11-12-09

Политика

Выборы закончены — да здравствуют новые!

Состоявшиеся выборы в Государственную думу продемонстрировали пределы административного манипулирования избирательным процессом «партией власти». Порядка 50%, полученных «ЕР», — максимум того, что правящая группа могла получить при условии её тотального контроля над механизмом голосования.

Резкое падение электоральных позиций было очевидно для всех непредвзятых наблюдателей задолго до 4 декабря. Симптомы кризиса были публично выражены не столько в самом свисте в адрес «национального лидера» (имеется в виду реакция зрителей, собравшихся на бой Фёдора Емельяненко и Джеффри Монсона в Олимпийском, на выступление премьера; свист был слышен в том числе в эфире одного из федеральных телеканалов, ведущих трансляцию с поединка. — Прим. ред.), сколько в лавинообразном обсуждении этого инцидента в самых разных информационных форматах. Причём пример оказался заразительным: на прошлой неделе в Берлине мне удалось присутствовать на «захлопывании» русскоязычной аудиторией посла России в Германии, выступавшего на открытии Недели российских фильмов. На российского дипломата, покидавшего сцену под улюлюкание зала, было больно смотреть.

Власть интеллектуально проигрывала фигурам, которые она активно выталкивала на периферию политической системы. На её фоне фигуры Алексея Навального или Михаила Ходорковского начали приобретать весьма сильные политические смыслы

Проблема эта носит глубочайший характер, поскольку власть растеряла не только сакральность, но и потеряла способность контролировать производство и распространение выгодных ей смыслов. Мои коллеги, побывавшие на недавнем Валдайском форуме, уехали оттуда с ощущением, что побывали на оппозиционной интеллектуальной тусовке. В этом смысле Дмитрий Медведев, объяснивший падение результатов «Единой России» более сложной экономической ситуацией, сильно ошибается: проблема не столько в банальном отсутствии денег, сколько в отсутствии способности власти оставаться в центре политических дебатов. За последний год прокремлёвские «говорящие головы» были основательно оттеснены на периферию экспертно-политического пространства, а в набирающем силу интернет-пространстве — просто маргинализированы. Власть интеллектуально проигрывала фигурам, которые она активно выталкивала на периферию политической системы. На её фоне фигуры Алексея Навального или Михаила Ходорковского начали приобретать весьма сильные политические смыслы. Особенно это ощущалось на фоне очевидно театрального стиля ­публичного общения тандема с народом (игры в бадминтон, управление комбайном, ныряние за амфорами и так далее). Этот карнавальный элемент постепенно стал преобладающим, что, в принципе, можно объяснить с рациональной точки зрения: вероятно, таким образом Путин хотел показать своим критикам, что он вовсе не жестокий правитель и его возвращения во власть не надо бояться. Но в итоге, коллективный субъект под условным названием Власть так и не сумел найти верный язык и тональность общения с гражданами, что было подчёркнуто фактическим неумением «Единой России» вести полноценные предвыборные дебаты.

Вполне очевидно, что идеологи элиты (люди типа Владислава Суркова) просто недооценили масштаб сдвигов, происходящих в общественном сознании. Эта власть никогда не была жёстко репрессивна в отношении людей, пишущих и говорящих с противоположных позиций, — она либо их игнорировала, либо пыталась абсорбировать. Даже лёгкая ирония Андрея Колесникова из «Коммерсанта» в отношении власти, вероятнее всего, воспринималась как один из способов укрепления популярности и устойчивости режима. Но грань, отделяющая дружескую иронию от утончённого высмеивания, оказалась очень тонкой, и не заметить её оказалось весьма просто. Сложно сказать, с чего началось символическое ниспровержение лидеров режима — с жёлтой «Лады-Калины» или с ныряния за амфорами, но факт остаётся фактом — общественное мнение перестало представлять амфорную массу, которой легко манипулировать.

На этом фоне власть явно нервничала — постоянные разгоны любых протестных демонстраций, в том числе и в Нижнем, хорошо характеризуют неумение гигантской бюрократической машины действовать в политическом режиме. Урок неуклюжести очевиден: репрессии не только не принесли искомого результата, но и дали прямо противоположный для Кремля эффект.

Но кампания оставила несколько вопросов. Первый, касающийся избирательной компании, состоит в том, зачем Медведев, до сентября имевший достаточно сложные отношения с «Единой Россией», был поставлен во главе этой партии накануне выборов. Этот ход ещё больше ослабил «партию власти» с учётом того, что действующий президент, добровольно отказавшись баллотироваться в 2012 году, моментально превратился не просто в «хромую утку», а стал предметом едкого сарказма по всему медийному спектру России.

Второй вопрос носит более принципиальный характер: что же всё-таки подтолкнуло Путина принять решение о своём третьем пришествии во власть? Ещё до парламентских выборов было очевидно, что каждое его следующее президентство будет куда более сложным и противоречивым, чем два первых. Теперь, после того, как лопнул фантом «путинского большинства», сотворённый Глебом Павловским, вопрос о рациональности мотивации Путина ещё более актуализировался. Политологи уже сейчас начали «разминать» тему, закончатся ли мартовские президентские выборы в один тур.

Действительно, новая ситуация, сложившаяся после 4 декабря, обязательно внесёт существенную динамику в начавшуюся президентскую кампанию. Вопрос не в том, выиграет их Владимир Путин или нет, а в том, на какие соглашения и договорённости с альтернативными политическими силами (равно как и с различными группами внутри «партии власти») ему придётся для этого пойти. Иными словами, главный вопрос — какой ценой будет достигнуто президентство Путина. Теперь, на фоне ослабления позиций доминирующей коалиции, возможность неожиданного развития событий заметно увеличивается.

перекрёсток мнений

Константин «Гуманитарный технолог» Барановский, политолог:

«На этих выборах власть вела себя чуть более цивилизованно, чем, например, в марте этого года. Тогда активистов «Голоса» просто посадили в КПЗ, поскольку они оказались похожи на террористов. Но в целом ситуация выглядит удручающе. То, что происходило на этих выборах — просто за рамками приличий. Самое печальное то, что всё больше сжимается легитимное поле для выражения несогласия, и это признают все партии — от «левых» до «правых». Политически активным гражданам остается лишь путь непарламентского сопротивления. Но это бунт, кровь, через которые мы проходили не раз. Это никому не нужно. К счастью и в самой «ЕР» есть здравомыслящие люди, которые понимают ненормальность происходящего. Стране необходимо вернуть нормальную политическую конкуренцию.

Андрей Моргунов, представитель ассоциации некоммерческих организаций в защиту прав избирателей «Голос»:

«В Нижегородской области «Голос» работает с марта 2011 года. Главное впечатление от прошедших выборов — тотальная зависимость избирательных комиссий от звонка сверху и их правовая неграмотность. К примеру, на одном участке нашему корреспонденту заявили, что по закону он не может там находиться более получаса. Но главная проблема в том, что зафиксированные нарушения не влекут за собой реакции правоохранительных органов. Решения не выносятся, пишутся удивительные отписки. Наблюдавшие за ходов голосования в Нижегородской области представители ОБСЕ, например, не могут понять, почему так много нарушений и почему так подаётся так мало официальных жалоб. Но реакция на эти жалобы настолько редка и неадекватна, что партии уже просто отчаялись и зачастую сами не видят смысла жаловаться. Чтобы переломить ситуацию требуется масса усилий профессиональных юристов. Так, к примеру, в июне один из наших корреспондентов в Челябинской области выиграл иск в Конституционном суде. Но это скорее исключение из правил. Тем не менее, мы продолжаем работать: общаемся с депутатами, обучаем наблюдателей, мониторим выборные процессы. Мы не сочувствуем никаким политическим партиям. Наша задача — обеспечить доступ к информации и свободное волеизъявление избирателей.

Андрей Макарычев