10-10-29
Политика
Игра на выбывание
Неожиданный финал гонки за должность мэра «третьей столицы», при всей своей парадоксальности, высветил три ключевые проблемы регионализма в России.
Первая из них состоит в той странной роли, которую в российской политике играет «Единая Россия». Ведь это именно её партийные списки возглавлял — и весьма успешно — Вадим Булавинов на городских выборах 10 октября, и это именно её федеральные лидеры в лице Вячеслава Володина активно и публично рекомендовали теперь уже бывшего мэра на третий срок. Почти все нижегородские эксперты отмечали именно эти факты как важнейшие итоги всей выборной кампании. Вокруг них начала формироваться транслируемая в широкие массы основная сюжетная линия нижегородской политики, базирующаяся на двух ключевых аргументах.
Согласно первому, «Единая Россия» надёжно и мудро контролирует весь электоральный процесс, отвечая за правильность кадровой политики на местах. Согласно второму, губернатор и мэр работают в одной команде на благо нижегородцев и способны найти общий язык друг с другом на основе сложения их потенциалов. Многие из кандидатов в депутаты Городской думы строили свои предвыборные стратегии на визуальной демонстрации своего единства с мэром и губернатором.
После 25 октября вся эта схема, которая казалась незыблемой, рухнула, что со всей наглядностью продемонстрировало непрозрачный и непубличный характер региональной власти.
История о том, как помирились Валерий Павлинович с Вадимом Евгеньевичем, рассказываемая накануне выборов, оказалась типичным пиар-продуктом и сейчас смотрится как издевательство. Но дело не в персоналиях: партия, набравшая большинство голосов на выборах, не смогла провести на должность мэра кандидата, рекомендованного её федеральным советом. «Единая Россия» оказалась не в состоянии вместить в себя различные фракции региональной элиты и в очередной раз, как и после скандальных праймериз, принародно продемонстрировала глубочайшие линии внутреннего раскола, которые её функционеры, впрочем, предпочли назвать «внутрипартийной демократией». Однако эта «демократия» предстала в такой необычной форме, что даже самые осведомленные нижегородские эксперты признавались: для них самоотвод Булавинова был неожиданностью. Для той же группы федеральных «единороссов», которые поддерживали, если не лоббировали его кандидатуру, уход бывшего мэра под давлением губернатора — это маленькое, но всё же политическое поражение, которое показало, что внутри себя «партия власти» представляет клубок различных фракций и группировок, разобраться в структуре которых чрезвычайно сложно даже специалистам, не говоря уже о простых гражданах.
Вторая проблема, обозначенная событиями 25 октября, касается того, что политическое пространство региона теперь в гораздо большей степени, чем раньше, структурируется вокруг фигуры губернатора. Вадим Булавинов мог снять свою кандидатуру под другими предлогами, но выбрал самый политизированный аргумент, сославшись на нежелание губернатора поддерживать его. На первый взгляд, структурная параллель с ситуацией утраты доверия президентом к бывшему мэру Москвы кажется очевидной, но при более внимательном рассмотрении окажется, что аналогия эта ложная: в отличие от президента, губернатор (практически любой) — это потенциально временная фигура, и сам факт вхождения Валерия Шанцева в список кандидатов на должность мэра столицы наглядно продемонстрировал это. Если продолжить эту логику, то почему нельзя предположить, что через некоторое время Шанцев будет рекомендован на какую-то другую должность — не будем забывать, что, например, Александр Хлопонин и Сергей Собянин (а до этого — Борис Немцов) в своей прошлой политической жизни были губернаторами, которые оставили свои посты во имя более высоких должностей. Соответственно, центрировать все отношения власти вокруг фигуры губернатора было бы ошибкой, которая и была допущена.
Третья проблема — это сложное переплетение в городской политике федеральных и региональных интересов. Ни тот, ни другой, в чистом виде вычленены быть не могут. Булавинов, выражавший скорее местное, нижегородское начало в региональной политике, и потому априори противостоящий губернатору-варягу, тем не менее, поддерживался в основном федеральными структурами власти. И наоборот, свергнут он был благодаря позиции городского депутатского корпуса. Тот же парадокс мы наблюдаем и в отношении фигуры губернатора: будучи ставленником федеральной власти, он, по сути, спровоцировал ситуацию, выход из которой стал возможен в форме противостояния нового состава Городской думы Нижнего Новгорода эмиссарам того же федерального центра, которые изначально поддерживали Булавинова и проталкивали его кандидатуру.
Все три проблемы наглядно демонстрируют, что федеральный центр не обладает структурным единством и при любой конфликтной ситуации распадается на несколько сегментов, которые не столько противостоят друг другу, сколько предпочитают действовать самостоятельно, не обременяя себя координацией своих усилий. В таком виде центр будет и дальше испытывать сложности в выстраивании единой управленческой вертикали. В реальности этих вертикалей несколько, и каждая из них базируется не на выстраивании иерархии интересов различных уровней (федерального, областного и городского), а на формировании кадровых группировок, которые не могут существовать иначе, чем в формате «патрон — клиент».
Сказанное не означает неизбежности пессимистического взгляда на происходящее. Первым плюсом можно считать то, что в двух мегаполисах — Москве и Нижнем Новгороде — были произведены кадровые перестановки, которые (по крайней мере, в столице) сделали вопросы управления городом предметом публичных дискуссий, что нельзя не приветствовать. Вторым позитивным элементом текущего расклада можно считать явно возросшую роль в региональной политике Городской думы, которая до этого долгие годы оставалась на её обочине. Новая, «октябрьская» конфигурация сил в Нижнем наверняка даст сильный политизирующий эффект для старта выборной кампании в областной парламент, которая уже не за горами.
Андрей Макарычев