№20 (1723), 25.02.2011

Культурный слой

Золотой век наступит

«Бог зря придумал человека! Без человека и земле, и всем животным было бы лучше! И всей природе…». В узеньком коридорчике районного Дома творчества юных, где только что закончилась репетиция взрослых гостей-музыкантов, пожилая работница делится с новыми людьми своим пониманием вселенской ошибки. Александр Листратов, знаменитый барочный виолончелист, солист питерского «Оркестра Екатерины ­Великой», создатель уникальной барочной капеллы «Golden Age» («Золотой Век»), педагог, исполнитель и знаток старинной музыки, задумчиво улыбается, поглаживая свою зачехленную виолончель. Он не может поддержать высказанную мысль, потому что всю свою жизнь занимается тем, что доказывает: человек не ошибка, он может и должен подниматься ввысь. У Листратова для этого есть музыка и способность к творчеству.

Казалось бы, выступления барочных музыкантов должны происходить исключительно в формате «бала при свечах» — своего рода побег в несуществующую страну. Но выступления в Нижнем Новгороде, как и в других городах России, показали: музыканты «Golden Age» замечательно чувствуют себя и под сводами собора во Владимире, и на временном подиуме в фойе театра, и в скромной репетиционной комнатке бывшего Дворца пионеров. Александр Листратов, Владимир Коденко и их коллеги, хоть и влюблены в старинные инструменты, уверенно вводят в свои программы современные медийные технологии. На одном из концертов, организованном музыкантами совместно с художниками объединения «ТМ-Студия», диалог старинных инструментов происходил не только в окружении картин, но и с использованием экрана, который позволял слушателям (зрителям?) «проникать» внутрь оплывающих, струящихся красок, создавать собственные «рифмы». Такие концерты становятся по-настоящему интерактивными и — крайне современными. Пожалуй, согласишься с мыслью директора нижегородского ГЦСИ Анны Гор о том, что сегодня именно исполнение аутентичной ­музыки, на ­инструментах той эпохи, когда она писалась, и есть самое актуальное искусство.

Для Листратова эти вещи вообще неоспоримы.

— Загадка старой музыки напрямую связана с инструментом. Страдивари ведь никто не смог повторить! А форма, способ извлечения звука — это вещи мировоззренческие. В музыке барокко, например, невозможна соната для скрипки в сопровождении фортепиано — невозможно существование одного голоса без окружения. Это в концертах Брамса, Шостаковича так и надо — разрывать зал! Тревожить. В барочном оркестре все являются солистами, каждый ценен, у каждого — своя партия. Основа и граунд — земля, по которой человек ходит. Конечно, это мировоззрение.

А революция в музыкальных инструментах произошла тогда, когда и Великая Французская революция. В 1793-м революционеры переломали большую часть органов в Париже — осталось всего четыре органа. Потом в конструкции появился клапан — играть стало легче, но что-то ушло… А у моей барочной виолончели — жильные струны, и она звучит не как современная.

— А что значит «жильные струны»? Из чего они?

— Из овечьих кишок. Да, представьте себе. Они более воздушные, более резонансные: звук приближается к разговору. В этом, кстати, и истоки музыкальной психотерапии! Инструмент разговаривает со слушателем-«пациентом».

— А что, на концертах классической музыки этого разве не происходит?

— Если исполнитель хороший, происходит. Но я о другом. В ХХ веке у той же виолончели появился шпиль, мы его упёрли в пол. Опять: играть стало легче, но потеряли в воздушности. Пассажи более внятные, активно выраженные, но барочная виолончель говорила со слушателем не так прямо. А барочный вокал был приближен к детскому — подражал ангельскому пению и был как раз подобен врачеванию: освобождал от земных тягот, давал общую настройку организму.

— То есть вы предлагаете слушателям убегать в музыку?

— Ну, нет, это такая же реальность, как эти стены и дети, которые сейчас прошли мимо нас на занятия. Человек всё равно ищет настоящее. Всю жизнь.

— Недавно журналист Александр Минкин написал: «В мире всё больше вещей (это очевидно). Значит, всё меньше души (хотя это и не так очевидно). Душа — это неформат».

— Я бы как раз задачу музыкантов, определил так: нести мысль, что понятие красоты не так просто. Люди подчас не видят, не ощущают этого. Оторванность от настоящего даёт о себе знать, в том числе и болезнями, депрессиями, подавленным состоянием. Может быть, с этим пониманием связан и некоторый радикализм во взглядах тех, кто занимается старым искусством. Иначе не устоишь.

— Вы преподаете в Смольном Университете свободных наук и искусств. Там у вас что, занимаются люди, которым чего-то не хватает в жизни? Или они хотят излечиться?

— Нет, занимаются в университете всё же не скучающие барышни, а люди, уже имеющие музобразование. Но они хотят расширить свой диапазон, пробовать какие-то нетрадиционные или забытые вещи. Университет — часть знаменитого Бард-колледжа в США, это лидер либерального музобразования в мире. Мне кажется, так называемый «нормальный» мир как раз абсолютно сумасшедший. Достаточно посмотреть, что показывают по ТВ, что настойчиво рекомендуется в качестве ценностей… Это у Апостола Павла, кажется? «Настанет время, когда тебе скажут, что ты безумен, потому что не хочешь принять безумие мира».

Елена Чернова