11-04-18

Общество

«В государстве практически все беззащитны»

В конце марта «Нижегородский пресс-клуб» провёл первое заседание совместно с российским информационно-политическим ресурсом Полит.ру. В результате члены НПК получили возможность встретиться с директором «Лаборатории интеллектуального анализа данных», руководителем проектов «Официально», «Государственные люди», «Государственная сеть», «Государство и его информация» Иваном Бегтиным. Говорили о феномене создателя WikiLeaks Джулиана Ассанжа и открытости информации. Предлагаем читателям «Новой» в Нижнем» печатную версию выступления Ивана Бегтина.

 

Проект WikiLeaks — мировой информационный «слив», призванный расставить акценты в раскрытии фактов по определённым темам. Характерные примеры — история с «Иракским досье», когда была обнародована переписка Госдепартамента США. При этом раскрытие информации происходит буквально ежедневно. Этот феномен получил колоссальное развитие. Мне удалось пообщаться с европейцами, которые занимаются публичными данными. Практически все они отзываются о проекте Джулиана Ассанжа с восхищением. Однако я не столь оптимистичен на его счёт: вскрытие подобной компрометирующей информации может как помочь, так и подставить. Успеху проекта способствовала совокупность информационных и технологических аспектов. Организаторы WikiLeaks тщательно подготовились к тем действиям, которые спланировало правительство США: DDоS-атаки, попытки заблокировать домены и счета по сбору средств, даже попытки взлома серверов. WikiLeaks выдержал всё. Что здесь является инновацией? Первое — способ распространения информации. Они имеют огромное количество клонов. Второе — сайт разработан в режиме открытых данных. Кроме того, разработчики активно сотрудничают со СМИ.

В России существует целый ряд подобных проектов. Например, МГИМО-Leaks. Этот ресурс создан студентами МГИМО, здесь обсуждаются разные неприятные моменты, связанные с преподавателями и руководством вуза. Другой пример — Ruleaks, созданный Пиратской партией. Они, в основном, публикуют материалы с WikiLeaks, которые касаются России, но не только. Сегодня по всему миру работают десятки подобных ресурсов.

Это лишь один из способов влияния граждан на государство. Есть и другой, который, на мой взгляд, не менее актуален: открытые данные. Это новое явление, в некотором смысле даже противоположное WikiLeaks.

Речь идёт об уже существующей госинформации, причём доступной в том виде, когда её можно анализировать и обрабатывать автоматически. К примеру, в США примерно с 2000 года раскрывается информация о госконтрактах. В 2006 году неправительственная организация OMB Watch запустила проект под названием fedspending.org — первый сайт по госрасходам в США. Вся эта информация была обработана, проанализирована, загружена в базы данных и наглядно показывала, кто и сколько получил денег, — на картах, по департаментам правительства США. То есть была создана объективная схема движения денег налогоплательщиков.

Этот проект в своё время был очень популярным. GSA — информационное агентство, которое курирует госзакупки, сначала выступало категорически против. Однако в дальнейшем, вместо того, чтобы закрыть ресурс, они создали на его основе свой проект под названием USAspending.gov, в котором находились всё те же данные. Можно сказать, что произошла трансформация частного некоммерческого проекта в государственный — государство осознало его значимость.

Следующий проект, который из этого развился — recovery.gov, там раскрывалась информация по всем контрактам, грантам, субсидиям от различных властей США. Ещё одной ветвью развития было появление ­проекта SunLight ClearSpending, благодаря которому нашли пробелы в бюджете, где деньги предусмотрены, а факты и доказательства не предусматриваются. Это другой подход, когда государство само выкладывает большие объемы информации, для того чтобы граждане могли активно вовлекаться в задачи по мониторингу органов госвласти. Подобных проектов, в принципе, очень много. Я сам по заказу Института современного развития создал rosspending.ru, охватывающий все российские контракты за последние пять лет и гранты Общественной палаты.

В США есть проект по мониторингу конгресса — «Открытое Государство», где они собрали досье на всех депутатов. У них действует система раскрытия информации о том, какие деньги, когда и от кого получали разные лоббисты. Плюс ресурсы, занимающиеся мониторингом окружающей среды, формирующие карту преступности.

За границей подобные проекты оказывают немалое влияние на общество. Основной фундамент открытых данных — организации, типа американской data.gov. Это один из ключевых сетевых проектов Администрации президента США. Его цель — собрать практически все имеющиеся базы на едином портале. К примеру, когда произошла катастрофа на платформе в Мексиканском заливе, на этом сайте практически немедленно стали публиковаться материалы о происходящем. Здесь размещается информация о контрактах и предприятиях, статистика, данные переписи населения. На её основе множество компаний, таких, как Google или Microsoft, создают свои спецпроекты.

Проблема в том, что у нас информация, касающаяся открытых данных, очень не систематизирована. Российское законодательство в этом отношении сильно отстаёт от мирового. У нас на многих сайтах даже нет условий использования информации, фактически нет аналога принятого в США и ещё многих странах мира закона Freedom of information. Поэтому можно сказать, что в информационном плане Россия на периферии.

В настоящее время в нашей стране появился целый ряд проектов, которые занимаются информационным мониторингом. Это, безусловно, общественная деятельность, но, с другой стороны, её удельный вес — капля в море, так как большинству граждан предмет их деятельности не очень интересен. Намного больший интерес вызывают проекты, типа РосПил.ру Алексея Навального, который иногда называют «российский WikiLeaks», что некорректно: на этом ресурсе размещены открытые данные и никаких секретов там не публикуется.

Есть екатеринбургский общественный проект «ДалСлово» — система регистрации обещаний депутатов с последующей проверкой их выполнения.

Совместно с Полит.ру мы запустили ресурс «Государственные люди». Многие знают, что всё больше депутатов в последнее время становятся блоггерами. Мы поместили все эти дневники в рамки одного агрегатора, упорядочив их по разным критериям и создав из этого некую систему. Таким образом мы ведём общественный публичный мониторинг.

В России реакция власти на публикации в СМИ слабая, зато её иммунитет к таким публикациям несколько выше. Хотя иногда обнародование некоторых данных может приводить к отставкам, как, например, в случае с социальной сетью Минздрава. Олега Симакова публично критиковали и я, и Навальный. После этих публикаций Симаков из Минздрава ушёл. Кроме того, в 2009 году мне удалось узнать, что некоторые госзаказчики используют латиницу, чтобы скрывать госзакупки от поставщиков. После этого в течение года «отлавливали» таких заказчиков, изменили все сайты по госзаказу. Это и есть влияние граждан на государство.

В итоге, могу сказать, что есть два ключевых направления влияния граждан на ­государство. Первое — это направление, балансирующее на грани законности. Практически все «сайты утечек» находятся не в той стране, о которой они пишут: сайт МГИМО — в США, WikiLeaks — во Франции и так далее. Они все стараются избегать прямого воздействия.

Второе направление — это открытые данные, анализ публичной информации и подача её в той форме, которая была бы понятна.

Каждый выбирает для себя свой путь. Я лично занимаюсь открытыми данными и считаю, что за этим — будущее. Хотя в некоторых случаях эти направления совмещаются, что тоже интересно.

Когда граждане стали создавать системы мониторинга проблем на улицах, как, например, в Перми, при поддержке губернатора, власти поняли, что если они не сделают этого сами, то это сделает кто-то другой. Губернатор Псковской области Андрей Турчак превратил свой сайт в единую жалобную книгу для граждан, заставил всех работников администрации зарегистрироваться там и лично отвечать на каждую жалобу. Это пример того, как власть может общаться с людьми.

Создание мониторинг-проектов совсем не сложный процесс. Обычно это занимает месяц. Некоторые реально запустить в течение одного дня. Есть режим hackathon, когда разработчики принимают участие в соревновании: необходимо за заданное время придумать и реализовать какой-то программный продукт. По сути, это и есть изменение реальности, когда технически подкованные люди и люди с идеями совместными усилиями меняют действительность.

Я сегодня уже упоминал о Пиратской партии России — это инициатива в духе развития так называемой «жидкой ­демократии». Проект, основанный на делегировании голосов другим людям, попытка решать проблемы, возникающие при необходимости проведения референдумов. Такие проекты существуют сейчас по всему миру. Есть несколько проектов, похожих по смыслу: например, проект электронного голосования через мобильные телефоны. Тоже пример прямой демократии.

У нас возникает логический вопрос: «А в чём тогда роль классической модели выборности с депутатами?». Мы можем проголосовать сами, и время на подведение итогов сократится с недели до суток. Это одно из изменений, которые нам приносит интернет. Это электронная демократия. Если мы говорим про такие большие страны, как Россия, то заставить такую систему функционировать не просто. Но на небольших территориях это вполне возможно. Вынесение подобных вопросов на общее голосование сейчас очень актуально, но показательных примеров лично я не знаю. На мой взгляд, это очень перспективное дело.

Интернет-сообщество в России — это те люди, которые редко смотрят телевизор и при этом проводят много времени в интернете. Таких людей уже много. Наша блогосфера является источником генерации новостей, благодаря тому, что там находятся практически все журналисты. Если посмотреть на публикации последних лет, то можно увидеть, что это непрерывный поток анализа первичной информации. Что нельзя недооценивать.

Тех, кто участвовал в событиях на Манежной площади, можно вычислить. Но если для самоорганизации инициативные группы будут использовать тот же Facebook с его ежедневной аудиторией в 310 миллионов человек, процесс мониторинга со стороны государства усложняется

Но есть оборотная сторона, не всегда приятная. Например, события на Манежной площади. Яркий пример активной самоорганизации. Через вконтакте.ру. Хорошо ли это? Сомневаюсь. Спецслужбы сейчас решают вопрос о том, как вести мониторинг соцсетей на предмет организации экстремистских акций. Есть другие примеры — движение «синих ведёрок». В таких странах, как Египет, подобные ситуации привели к тому, что Мубарак покинул страну. Это хорошо или плохо? В России последствия очевидно были бы негативными.

При этом в государстве практически все беззащитны. Тех, кто участвовал в событиях на Манежной площади, можно вычислить. Но если для самоорганизации будут использовать тот же Facebook с его ежедневной аудиторией в 310? миллионов человек, процесс мониторинга со стороны государства усложняется.Например, в Германии одна из самых ключевых проблем — как раз роль американских соцсетей в их социальной жизни. Потому что влияние на Facebook, находящийся на территории США, ограничено. Если США не могут прикрыть WikiLeaks, то для других стран закрыть подобные сервисы ещё сложнее. Для этого требуется изменение законодательства.

Есть группы людей, которые провоцируют граждан на ненависть к чиновникам. Это отрицательно, и подобные инициативы имеет смысл ограничить. Нужно ли вообще государство для подобного регулирования? Оно, несомненно, должно принимать какие-то меры для решения наиболее критичных проблем, но должно ли государство регулировать процесс полностью — это большой вопрос.

Очень многих волнует то, что уже сейчас владельцы больших информационных проектов фактически имеют возможность мониторинга персональной информации. Например, Google снимает о каждом человеке огромное количество информации, когда он выходит в сеть: то есть практически создаёт его сетевую историю. На этом фоне государство становится одним из наиболее слабых участников этих процессов. Потому что оно очень жестко связано законными обязательствами, большим количеством конфликтных интересов, нежеланием одних органов усиливать влияние других органов. Например, МВД и ФСБ не хотят расширять влияние друг друга. Есть конфликтные интересы, поэтому сведение всей информации о человеке к единой базе до сих пор было задумано только в рамках ресурса Radarix. Так что мне кажется, волноваться насчёт активности государства не имеет смысла, а вот опасность активности крупных корпораций, особенно хорошо владеющих информационной технологией и понимающих, как эту информацию использовать, — представляет реальную опасность.

Стоит учитывать и то, что сегодня в России действует слабое государство. Несмотря на некоторую сакральность. Наличие силы ощущается, когда вы знаете, что ни от службы в армии, ни от уголовной или административной ответственности не откупиться. При этом я скептически отношусь к попыткам государства повлиять на себя и на окружающую действительность.

Защита персональной информации в России — это вообще не развитое направление. У нас есть соответствующий закон, весьма тяжеловесный и, возможно, даже некорректный, но в большинстве стран мира законодательство о данных развивают от защиты прав потребителя. То есть гражданин считается потребителем сервисных услуг. По сути, интернет — это территория беззакония, потому что в случае возникновения конфликта на этой площадке призвать кого-то к ответственности трудно.

Если речь о городском форуме, вы подаёте заявление, и сотрудники МВД могут приехать к провайдеру с запросом о предоставлении информации, чтобы провести все соответствующие проверки анализ. Если же конфликт разгорелся на ресурсе, который находится где-то в штате Техас, то, разумеется, вся цепочка отменяется.

Для адекватного регулирования нужны международные обязательства, соглашения. В отдельных странах появляются уполномоченные по персональным данным, которые решают, какую чужую персональную информацию может получить человек.

Например, в Германии есть возможность получения информации о преступниках-сотрудниках Штази, если информация об этом человеке, в том числе и персональная, касалась ваших родственников. То есть если ваш родственник пострадал от Штази в ГДР, вы имеете право обратиться в соответствующие архивы, вам обязаны будут предоставить информацию об этом человеке, и вы имеете право её публиковать. В то же время, если это касается вашей личной жизни, вы можете потребовать запретить раскрытие информации о вас.

Сложнее, когда встаёт вопрос межличностных отношений в Интернете: два анонимных человека вступают в виртуальную перепалку именно как анонимные люди, а через некоторое время они же превращаются в «физические лица», один из которых очень сильно обиделся и подал в суд. И универсальных решений нет.

Вообще, интернет-культура может быть достаточно оскорбительной для общения в оффлайне. Особенно это касается блоггеров, которые легко могут написать то, что не смогут сказать человеку в лицо.

Но с другой стороны, именно интернет показал, что один человек может серьёзно влиять на действительность. Этого никто не ожидал.

Стенограмму подготовила Фая Галямутинова