11-09-23

Культурный слой

Серёжа О.: «Это не реальность, а коллективный наркотический бред»

–Как ты думаешь, на каком жизненном этапе происходит деление — одного вштыривает от, скажем, гитарного звука, и он становится рокером, второй дуреет от собственно Слова и пытается стать музыкантом-властителем дум, налегая на текстовую составляющую, а третий вдруг уходит с головой в компьютер с его звуковыми возможностями — и получается «Crimson Butterfly»…

— У начинающих музыкантов — в пубертатном возрасте, когда нет уверенности в себе и необходима какая-то самоидентификация. «Я поэт», — говорит один, «Буду металлистом, ништяк», — решает другой. На этом обычно творческий поиск заканчивается, и в результате мы имеем толпу гениальных поэтов, говорящих очевидные даже ребёнку слова, и крутых металлистов, играющих одинаковую музыку. А нужно просто слегка отказаться от своего эго, понять, что идеи витают в воздухе, а не идут изнутри, и стать проводником этих идей. Я не сразу пришёл к компьютерной музыке, некоторое время писал для себя и пары друзей, потом начал играть в публичность. Неоспоримое достоинство компьютера в том, что это весьма бюджетное средство для очень широкого звукотворчества. Сейчас мы дописываем альбом, он, скорее всего, станет последним компьютероцентристским. В дальнейшем хочется привлечь в группу ещё участников, у нас найдётся место и традиционным гитарам, и откровенно фриковским инструментам.

— Мне кажется, творить в одиночку — довольно напряжно. Непонятно, кто в таком случае выполняет роль цензора. Попробуй-ка в группе пробить какую-нибудь оригинальную идею — годы уходят, чтобы убедить коллег в правильности каких-то движений. Но безусловно, цензура коллег часто бывает полезна, «убивает» совсем уж бредовые идеи. А как обстоят дела с внутренним цензором у одиночки?

— Цензор в каждом сидит, только не стоит давать волю цензуре — ни внутренней, ни внешней. Это приводит только к неуверенности к себе и зажатости. Следовать стоит, в первую очередь, собственной интуиции, как за белым кроликом. Я больше не работаю один, Катя — полноценный участник, попинывает меня, чтобы я сводил треки быстрее. Поначалу прикольно быть герметичной творческой единицей, потом всё равно требуются внешние импульсы для дальнейшего развития.

— Как Катя появилась?

— В прошлом году я перешёл на песенный формат, записал демо со своим голосом, но далеко не всё мне понравилось. Однажды Катя заглянула ко мне попить чайку, и я ей предложил попробовать спеть пару текстов. Хотя Катя до этого не пела нигде, результат мне понравился значительно больше. Её отстранённый, аутичный образ хорошо вписывается в мою шероховатую музыку.

— Что такое аутичный — приложимо к вокалу?

— К вокалу и образу в целом — углубление в музыку и в себя вместо попыток произвести впечатление на зрителя заезженным вычурным поп-кривлянием.

— Вызывают ли у тебя какую-либо реакцию происходящие в стране события? Следишь ли ты за движениями власти, ходишь ли на выборы?

— У меня события в стране вызывают различный спектр чувств от недоумения до омерзения. Специально за движениями власти не слежу, я бы даже предпочёл меньше знать об их сомнительных движениях. Моё отношение к политикам в принципе передаёт одна цитата из Пелевина: «Если бы этот человек не был бл**ью и провокатором, его бы никто на политическую сцену не пропустил — там три кольца оцепления с пулеметами». С девяностых годов, то есть всю более-менее сознательную жизнь, меня не покидает ощущение абсурдности и временности происходящего вокруг. То есть всё может накрыться в любую минуту. Может, это и не реальность вообще, а коллективный наркотический бред. Моё поведение на выборах будет зависеть от конкретной ситуации на тот момент, но в любом случае я сделаю всё возможное, чтобы мой голос не достался партии жуликов и воров!

— Стоит ли заявлять с помощью музыки свою гражданскую позицию? И не в пустоту ли сегодня поют те, кто говорит в песнях о серьёзных вещах?

— Личное дело каждого, как именно выражать свою гражданскую позицию, если она, конечно, есть. Чтобы написать остросоциальный текст, нужен определённый талант, он есть далеко не у всякого, кто за это берётся. Так и появляются агитки в пустоту. Но любой музыкант также может участвовать в протестных или благотворительных акциях, личным примером воздействуя на свою аудиторию. Некоторые события мирового масштаба нашли отражение и в нашем творчестве. Не так давно написали песню — своего рода отклик на трагические события в Осло. В ней мы задаёмся вопросом о корнях жестокости конкретного человека и природе человеческой жестокости в принципе. Есть также текст, посвящённый террористическим актам секты Аум Синрикё в токийском метро. Почему-то задевает эта тема… Вообще, мы часто стали касаться темы смерти за последнее время.

— Я для себя открыл ваш проект после ремикса на «ill!noiz», который я очень люблю. Но ремикс «Король винограда» как-то у меня не пошёл. И всё же было бы интересно узнать, как ты выбирал песню, как работал над ней?

— Я «ill!noiz» знаю и люблю с одного из первых концертов. «Король винограда» тогда точно был сыгран, так что это одна из песен, которая у меня ассоциируется с группой в первую очередь. При этом её нет на пластинке. Для работы над ремиксом использовал вокальную и отрывки гитарных дорожек, наложил на них свои эффекты, написал несколько синтезаторных линий, как бы уводя песню немного в другое пространство. Самое прикольное — когда мы с Катей пели эту песню пьяными нестройными голосами в прямом эфире «Ральф Радио», но мы предпочитаем об этом не вспоминать (смеётся).

— А кто вы с Катей по профессии? Чем зарабатываете на жизнь?

— Мы фрилансеры по жизни.

— Есть ли артисты, западные или наши, с которыми ты ведёшь заочное соревнование?

— Я думаю, что это «Queen», Дэвид Боуи, Том Уэйтс и «Coil». Соревнование не самый уместный термин, но нужно всегда ставить для себя высокую планку. Чтобы было куда расти.

Вадим Демидов