кто осилит «самопрезентацию» с «прогоностической диссеминацией»? Тот, кто все силы бросил на освоение этого новояза или тот, кто в состоянии заплатить автору данной методички за то, чтобы он сам ответил на свои вопросы?

Прощай, Коломбина?

На мартовском «Шансе» в бывшем клубе Кринова детские и подростковые театры представили новые работы. «Листопад» снова собрал единомышленников. Среди участников — уникальный театр Валентины Власовой «В мастерских» (базируется в школьных мастерских в Доскино), театр «Балаганчик», театральные студии «Коломбина» и «Фортуна», театр- клуб «Отцы и дети» и борский театр Льва Гершковича «Стремление». С драматургией тоже все в порядке — «Дракон» Шварца, «Беда от нежного сердца» Соллогуба, Зощенко, Островский, Чехов, Твардовский, Голявкин. Появляются новые лица. Зимняковская команда называется теперь молодежный театр «Д-Н-Л». И выбор опять вызывающе-принципиальный — «антипьеса» Ионеско «Лысая певица». Повзрослевшая «Коломбина» показала чаепитие «Мелочи жизни», изящно соединив тексты Чехова, Аверченко и Островского с пением и танцами. Но как долго будет разрываться между театральной студией и своей новой работой ушедшая из школы Марина Комиссарова? Взросление несет потери, возможно, «Коломбина» помахала нам рукой перед прощанием?

И все же. В городе сейчас более ста детских театров — школьных и работающих при дворцах творчества юных. «Шанс», как и ежегодный майский сбор «Града Китежа» у Зои Куликовской, собирает единомышленников и открывает новые имена. И значит, есть в этих занятиях театром какая-то притягательность. И что бы ни говорили оппоненты, называющие детские, молодежные и вообще любительские театры профанацией, пустым и даже вредным времяпровождением, этот театр, видимо, будет жить. Как сказал однажды актер и режиссер Александр Сучков, государственный театр могут закрыть, может изжить себя сама идея «официального» театра, но любителей, самых преданных, самых верных искусству людей, никто и ничто закрыть не может. И потому, какая бы тьма ни была впереди, приближается к нам апокалиптическая Нибиру или нет, мы будем перекликаться — Пушкиным, театром, искусством.

Елена Чернова