11-06-03

Экономика

Европейский Нижний

Без преувеличения можно сказать, что на следующей неделе Нижний Новгород превратится в один из центров мировой политики: наш город будет принимать очередной саммит Россия–Евросоюз. После Самары, Ханты-Мансийска и Хабаровска очередь, наконец-то, дошла и до нас. Мы получим уникальный шанс прикоснуться к Европе и на пару дней если не стать, то хотя бы вообразить себя её частью.

Удивительно не то, что саммит проходит у нас, а то, что Нижний впервые за двадцать постсоветских лет принимает у себя крупнейший международный форум. В Екатеринбурге встречались лидеры Шанхайской организации и группы БРИК, Владивосток готовится к саммиту Азиатско-Тихоокеанского региона, Красноярск и Санкт-Петербург известны своими регулярными ­экономическими форумами. На этом фоне наш город смотрелся явно хуже, хотя, казалось бы, всё необходимое для устойчиво высокой международной репутации у него есть — от регулярных рейсов иностранных авиакомпаний до успешных программ подготовки специалистов?международников в вузах. Но лучше поздно, чем никогда,?— и этот шанс, хочется верить, будет использован для преодоления оставшегося нам в наследство от СССР комплекса близкой (к Москве), но всё же периферии.

А периферийность эта в городе, увы, чувствуется буквально повсюду — от качества производимых в городе машин до уровня управленческой культуры местных кремлёвских администраторов. Но, несмотря на это, европейский драйв в российских мегаполисах — это особый культурный феномен. У нас не просто киоск — а «евромаркет». Не просто торговый центр — а «Лобачевский Plazza”. Не просто «Спар», а непременно «ЕвроСпар». Ну, и, как водится по всей России, не просто окна — а именно «евроокна».

В Нижнем периферийность чувствуется везде — от качества производимых машин до уровня управленческой культуры местных кремлёвских администраторов

Парадокс этой неумолимой тяги к Европе, однако, состоит в том, что частота упоминания её в нашей речи отнюдь не приближает нас к пониманию того, что представляет из себя та Европа, которая в виде её политической элиты (и, надо ­думать, журналистского сообщества) посетит наш город. Кто-то искренне восторгается её притягательной силой, кто-то прагматично рассматривает её как место качественного и комфортного отдыха, надёжного вложения денег или престижного образования для детей, а кто-то не менее искренне радуется её немалым экономическим сложностям.

Нынешнее состояние политических отношений между Москвой и Брюсселем таково, что от очередного саммита едва ли следует ожидать каких-то эпохальных решений. Эти встречи вообще уже превратились в какую-то рутину, своего рода дипломатический ритуал. Поэтому каждый саммит можно воспринимать как некую метафору европейского будущего России. Но эта метафора из церемониального атрибута нашей внешней политики сможет превратиться в её практический инструмент только тогда, когда будет наполнена каким-то содержанием.

Очень радует, что, несмотря ни на какие кризисы (типа войны с Грузией) или соблазны (например, разворота в сторону набирающего экономическую силу Китая), российское руководство остаётся приверженным провозглашённой ранее идее «европейского выбора». Но заклинания о европейской сущности России — это уже вчерашний день, и они мало кого в Европе трогают, поскольку не сопровождаются развёрнутым объяснением того, что конкретно Россия понимает под своей принадлежностью к Европе. Нашей дипломатии давно пора уяснить, что чисто географические или исторические факторы не срабатывают (или работают не в нашу пользу) и никакого долгосрочного эффекта не дадут. Быть Европой не обязательно ­означает обустраивать свои офисы под «евроремонт» или ходить за покупками в «Евро», «ИКЕА», «Зару» или «Манго». Быть частью Европы — это нечто гораздо более тонкое сложное. Возможно пока, увы, слишком сложное для нас.

Было бы здорово, если бы нижегородский саммит запомнился не только своим формальным, официальным «каркасом», но и той обстановкой, которую смогли бы создать вокруг этого события местные журналисты и политологи. Кто-то должен, наконец, отчётливо сказать, что Россия не должна просить или требовать чего-то от Европы (например, предоставить нам безвизовый въезд в Шенгенскую зону) — необходимо начинать постепенно и последовательно строить Европу внутри себя, в нашей собственной стране. Это гораздо полезнее, чем сколачивать какую-то «вторую» или «другую» (то есть альтернативную ЕС) Европу. Если этот процесс пойдёт успешно, и по визам, и по другим вопросам мы договоримся гораздо легче. А если никакой «внутренней Европы» не получится, то тогда это притягательное слово так и останется для нас метафорой, о которой мы будем вспоминать, думая о евроремонте или о чём-то столь же приземлённом.

Андрей Макарычев