10-05-11

Культурный слой

Дмитрий Некрасов: «Бог дал талант, но распоряжаюсь я им коряво»

Дмитрий Некрасов — если можно так выразиться, классика нижегородского рока. В юности он в соавторстве с Сергеем «Чижом» Чиграковым сочинял свои первые песни, затем входил в состав супергруппы «Полковник и однополчане» и писал уже совместно с Алексеем Хрыновым, а в 1998 году образовал бэнд «ДНК» («Дима Некрасов и Компания»), который, пусть и с перерывами, но дожил до наших дней. Группа имеет всего один альбом «Радость», но зато записанный в золотом составе с Геннадием Ульяновым и Михаилом Русиным. Были в жизни «ДНК» и шумные фестивали, и ротации на столичном радио, и песни выходили на рок-сборниках. Есть, что вспомнить, однако Дмитрий оптимистично смотрит вперед — обновил состав группы и мечтает записать новый альбом, благо, песни сочинять он не перестает.

О случайностях

— Некоторое время назад ты ушел из музыки, устроился инженером. Каковы были ощущения вне привычного рок-ритма…

— Нормальные, я и раньше подолгу не выступал. Мы с Митей (Горлянским, клавишником «ДНК».?— Прим. авт.) года три назад решили, что пора отправиться в творческий отпуск. Гастроли по двум местным клубам утомили, да и исполняли тогда одно и то же. Полтора года нигде не играли. И ничего.

— Но песни-то сочинял?

— Это не имеет отношения к переменам в жизни. Хоть я и Некрасов, но не сажусь специально за письменный стол, чтобы сочинять. Песни пишутся сами по себе.

— Странно… Казалось бы, музыкант весь в музыке, и когда выпадает из нее, должен ощущать некий дефицит.

— Выпал — это больше для окружающих, но не для себя самого себя. До того, как собрать «ДНК», я не выступал, не помню, сколько лет. Да и сейчас месяцами могу в руки гитару не брать. Дома я пою редко. Домашние не просят. Когда вновь стали с «ДНК» выступать, это тоже не стало событием, просто естественный ход жизни. Я никуда не уходил, мы, хотя и вяло, но что-то записывали с группой. Причем записано уже достаточно вещей, кое-что отрывочно, где-то только ритм-секция, где-то уже полностью, правда, к сведению материала еще не приступали. Года два уже пишем.

— В начале нулевых расстояние до звезд существенно сократилось, песни «ДНК» крутили по «Нашему радио». Еще бы чуть-чуть и…

— Мне всегда не хватало человека, который бы помогал продвигаться. Мешала лень, а, может, даже моя стеснительность. Надо было самому совершать какие-то шаги, но меня обычно направляют случайные обстоятельства. Вот как мы с Русиным и Ульяновым встретились… Я подумал, что неплохо было бы найти музыкантов для выступлений в «Бочке», а как потом выяснилось, Миша с Геной сами меня искали. И полгода не могли найти — в лицо они меня не знали. Я ехал на свой дзержинский концерт, а Гена возвращался домой, в автобусе и познакомились. Затем — концерт, пиво, и тут же стали близкими людьми. Дома говорю жене, что нашел басиста. Она спрашивает: а ты слышал его? Говорю: нет, но сразу понял, что именно он мне нужен. А Полковнику я благодарен, что он меня вытащил в Питер. Как-то приехал к нему, и мы с ходу написали вещичку — это была «Утренний ветерок». Я — музыку, он — текст, все за каких-то полчаса. Так в жизни и нанизывается одно на другое. Я понимаю, что это неправильно, слишком все спонтанно. Бог дал талант, я его чувствую в себе и не стесняюсь говорить об этом, но распоряжаюсь я им коряво. Можно было большего достичь, а, возможно, и будет еще это большее.

— И все же об утраченном шансе…

— Если бы в 2001?м был реальный шанс, то я бы ухватился. Да, песню «Денежка» тогда крутили в «Чартовой дюжине», но ведь это была всего лишь шутка, у Юрия Гальцева был юморной монолог, на который мы наложили гитарный рифф. Конечно же, с его согласия. И нам в Москве предлагали под гальцевскую «фанеру» сделать живую съемку, но я отказался. На меня там даже обиделись. Но пойми, даже если бы «Денежка» стала хитом, к «ДНК» это имело бы малое отношение. Ее, кстати, Миша Русин на концертах обычно пел.

О друзьях

— Когда не за горами полтинник — песни сочинять сложнее или проще?

— Сложность для меня постоянная — тексты, с ними всегда мучился. И сейчас ничуть не легче. У меня же тексты по большому счету ни о чем, я никого учить не пытаюсь. Редко пишу песни с сюжетом. Из последних — сюжет прослеживается только в той, что «про артиллеристов».

 

Молодым я служил в артиллерии, хитрый порох мне выжег глаза,

Я бы вряд ли смирился с потерею, но мой ангел хранитель сказал:

«Ты еще повстречаешь родимую, только зрение здесь ни при чем,

И припомнится необходимое, и ненужное схлынет ручьем.

Живи и не бойся, живи и не плачь…»

 

Тут надо объяснить, что Некрасов эту песню мне пропел по телефону. И каждое слово было различимо, и мелодия кристально ясна. Вот ведь, подумал я, профессионал — даже по телефону классно поет. И выяснилось, что Дмитрий довольно часто поет друзьям свои песни по телефону, и те поют ему в ответ. И Полковник, бывало, пел, а Чиж до сих пор, стоит ему новую песню сочинить, сразу звонит Некрасову.

 

— Когда Чиж в последний раз пел тебе по телефону?

— Перед Новым годом. Это был набросок свежей песни. Сергей в новый альбом включил одну мою вещь. Забавная история. Звонит: можно я твою песню в альбом вставлю? «Выдраю палубу, я пишу жалобу…». Спрашиваю: а это моя? Совсем не помню. Он ее напел. Оказывается, они с группой уже два года ее исполняют. В Интернете я ее нашел, послушал. И лишь тогда вспомнил, что моя, а написал ее лет 15 назад. Серега — он такой архивариус — и раньше собирал все бумажки с текстами, помню, я ему отдавал свои наброски. Вот «Фея», например. Я бы ее сейчас не стал петь, текст сыроват. Но у него она звучит кайфово. Чтобы понять, хороша ли песня, иногда надо о дружбе забыть. Отстраниться, что ли…

— Ты друзей никогда не критикуешь?

— Когда мы с Серегой сочиняли вместе песни, мы ни разу не поругались, и это точно его заслуга. Я со своими близкими хоть чуть-чуть, но ругался, а с ним ни разу. Так сложилось, что мы, сочиняя вместе, друг друга не критиковали. Я говорю: давай так попробуем, а он: давай вот так, но все только через шутки. Он всегда мои вещи восторженно воспринимал. Ощущение такое, что порадовать хотел. Думаю, от похвалы больше пользы. Когда человек что-то сделал и показал тебе, какой смысл его ругать? Ты ведь можешь ошибиться в суждении, не суд в последней инстанции. Может, этот человек гениальный, а ты просто не догоняешь. Иногда сам напишу, вечером казалось гениально, а под утро читаешь — хорошо, что никто не видел. А бывает, и ошибаешься. Листаю свои старые блокноты — поражаюсь, как здорово сочинил, и надо что-нибудь с этим сделать.

— Мы полтора года без Полковника прожили. Удивительно, но город очень быстро забыл свою легенду. Всплеска нового интереса к творчеству после его смерти, увы, нет. Не кажется, это странным?

— Не забывай, большой всероссийской славы у него не было. Он не был отпиарен от Калининграда до Владивостока. Жаль, что его забывают, но виной тому недораскрученность. Подозреваю, такие таланты по стране гибнут сотнями. О которых, к сожалению, мы никогда не узнаем.

— На чужие концерты ты ходишь?

— На чужих чувствую себя нервозно. Если слышу огрехи на сцене, кажется, будто сам виноват. Я не очень усидчивый, мне надо походить, потрендеть с кем-то, пива попить. Больше нравится на сцене, чем среди публики.

Об эклектике

— Сколько всего песен ты сочинил?

— За всю жизнь? Смотря, какие считать. Много полуготовых, или тех, которые я никогда никому показывать не буду, пою их лишь самому себе. Есть песни-хохмы. Мы однажды с Чижом договорились сочинить серии панковских, блатных песен и вальсов. Такие стилизации. Только их штук по десять! Я их никогда не забывал. А если они застряли в моем мозгу, то, вероятно, и другим могут понравиться, поэтому я их не бросаю. Для кого-то хлам, а для меня родня. Но если забыл, значит, такова их судьба. Всего у меня, думаю — под две сотни.

— Почему же при таком изобилии песен «ДНК» нередко в клубах исполняет каверы?

— Сейчас стали процентов 80 своего играть. А каверы пою, потому что самому по кайфу. «Аквариум», «Кино», Radiohead, «битлы». Чижа пою. Не исключено, что надо было с самого начала петь только свое. А сейчас уже все знают, что мы каверы играем, и без них уже вроде нельзя. Так сложилось. Но учти, мы не играем один в один. Там до фига вложено нас самих. Оригиналы специально не переслушиваем. Кстати, жалею, что в свое время не записал в студии «Black Hole Sun» — это песня группы Soundgarden. Она гранджевая, мы ее сделали в латино, легла легко. Не ума продукт, а души! Тогда с нами играл Сергей Солодкин, что сегодня в «УмаТурман».

— Слышал, что летом «ДНК» с каверами на турецкий берег собирались…

— Каверы или свое — там жестких условий не предъявляли. Но площадкой был ресторан, и каверы, конечно, обязательно пришлось бы петь. Но поездка не сложилась. Не по нашей вине.

— Но ведь огромную программу пришлось бы разучивать…

— Много песен с моими музыкантами — не проблема. Мы с Геной и Мишей сделали первую программу за две ночи, а это около 30 вещей.

— Что есть, по-твоему, «ДНК» в контексте всего русского рока? Главная отличительная черта?

— Эклектика. Сам я человек весьма эклектичный, люблю самую разную музыку. На меня все влияет. Я впитываю от музыкантов, с которыми играю, и учусь у них. Когда приступаю к написанию песни, я представляю реальных людей. Будто бы они меня слушают. Полковника, в том числе. Но это не обязательно близкие люди могут быть, а даже и посторонние.

— Думал, скажешь: главное — искрен­ность.

— Хотел сказать, только это ничего бы не объясняло. Ты сам сочиняешь и знаешь, что иногда этим словом можно прикрыться. «Когда б вы знали, из какого сора…» В последнее время часто слушаю FPG, Animal Jazz, «Ботанику» и «Торбу-на-круче». Это разные группы, искренности там навалом. И светлой грусти.

— Я почти год веду музыкальную полосу, и ни разу не спрашивал у музыкантов об их творческих планах. А давай у тебя спрошу…

— Альбом надо все же дописать. Брат помог финансами, поэтому летом будем работать над ним. Зимой я не могу — как Цой, «болею и сплю». Миша Русин звонил, интересовался, когда в студию пойдем. Он готов приехать, помочь. Мы не так давно с Митей Горлянским сделали кавер на битловскую «She’s Leaving Home», интересная получилась, электронная. Митя ее выслал на конкурс звукорежиссеров, занял чуть ли не первое место. Еще мы записали «Cocaine», причем с участием всех музыкантов группы. Ты знаешь группу «Клетка»? Там лидер — Леонид Шаров, он гитарист, мой друг, с ним тоже репетировали. Хочу, чтобы он принял участие в записи нашего альбома. А может, с ним и песни станем сочинять вместе. Как когда-то с Чижом…

Вадим Демидов