11-08-05
Экономика
Сергей Попов: «Главный архитектор города должен иметь весомые полномочия»
Недавно к своим обязанностям приступил новый главный архитектор Нижегородской области. Какие задачи и как собирается решать Сергей Попов — в интервью «Новой» в Нижнем».
— В «девяностые» часто приходилось слышать, что «Нижний Новгород — архитектурная столица России». А сейчас говорят, что разгул, так сказать, «художественной демократии» в Нижнем больше не возможен. Потому что бал в городе давно правят не творческие люди, а большие деньги. Вы согласны?
— Тут нужно начать с более раннего времени. Горький был закрытым городом. В те годы мы могли строить только типовые здания. Индивидуальное проектирование могло быть возможным лишь по уникальным, общественно значимым объектам уровня театров или вокзалов. И на это требовалось разрешение Госстроя. Поэтому средств для самовыражения у горьковских архитекторов в советские годы было очень мало. Но голь на выдумки хитра. И отсутствие возможности делать, что хочешь, заставляла искать оригинальные решения для переработки типовых фасадов с использованием любых подручных средств — например, канализационных коллекторов в качестве импровизированных колонн. С появлением рынка возникли новые возможности. И весь сдерживаемый в советские годы потенциал выплеснулся и воплотился в десятки оригинальных зданий. Главный архитектор Александр Харитонов поставил жёсткий заслон любому типовому строительству, все проекты стали индивидуальными. Именно тогда мы смогли с определенностью заявить о возникновении нижегородской архитектурной школы. В Москве, например, тоже много всего строилось, но там «ваяли» нечто непонятное, потому что всё решал заказчик, зачастую не отличавшийся наличием вкуса.
— А потом, в 1999 году, трагически погиб Харитонов, и должность главного архитектора города упразднили. Это как-то сказалось на градостроительстве?
Главный архитектор города должен быть директором департамента градостроительного развития и архитектуры. Чтобы его нельзя было бросать под огонь критики за решения, которые, в общем-то, принимает не он
— С приходом к власти в городе мэра Юрия Лебедева была изменена структура управления в градостроительстве. Её сделали такой, какой мы её видим сегодня. Когда в своё время мэр Дмитрий Бедняков предложил Харитонову заняться стройкой, руководители города и области, по всей видимости, были заняты формированием власти. Поэтому главный архитектор города получил карт-бланш на решение всех вопросов, связанных с градостроительством и архитектурой. Это была уникальная ситуация и вряд ли она повторится.
— Власти можно понять — в регион пришли большие деньги, стало не до художественных изысков. На первый план вышли вопросы экономической целесообразности.
— В Нижнем Новгороде деньги сегодня решают не все. Сравните с другими городами — Самарой, например. Там уже нет исторического города, а у нас он ещё есть. Когда в начале девяностых начался бум первичного накопления капитала, конечно, можно было объявить мораторий на застройку исторического центра. Тогда в результате получилось бы, как во Владимире, где за исключением последних трех лет ничего не строили вообще. А что значит не строить? Резать курицу, несущую хоть какие-то яйца. При том, что вся промышленность встала, лишиться ещё и строительства. За счет чего тогда выживать? У нас ещё с советских времён в городе не стало цельной исторической градостроительной картины. Среди купеческих домов безжалостно понавтыкали типовых «сундуков». Эти дома резко диссонируют с окружением. Поэтому, наверное, правильно был выбран путь: идти по синтезу сохранения старого и вкраплению нового. Я бы это назвал стремлением к компромиссу, на пути к которому нужно преодолеть массу сложностей, чтобы не потерять город и одновременно не лишить его инвестиций. В процессе этой реконструкции нам иногда удаётся снизить диссонирующее влияние зданий советского периода на старинные особняки. Можно ведь делать застройку так, чтобы с учётом переменной этажности нового строительства постепенно перейти от двух-трёхэтажных исторических зданий к построенным в советские годы домам, чтобы они не выглядели так вызывающе. Это называется снижение диссонирующего влияния. Надо строить новое, но в то же время нельзя позволять возводить что попало — как это произошло в той же Самаре, где фактически весь город превратился в сплошную «точечную застройку» — без оглядки на здравый смысл и вкус.
— Власти всех уровней постоянно говорят, что нужно заканчивать с точечной застройкой Нижнего, которая уродует исторический центр, что нужно развивать комплексную застройку, однако, воз и ныне там. Как вы думаете, в чем дело?
— В Нижнем Новгороде «точечной застройки», в юридическом понимании этого термина, нет с 2005 года. Есть прописанная в законах процедура, нарушение которой делает любое строительство незаконным. В том числе по проектам проводятся общественные слушания, и застройщикам приходится соблюдать закон. Поэтому с вольным употреблением термина «точечная застройка» надо быть очень аккуратными, чтобы не выглядеть профаном. Некоторые люди, активно занимающиеся вопросами, так или иначе связанными с застройкой города, уже начинают вместо термина «точеная застройка» использовать другой, более верный термин — уплотнение.
— Как вам кажется, почему власти уже никак не могут принять окончательный генеральный план развития Нижнего Новгорода?
— Потому что генплан был заказан очень давно, и с тех пор очень многое поменялось. Раньше всё решало государство, теперь собственники, которых много, и у каждого есть своё мнение — где что должно быть. Меняются и финансовые возможности региона. И вообще, генплан должен быть «живым организмом», а не «закаменевшим». Он определяет основные направления развития города, основные тенденции. В том числе сохранение исторического центра, создание системы городских «подцентров», чтобы «оттянуть» туда часть функций, определить размещение спальных районов, производственных зон, грамотно «разогнать» по городу транспортные потоки.
— С чего планируете начать свою работу в новой должности?
— Сегодня в федеральном законодательстве прописано максимальное упрощение процесса получения земли и практически не прописан процесс контроля за тем, что на ней затем происходит. Это подаётся как «снижение административных барьеров». Но когда снижаешь административные барьеры совсем, получается полное безобразие. Единственный путь — глубже и детальнее разрабатывать регламенты, чтобы все зависело не от воли отдельного чиновника, а было прописано: какое можно построить здание, какой высоты, в каком стиле. Чтобы у инвестора не было соблазна давить на архитектора. Все правила игры должны быть четко определены заранее.
Сергей Анисимов