11-01-17
Культурный слой
«Я был собой зачислен в партизаны»
Эдуард Вениаминович Лимонов
Родился 22 февраля 1943 года в Дзержинске.
Политик, писатель, публицист, философ, поэт, автор почти пятидесяти книг, переведённых на многие языки.
Детство и юность провёл в Харькове.
Трудовую деятельность начал в 17 лет. Работал грузчиком, монтажником-высотником, строителем, сталеваром.
В 1967—1974 годах жил в Москве, писал стихи, освоил профессию портного.
В 1974 году эмигрировал из СССР и жил сначала в США, а затем во Франции.
В 1976 году в Нью-Йорке написал свой первый роман «Это я, Эдичка», принесший Лимонову мировую известность.
В 1992 году восстановил советское гражданство и возвратился в Россию, где начал активную политическую деятельность. Участвовал в событиях 21 сентября-4 октября 1993 года в Москве, принимал участие в обороне Белого дома.
Воевал в Югославии на стороне сербов (подробнее об этом в книге рассказов Лимонова «СМРТ» (2007)). В качестве добровольца и журналиста принимал участие в первом грузино-абхазском конфликте на стороне Абхазии и в молдавско-приднестровском конфликте на стороне Приднестровской Молдавской Республики (подробнее в публицистическом дневнике «Убийство часового» (1992)).
В 1994 году основал Национал-большевистскую партию (НБП) и в качестве главного редактора начал выпуск легендарной газеты «Лимонка».
7 апреля 2001 был задержан в селе Банное Алтайского края, доставлен в Москву и заключён в следственный изолятор ФСБ Лефортово. Лимонову были предъявлены обвинения в хранении оружия и создании незаконных вооружённых формирований с целью отторжения северных территорий Казахстана.
В ходе суда прокурор запросил для Лимонова 14 лет лишения свободы, но судья принял другое решение. 15 апреля 2003 Лимонов был приговорён к 4 годам лишения свободы. Освобождён условно-досрочно.
В 2005 году НБП была запрещена в России как экстремистская организация.
В 2006 году выпустил книгу «Лимонов против Путина» на собственные средства — ввиду того, что это публицистическое расследование не решилось публиковать ни одно российское издательство.
2 марта 2009 года Эдуард Лимонов объявил о своём намерении стать единым кандидатом от оппозиции на выборах президента России в 2012 году или на досрочных выборах. С тех пор ведёт активную агитационную деятельность.
Лимонов — организатор и предводитель «Маршей несогласных» в Москве и Санкт-Петербурге, создатель оппозиционной «Стратегии-31», фигурант десятков административных дел, возбуждённых по различным фактам его оппозиционной деятельности.
Живёт в Москве.
Имеет двоих детей от актрисы Екатерины Волковой.
Автор шести книг стихов.
Готовится к выходу первое Собрание стихов Эдуарда Лимонова, подготовленное Захаром Прилепиным. Книга вместит в себя около 300 ранее не публиковавшихся текстов.
Смерти Космос
молчаливый
Смерти Космос молчаливый
Где угрюмые планеты
Вытянуты, словно сливы,
Совершают пируэты.
Где в кладбищенском метане,
Омываемы эфиром
В хроме, никеле, титане
Носятся вокруг пунктиром.
Замурованы в граниты
Бледные метеориты,
Астероиды в повязках
С маской ужаса на коже
Сотрясаясь в страшных плясках
Ищут в злобе свое ложе.
На боку земли зеленом
В лунном свете на поляны
Им помочь быть приземленным
Выбегают великаны.
Полифемы краснокожи
Астероидов скликают
И глаза их среди рожи
Одинокие пылают.
Кто-то вроде Лимонова
Бархатный коричневый пиджак
Светлая французистая кепка
Два стекла округлых (Он в очках)
Брюки по-матросски сшиты крепко
Кажется в Аравии служил
После пересек границу Чили
И в Бейруте пулю получил
Но от этой пули излечили
Где-то в промежутках был Париж
И Нью-Йорк до этого. И в Риме
Он глядел в середину тибрских жиж
Но переодетым. Даже в гриме
Боже мой! Куда не убегай
Пули получать. Стрелять. Бороться.
Свой внутри нас мучает Китай
И глазами желтыми смеется
«Если в этот раз не попадусь
Брошу все и стану жить как люди
На пустейшей девочке женюсь
Чтоб едва заметны были груди»
***
Я проезжал кварталы бедноты
Здесь люди говорят друг другу «ты»
В полуразвалинах смеющиеся лица
Здесь игры у детей… А здесь больница
Вот девочка с тяжелыми ногами
Ее большой и очень взрослый рот
Сейчас. еще минута. и пред вами
Поэт, — вся эта туша проплывет
Ей лет тринадцать. но ее зрачки
В таком позоре и таком испуге
Что ясно: воет подлая о друге
И чтоб ее ломали на куски
Я проезжал. Я тоже был бедняк
В машине бедной. С эмигрантом братом
В берете чегеваровском. подмятом
С особым шиком. Эдак и вот так
Меня и бедным не считал никто
Я был собой зачислен в партизаны
Во снах я видел лакомые страны
Войну. Жару. Военное пальто
Я так носил как здесь никто не носит
Моя беда ускальзывала вдаль
Ведь если эти люди тебя просят
То ты скрывай усталость и печаль…
Нацболы
Подростков затылки худые,
Костлявые их кулаки.
Берёзы. Собаки. Россия..
И вы — как худые щенки…
Пришли из вороньих слободок,
Из сумерек бледных столиц,
Паров валерьянок и водок,
От мам, от отцов и сестриц…
Я ряд героических лиц
На нашем холме замечаю,
Христос им является, тих?
Я даже Христу пожелаю
Апостолов смелых таких!
Я поднял вас всех в ночь сырую,
России — страны ледяной,
Страны моей страшной, стальной.
— Следы ваших ног целую!
Вы — храбрые воины света,
Апостолы, дети, сынки,
Воители чёрного лета,
Худые и злые щенки…
Для шепота с оркестром
Я целую свою Русскую Революцию
В ее потные мальчишечьи русые кудри
Выбивающиеся из-под
матросской бескозырки
или солдатской папахи,
Я целую ее исцарапанные
русские белые руки,
Я плачу и говорю:
«Белая моя белая! Красная моя красная!
Веселая моя и красивая —
Прости меня!
Я принимал за тебя
генеральскую фуражку грузина,
Всех этих военных и штатских,
Выросших на твоей могиле —
Всех этих толстых и мерзких
могильных червей.
Тех — против кого я. И кто против
меня и моих стихов!
Я плачу о тебе в Нью-Йорке. В городе атлантических сырых ветров.
Где бескрайне цветет зараза. Где люди-рабы прислуживают людям-господам, которые в то же время
являются рабами.
А по ночам. Мне в моем грязном отеле. Одинокому, русскому, глупому. Все снишься ты, снишься ты, снишься. Безвинно погибшая в юном возрасте — красивая, улыбающаяся, еще живая. С алыми губами — белошеее нежное существо. Исцарапанные руки на ремне винтовки — говорящая на русском языке — Революция — любовь моя!»
Эпоха бессознания
Из эпохи бессознания
Миража и речки Леты — Яузы
Завернутый в одно одеяло
Вместе с мертвым Геркой Туревичем
и художником Ворошиловым
Я спускаюсь зимой семидесятого года
Вблизи екатерининского акведука
по скользкому насту бредовых воспоминаний
падая и хохоча
в алкогольном прозрении
встречи девочки и собаки
всего лишь через год-полтора
Милые!
Мы часто собирались там где Маша шила рубашки
А Андрей ковырял свою грудь ножом
Мы часто собирались
чтобы развеяться после
снеговою пылью над Москвой
медленно оседающей
в семидесятые годы
простирающей свое крыло
в восьмидесятые
За обугленное здание на первом авеню
в Нью-Йорке
Все та же одна жизнь
и тот же бред
настойки боярышника
«это против сердца»
сказал художник-горбун из подвала
впиваясь в узкое горлышко
пятидесятиграммовой бутылочки
Против сердца —
против Смоленской площади
где троллейбус шел во вселенную
где встречались грустные Окуджавы
резко очерченные бачурины
похожие на отцов
где на снегу валялись кружки колбасы
и стихи и спички
и пел Алейников
И подпевал ему Слава Лен
***
И сумрачно надев пальто,
Пойду я среди улиц суженных,
Среди людей с утра разбуженных,
И не зовут меня Никто.
Я вождь немытого восстания.
Где мутная река Урал,
Там статуей для назидания
Для вас я, проходимец, стал.
А чтоб легенда была долгою,
То нужно на Пекин спешить,
Бог с ней с Москвой и речкой Волгою,
Пора в Янцзы стопы спустить…
На площадь!
На площадь! Родина! На площадь!
Где стяги северный полощет
Тревожный ветер колесом
Мы их ряды собой сомнем
И будет жить гораздо проще…
Мы будем Родину беречь
С ее горящими глазами
И берега ее стеречь
И расширять родную речь
Над казахстанскими степями…
Мы Русь, уверен, заберем,
Поэтому беги на площадь!
Под проливным беги дождем
Где стяги северный полощет.
Россия хочет перемен!
Беги, хватай друзей за руки,
Не будет больше серых стен
И серых лиц, режима скуки.
Полковников пинком под зад
Да здравствует живая площадь!
Ты рад? И я безмерно рад!
И мы стоим единой рощей.
Собою ветер шевеля
Прекрасны и разнообразны
Страны печали утоля
И все места отмывши грязны…
«Подвиньтесь! Мы, народ,
тут встанем!»
И из-под наших хмурых век
Всю площадь огненно оглянем
Народ-хозяин. Человек…