№103 (1806), 16.09.2011

Культурный слой

Солистка Оперного

Как это часто бывает,

Всё было ничего,

И это было хорошо.

Но как это бывает не менее часто,

Ничего не было,

И не сказать, чтобы это было плохо.

Sanches Cohitos

Открывается новый театральный сезон. Театров в Нижнем Новгороде достаточно. Премьеры в них случаются регулярно. Но это почему-то не работает, и обидный — при прочих амбициях — налёт провинциальности, хорошо заметный на большинстве городских театральных событий, никуда не девается. Лежит себе толстым слоем, не пропуская свет. И вот в такой обстановке в нашем неприлично уездном городе тихо работает Академический театр оперы и балета имени Александра Сергеевича Пушкина. Слишком тихо.

 

Совершенно непонятно, почему при наличии театров всех, так сказать, видов, собственного театрального училища и удобного географического положения Нижний Новгород на протяжении последних лет шести-семи прочно удерживает статус периферии и остаётся малозаметной точкой на «театральной карте России». «Новая» в Нижнем» давно порывается заняться критическим разбором происходящего в городских театрах. Но друзья из артистических и журналистских кругов всё время упрашивают нас не делать этого, потому что резонанс-де может быть слишком серьёзным. Но после посвящённого проблемам регионального театра как системы круглого стола, который провела наш колумнист, культурный обозреватель, ведущая рубрики «Антология театра» Елена Чернова, стало как-то ясно, что говорить, наверное, стоит. А резонанс на то и существует, чтобы вызывать хоть какое-то движение. Поэтому начнём.

 

Театр оперы и балета — серьёзная культурная институция. Региональные оперные театры обычно вообще склонны к некоторому консерватизму. Они являют собой этакий оплот культурной стабильности. Но происходящее с нижегородским Оперным почему-то не кажется здоровым развитием даже для такого фундаментального театра.

 

В этом году исполнится 25 лет со дня вступления в должность директора нижегородского Театра оперы и балета Анны Ермаковой. Анна Дмитриевна — заслуженный работник культуры РФ. Супруга выдающегося баритона Владимира Николаевича Ермакова, также служившего в театре. Многие менеджеры, управленцы, занимающие в зданиях со зрительным залом и колоннами кабинеты с табличками, a-la “администрация» или «директор», оказываются просто людьми с чиновничьей улицы — не всегда большой даже. Они вычеркнуты из сферы особой плотности и такого же особого назначения, которой им нужно управлять. Закон социальной физики. В такой ситуации возможно два варианта. Либо человек ведёт беспристрастный менеджмент, рассчитанный исключительно на получение прибыли исходя из «дано» поставленной задачи. Без вторжения в творческий процесс. Либо в человеке просыпается желание всё отформатировать сообразно собственному видению и имеющимся полномочиям. Полномочиями наделяет власть, а наделяет она ими только тех, кто ей созвучен.

 

Так вот Анна Дмитриевна в этом ряду вполне себе хорошее исключение — это, с одной стороны, чиновник, а с другой стороны, непосредственно погруженный в творческую среду человек. То есть она понимает, чем управляет. Но несмотря на это, политика, которой она придерживается становится прямо-таки образцово-показательной антимоделью. Судя по тому, что автору этих строк довелось услышать в разное время от разных артистов театра, в творческий процесс директор Ермакова действительно погружена: и кадровая политика, и репертуарная, и вопрос выбора гастролей — все эти вопросы зачастую решаются ею, но при этом прямые директорские обязанности она не выполняет — ибо бюджет театра остаётся весьма скромным, и расходуется он как-то странно. И речь не только и не столько о деньгах. Собственно, позиции театра в городе тоже вполне себе слабы. Поэтому пойдём по порядку.

 

Если посмотреть на гастрольную карту Оперного — там можно разглядеть плотный график заграничных поездок балета, но без оркестра. Нижегородскую оперу за пределы РФ (да и в её пределах) последний раз возили в середине девяностых.

 

Знакомые артисты буквально недавно жаловались шеф-редактору «Новой» в Нижнем», что зовут нас, мол, в Испанию на фестиваль, и в Чехию зовут, и в Турцию. А мы не едем. Потому что Анна Дмитриевна говорит, что денег в театре нет. А дальше уже не артисты, а сама шеф-редактор вспоминает, сколько раз и с какой регулярностью в театре проводятся концерты известных рок — и поп-групп. Шеф-редактор сама время от времени занимается организацией концертов и представляет, сколько может стоить аренда зала Оперного театра на один вечер. И считать чужие бюджеты как-то совестно, конечно. Но с другой стороны, логика где-то внутри вопиет о том, что можно было бы, наверное, на эти деньги, допустим, не крышу перестилать раз в два года или ставить сложные, чисто исполнительские, лишённые театрального действа, музыкальные произведения с приглашённым статусным московским режиссёром и большим бюджетом, а отправить своих оперных артистов в Европу. Чтобы они чувствовали дыхание времени, обменивались опытом, чтобы вписать в контекст мировой культуры свой театр. Потому что через пятнадцать минут неспешной прогулки по Варварке стоит пресловутый Арсенал, а ещё семь минут спустя на Покровке есть Кладовка и Дом актёра — где и фестивали проводятся, и дышать свободнее тем же артистам. А тот самый статусный московский режиссёр и на премьеру-то не приехал. Возможно, счёл, что не тот уровень у этого театра, чтобы дела свои откладывать. Показатель? Вполне.

 

Современный театр, любой, — это творчество, соотнесённое с грамотным менеджментом. Театр нельзя продавать, но и консервировать как-то преступно. В Нижнем есть не в меру ретивые, активные и жутко развлекательные театры, которые с энтузиазмом плюют на содержание во имя блестящей формы. В Нижнем есть театры, которые раздирает изнутри, потому что талантливые артисты и режиссёры — и совершенно серые, кительные управленцы. Но Оперный на этом жутковатом, согласитесь, фоне выглядит спокойно.

 

Его не рекламируют. Ни на городских афишах, ни по телевизору, ни на радио.

 

Скоро, как грозятся областные власти, в парке имени Пушкина построят новое здание театра. Но в оперной труппе из запланированных штатным расписанием 42 человек, осталось 30. Только за этот год несколько молодых и талантливых певцов по приглашению других областных театров уехали из Оперного. Артисты балета и оркестра тоже увольняются. Куда они уходят? Есть, например, находящийся на грани открытия астраханский оперный театр. Поэтому, кто будет играть в новом нижегородском театре, — большой вопрос. Человеческий фактор, знаете ли, всегда работает.

 

Вот когда построили новый пензенский драматический театр взамен сгоревшего, всю труппу, которая полтора года в ожидании играла в разных театрах России и СНГ, начали собирать заново. Собрали. На хороших условиях — в том числе общежитием обеспечили. Потому что артист — это как бы главная ценность в театре. А у нас в построенном на деньги областного бюджета так называемом «театральном доме», который воздвигли по инициативе губернатора для артистов всех нижегородских театров, аренда однокомнатной квартиры стоит 3500 рублей, что составляет треть месячного жалования.

 

Вы знаете, что в Нижнем Новгороде не было своей хореографической школы? Она появилась в начале девяностых, при Театральном училище, силами бывшего Главного балетмейстера Оперного, Заслуженного деятеля искусств РФ — Виталия Бутримовича, коего Анна Ермакова в 2006 году уволила за прогул.

 

Главный хормейстер, заслуженный деятель искусств России Георгий Муратов — тоже бывший. После увольнения работал в Оперном театре Красноярска. Недоброжелатели шепчут, что вынудили, выжили из Оперного. Потом Георгий Павлович вернулся в Нижний… Но два года до смерти работал в Консерватории. В родной театр он не вернулся. Да и вряд ли ему бы это позволили. Похоже, в лучших чиновничьих традициях в административных кабинетах здания на Белинке гнездится злопамятность. Можно вспомнить Владимира Агабабова — профессора Нижегородской Государственной консерватории, работавшего здесь режиссёром. Потом он ушёл. А когда год назад поставленный им спектакль «Весёлая вдова» (выведенный из репертуара после ухода Агабабова) восстановили, его имя в списках авторов уже не значилось. Вопреки законам здравого смысла и человеческой этики.

 

Ещё в середине девяностых состоялось одно из самых громких в истории театра увольнение — был изгнан баритон Владимир Степанов, Народный артист России, один из самых авторитетных культурных деятелей города. Он потом свой театр создал — Камерный. Вполне успешный, кстати.

 

Есть ещё сказ о том, как поссорилась Анна Дмитриевна с Эдуардом Борисовичем. Имеется в виду ректор Нижегородской консерватории — Фертельмейстер. И нет больше той закономерной связки, в которой традиционно существовали консерватория, филармония и оперный театр.

 

Недоброжелатели опять что-то говорят, шепчут, что, мол, плохо уживается с людьми Анна Дмитриевна. И это само по себе интересно, ибо вызывает недоумение. В административной структуре театра предусмотрены и работают люди, которые по идее должны бы отвечать за все те сферы деятельности театра, которые обозначены в их должностях: художественный руководитель оперной труппы, заслуженный артист РФ Дмитрий Суханов, художественный руководитель балетной труппы, народный артист РСФСР Фёдор Миклин, главный дирижёр, лауреат премии Нижнего Новгорода Евгений Шейко, главный художник Евгений Спекторов, главный хормейстер, заслуженный деятель искусств России Эдуард Пастухов.

 

И их голоса далеко не в унисон звучат, что естественно. И мнения могут расходиться. На то и существует, наверное, директор.

 

А сейчас есть ощущение, что это не директор вовсе, а самая настоящая солистка. И она, по всей видимости, в этом театре одна.

 

Вот такой получился портрет отдельно взятого уездного театра. В мрачных, конечно, тонах. Зато с натуры.

Эмилия Новрузова