10-08-30

Среда обитания

В самом сердце Байкала

Впечатления от летней экспедиции

По дороге

Впечатления начались уже по дороге, в поезде Москва-Улан-Уде, на котором наша команда, состоящая из 12 человек, со всем багажом ехала до Иркутска. Не только с целью размяться, но больше из любопытства, свойственного всем без исключениям путешественникам, мы покидали вагон на крупных остановочных пунктах, спускались в подземные переходы (проходящие поезда, как правило, ставят на самые дальние пути) и исследовали вокзалы и привокзальные площади главных уральских и сибирских городов, невольно сравнивая их с нашим Московским. Сравнение, увы, было не в пользу последнего.

Я не буду описывать поразительную красоту и — главное — чистоту (ни окурков, ни грязи, ни бомжей и попрошаек) в тоннелях и зданиях екатеринбургского, тюменского, омского, новосибирского вокзалов, хотя и они достойны панегириков, опишу лишь Красноярский, уникальный в своем роде. Построенное недавно, в 2004 году, по проекту местного зодчего Андрея Касаткина, здание производит впечатления старинного (не старого, а именно старинного) архитектурного сооружения эпохи торжества неорусского стиля. Здесь не поскупились на внутреннюю отделку бронзой, белым и розовым мрамором, но поразительно даже не это.

Богатство и роскошь сегодня не так удивляют, как гуманизм — простая забота о людях, в том числе и приезжих. Так вот вокзал и привокзальная площадь Красноярска в этом отношении могут служить образцом для подражания (я бы даже добавила «недостижимым», имея в виду наш город). Мало того, что в самом здании множество залов ожидания (при входе в которые не спрашивают билетов) с удобными креслами, современными информационными табло и телевизорами, мало того, что цены в вокзальном буфете приятно поражают (бананы, например, 26 рублей за килограмм — и это в Красноярске!), так еще на просторной площади перед вокзалом бьют два ­великолепных фонтана (нам рассказали, что вечером они цвето-музыкальные), вокруг них опять-таки удобные скамейки для отдыха горожан и гостей и… прошу внимания! — кадки с самыми настоящими пальмами и кипарисами. Выйдя на такую площадь, приехавший в Красноярск вполне может почувствовать себя как в Ницце. И воздух чистый и свежий — это потому что машин на площади нет. Весь транспорт вынесен за ее пределы. Вспомнив наш «москарик», мы позавидовали красноярцам. И поехали дальше.

Иркутский вокзал тоже чист и красив, но я не стану живописать его прелести, потому что мы осмотрели его очень бегло — нашей целью был байкальский берег, точнее поселок Сахюрта (так пишется название, а произносится Сах-юрта). Именно там находится паромная переправа через пролив, имеющий поэтическое название Ольхонские ворота, к острову Ольхон.

В ожидании паромной переправы (а летом там всегда хоть небольшая, но очередь) каждый турист или местный житель может принять участие в экологической акции «Байкалу — чистые берега». В павильоне с логотипом акции, которую организовал Иркутский областной комитет по экологии совместно с Гринписом, можно взять два мешка для мусора и перчатки, пособирать пластик, стекло и прочий легкий мусор на берегах и скалах и обменять это все на белую майку с зеленым байкальским логотипом — чем не сувенир?

Кстати, это интересная идея — мне сразу же захотелось предложить нашим властям такой же способ очистки склонов вокруг Печерского монастыря. Майки по оптовой цене можно было приобрести по дешевке — а люди неравнодушные нашлись бы и у нас наверняка. Девушка, которая обменивала на обратном пути наши мешки (а весь бытовой мусор, свой и чужой, попавшийся на стоянках, мы везли до паромной переправы, ни единой соринкой не замусорив байкальские берега — это предмет нашей гордости), посетовала, что такими сознательными, как мы, бывают только туристы издалека: из Москвы, Питера и вот — плюс — Нижнего Новгорода. Местные же жители, по ее признанию, чистоту не очень берегут, хотя всецело от Байкала зависят.

Между прочим, видели мы и знаменитое исследовательское судно с глубоководными аппаратами «Мир» на борту — оно стоит в Малом море, недалеко от пролива Ольхонские ворота. Местное население не очень доверяет официальной информации, которую активно внедряют в сознание обывателей центральные СМИ. Есть предположение (и его нам высказали независимо друг от друга несколько человек), что группа ученых ищет затонувшее золото Колчака. Кстати, памятный знак на берегу Ангары возле возможного места его трагической гибели мы посетили в Иркутске. Были и в музее декабристов.

Что касается нашей экспедиции, то мы пересекали пролив не на пароме (кстати, ценная информация для автомобилистов — переправа совершенно бесплатная и работает почти круглосуточно: короткий перерыв с 00.00 до 5.00 — опять гуманизм!). Наша команда шла под парусом на двух собранных на материке катамаранах. Шла сначала с ветром попутным, потом галсами (то есть зигзагами) — и это неудивительно: на Байкале ветер меняется несколько раз в сутки. Дней через пять мы к этому привыкли. Но хождение под парусом — отдельная тема, я же хочу подробнее рассказать об острове.

Остров Буян

«Жили-были старик со старухой у самого синего моря…», «мимо острова Буяна, в царство славного Салтана…» — в воображении каждого произносящего эти строки возникает свой особенный образ сказочного моря и диковинного острова. Но если вы спросите сибиряков, какое море и какой остров имел в виду Пушкин, они, не задумываясь, ответят: «Озеро Байкал и остров Ольхон».

Почему-то их убежденность заставляет верить, что данное утверждение небезосновательно. Основной аргумент в защиту тезиса таков: Ольхоном остров называется сегодня, а раньше, когда берега Байкала населяли предки современных бурятов, якутов и эвенков, он носил имя Буин — название это сохранилось в древних легендах и преданиях. Остров (а он большой: 221 км береговой линии, 1660 человек постоянно проживающего населения) считается сердцем Байкала, а Байкал — сердцем Азии, средоточием множества сакральных мест. Есть, между прочим, гипотеза — ее выдвинул американский историк — о том, что на Ольхоне похоронен Чингисхан. Правда, пока место захоронения не нашли, но отдельные косвенные данные указывают на то, что могила была именно здесь.

А еще есть на Ольхоне мыс Бурхан, одна из десяти святынь Азии, и гора Шаманка, в пещере которой, по преданиям, покоятся духи предков всех исконно ­населяющих этот регион народностей. Каждое лето, в первых числах августа, в Хужир (главный поселок Ольхона, расположенный возле мыса Бурхан) приезжают паломники не только из байкальского региона, но и издалека: из Монголии, Китая, с Аляски. Они проводят совместный обряд Талаган, молятся о благополучии своих семей и своих народов.

В советское ­время люди работали здесь на местном рыбзаводе, ­занимались добычей и пере­работкой рыбы. Эти времена остались в ­прошлом, теперь главный ­козырь острова — туризм

Наш приезд в Хужир совпал с ежегодным грандиозным событием. Мы своими глазами увидели и шаманов, смогли поговорить с некоторыми из них. И даже стали свидетелями обрядов. Узнали, например, в чем смысл «беснованья» шамана: во время его «вхождения в образ» в него вселяется дух умершего предка, причем неважно, прабабушки или прадедушки. В это время к шаману ни в коем случае нельзя подходить близко, нельзя смотреть в глаза — дух можно спугнуть. Словом, через шамана предки общаются с потомками. Такая вот связь времен… Между прочим, выйдя из транса, шаман становится обычным человеком, с которым можно просто поговорить. Кстати, мы видели своими глазами, что перед обрядом шаману дают выпить горячительного напитка и выкурить трубку с травяной смесью. По-видимому, ясное сознание мешает транслировать потустороннюю информацию.

Примечательная деталь: мы возвращались с Талагана под звуки малинового звона. Колокола Хужирского православного храма приглашали прихожан на вечернюю службу в честь праздника Ильи Пророка. И это неудивительно. Уже несколько столетий Байкал является перекрестком разных культур и традиций.

Рядом с островом Ольхон есть небольшой остров Огой, почитаемый буддистами всего мира. На вершине Огоя находится священная ступа, воздвигнутая в честь недавнего посещения острова Далай-Ламой. Это культовое сооружение окружают многочисленные небольшие ступы из природного камня, созданные руками паломников. Необычно было видеть на этом нежилом острове изобилие денежных знаков: по традиции каждый верующий оставляет меж камней деньги, кто мелочь, а кто и бумажные купюры солидного достоинства. По-видимому, их никто не трогает: мы видели почти истлевшие от ветра и солнца купюры.

В летнее время поток туристов и паломников на Огой, кажется, никогда не прерывается. К острову пристают катер за катером. Люди приезжают на лодках и яхтах, группами и по одиночке, среди туристов немало иностранцев.

В самом Хужире вас любезно пригласят в настоящую бурятскую юрту и познакомят с национальными традициями, угостят «фирменным» бурятским чаем, приготовленным в большом чугунном котле на настоящем костре, научат танцевать народный бурятский танец ёхар.

Если повезет, вы сможете на пару часов стать хозяйкой или хозяином вечера, для лучшего вхождения в образ вам придется облачиться в национальную бурятскую одежду, но в ней вы почувствуете себя комфортно и уютно. Говорю это с уверенностью, поскольку побывала в роли хозяйки. Мне повезло.

Музей. Вход свободный для всех

Гордость и своеобразная визитная карточка Хужира — краеведческий музей, созданный более пятидесяти лет назад стараниями учителя географии местной школы Николая Михайловича Ревякина. Сегодня музей носит его имя, жизни и деятельности учителя-энтузиаста посвящен особый музейный стенд. Из экскурсии мы узнали, что экспозиция открылась летом 1953 года. Николай Михайлович прибыл на Ольхон в 1944 году, и его назначили директором семилетней школы.

В 1950-м году он перешел на учительскую должность и организовал краеведческий кружок. Собрал вокруг себя ребят, которым было интересно все, что связано с историей, этнографией и природой острова, и стал водить их в походы.

На Ольхоне дети под руководством своего учителя открыли более двадцати стоянок древних людей, относящихся к племени курыкан тюркского происхождения, — это след эпохи неолита железного и каменного века.

Надо уточнить, что почти вся коллекция, с которой начинался музей, найдена школьниками на земной поверхности, большая часть ценных находок — в пещере горы Шаманки, где, по-видимому, совершались погребения шаманов. Подлинно археологических раскопок юные краеведы не вели, поскольку для их проведения нужно было иметь специальное разрешение.

Зато на Ольхоне начиная с тридцатых годов прошлого века работали серьезные научные экспедиции Академии наук СССР. Были на Ольхоне и американские специалисты под руководством видного антрополога Вильяма Лафлина. Ученые США приехали на Байкал с целью подтвердить или опровергнуть предположение о том, что предки североамериканских индейцев пришли на американский континент с берегов Байкала. Совместная российско-американская экспедиция на Алеутских островах и на Аляске проходила в 1974 году, а в 1975 году в том же составе группа исследователей работала на Ольхоне. Результаты подтвердили гипотезу, выдвинутую антропологами ранее: находки с Алеутских островов (останки человеческих скелетов, предметы быта, оружие, орудия охоты, культово-обрядовые предметы и украшения) идентичны тем, что найдены на Ольхоне. Экскурсовод рассказала, что когда Вильям Лафлин увидел череп, выкопанный здесь, он воскликнул: «Это не эскимос, а краснокожий!».

От аборигенов Ольхона мы узнали, что климат на острове заметно отличается от материкового. Осень здесь теплая и сухая, настоящее бабье лето стоит здесь долго, вплоть до ноября. Картошку копают местные жители в середине октября.

Лед на Байкале встает только в январе, зато весна затягивается и календарный июнь «переносится» на июль. Суровых и затяжных ветров и буранов на Ольхоне не бывает. Несколько дней в течение каждого сезона на острове дует злой и холодный ветер Сарма, названный по имени речки, впадающей в Байкал, его скорость достигает 30—35 метров в секунду, но и это не повод к отмене занятий в школе.

К добрым традициям жителей Ольхона можно отнести ежегодный День Байкала, отмечаемый в конце августа, когда заканчивается короткий (всего два месяца) туристический сезон. В этот день все жители острова участвуют в экологических десантах, очищают берега озера от пластика и стекла, оставленного несознательными гостями.

Несмотря на то, что туристы не всегда ведут себя должным образом, жители Ольхона стараются быть к ним снисходительными, поскольку район выживает сегодня только за счет туризма. В советское время люди работали здесь на местном рыбзаводе, специализирующемся на добыче и переработке знаменитой байкальской рыбы — омуля и хариуса. Эти времена остались в прошлом, теперь главный козырь острова — туризм.

Каждый год открываются здесь новые турбазы и дома отдыха. Местные предприниматели стараются, чтобы от этого выиграли абсолютно все жители Ольхона. Результатом гибкого и взаимовыгодного сотрудничества среднего бизнеса и местной власти (а вовсе не «мудрой» государственной политики, ­проводимой в Байкальском регионе) можно считать заметный прирост населения. Если десять-пятнадцать лет назад молодежь предпочитала уезжать в Иркутск, то сегодня наблюдается обратная тенденция.

В этом году 1 сентября в первый класс пойдут 25 детей. Первый будет самым многочисленным классом хужирской школы.

Школа

В апреле хужирская школа отметила свое 70-летие. Она двухэтажная, деревянная и совершенно не похожа на наши типовые школы. В Хужире, как мы убедились неоднократно, необычно все. Например, кто бы мог подумать, что директор школы, в которой треть учащихся буряты, — немец по национальности.

Тридцать лет назад Иван Иванович Мерц приехал на остров в гости к однокурснику, чтобы в спокойной обстановке написать дипломную работу. Пока гостил (дело было в марте), любовался байкальскими закатами и рассветами, увлекся подледным ловом, изучил все достопримечательности острова и полюбил Байкал так сильно, что через два года попросился на работу в Хужирскую школу. У Ивана Ивановича трое взрослых детей, мать живет в Германии, куда не раз звала переехать и сына, но Ольхон для Мерца по-прежнему остается лучшим местом на земле.

Вот что он нам рассказал:

— В 1961 году в школе было 618 детей, в 1988 году — 320 детей, сегодня — всего 170 детей. Надеемся, что с этого года начнется прирост. Перестройка нанесла Ольхону большой экономический и демографический урон. Представьте себе: всего пять лет назад острову дали свет. С начала перестройки мы жили без электричества. Удивляться этому не стоит. При советской власти все населенные пункты острова обеспечивались светом за счет рыбзавода. Он был монополистом на острове.

Когда началась приватизация, все рухнуло. Электростанцию передали муниципалитету, а у него не было денег ее содержать. Поселок остался без света. Школа в это время приобрела свой маленький дизель, муниципалитет тоже приобрел небольшой, в 50 киловатт дизель для обеспечения светом бюджетных учреждений. Население же в основном сидело без электричества, пользовались свечами, лучинками, керосиновыми лампами. Лишь самые состоятельные могли купить дизели. В 2003 году губернатор области принял решение об электрификации острова, и в 2005 году у нас появился свет. Жизнь вернулась на Ольхон.

Теперь у нас и компьютеры, и интернет — наладилось общение с внешним миром. В школе бесперебойная спутниковая связь. Мы ежедневно без проблем общаемся с начальством, коллегами и друзьями по скайпу. Это очень упрощает жизнь. Ведь раньше сообщение у нас было только через паромную переправу. Райцентр Еланцы находится от нас в 100 километрах, с учетом переправы добираться туда приходится в теплое время года по три часа (по льду значительно быстрее). Теперь я езжу в Еланцы или в Иркутск на совещания раз в месяц. Зато учащиеся выезжают чаще.

Не преувеличу, если скажу, что наши ученики видят гораздо больше, чем их сверстники с материка. Это осуществляется за счет спонсорской помощи, которую оказывают наши местные предприниматели. Наши дети два раза в год путешествуют по миру. Объездили уже всю Европу: были во Франции, Испании, Германии, Польше. Теперь осваиваем Азию: увидели Монголию, Вьетнам, Корею, Китай.

Разговор с директором школы, само посещение поселка, в котором в это время было множество туристов, в том числе и школьников, общение с гостями Ольхона и местными жителями оставили у нас очень светлое чувство. Стало ясно — сердце Байкала по-прежнему бьется, а значит, все здесь будет хорошо.

Вера Кострова