12-01-27
Экономика
Леонид Седов: «Банки «обдирают» производителя»
Один из крупнейших отечественных сельхозпроизводителей рассказывает о проблемах отрасли
Президент агрофирмы «Птицефабрика «Сеймовская» Леонид Седов четыре года работал министром сельского хозяйства Нижегородской области, поэтому проблемы взаимодействия бизнеса и власти знакомы ему не понаслышке.
— Сейчас в России зафиксировано перепроизводство яиц. И это на фоне высоких цен на корма, ставших следствием засушливого лета прошлого года, а также «замерших» или даже снижающихся цен на продукцию птицеводов. Как ваше предприятие намерено отвечать на неприятные вызовы рынка?
— Перепроизводство яиц наблюдается в основном в летнее время, когда снижается потребительский спрос. Так было и в советское время. Но это ещё полбеды. Несмотря на все разговоры, правительство страны не защищает отечественного производителя так, как это делают в ЕС и США. Например, мы в своё время поставляли яйцо в Польшу, а из Европы, чтобы фуры не шли пустыми, везли апельсины, другие фрукты и овощи. Но как только Польша вступила в Европейский союз, таможенные пошлины возросли до 150–200%! Если в девяностые мы продавали десяток яиц в Европе не дороже 40 центов, то после ввода новых таможенных пошлин десяток наших яиц стал стоить около одного доллара, что сделало нашу продукцию неконкурентоспособной в Европе. В то же время российский рынок не защищен этими высокими ставками в такой степени, как европейский. В Россию из-за границы ежегодно поступает продукция, которая в пересчёте на яйца составляет 6 миллиардов. Чистое яйцо приходит в основном с Украины и Белоруссии, а вот страны ЕС экспортируют в Россию яичный порошок, различные виды желтка и белка. Считается, что в летний период перепроизводство в нашей стране достигает четырёх миллиардов штук. Однако если бы наше правительство защищало российский рынок, названные условные миллиарды яиц из-за границы не пришли бы в хлебопекарную и масложировую отрасли промышленности. То есть получается, в России перепроизводство яиц, а нам их везут ещё и ещё — практически беспрепятственно.
— А вы уверены, что отечественный производитель смог бы заполнить эту нишу, если бы она была свободна?
— Тому есть документальное подтверждение. В минувшем августе впервые за многие годы произошло ограничение экспорта на российский рынок, и наша летняя продукция моментально стала рентабельной, чего не случалось уже очень давно. Дело в том, что предназначавшаяся для экспорта в Россию яичная продукция была направлена в Африку, где голодали люди после очередной засухи. На российском рынке сразу же подскочила цена на яйца, и мы впервые по итогам лета сработали с минимальной рентабельностью в 1–2%, хотя ещё в июне и июле мы работали себе в убыток, который составлял 30 и более процентов. Если бы нам, как в Европе, давали на гектар пашни по 400 евро государственной помощи, мы бы смогли обрабатывать землю гораздо эффективнее. Мы же сегодня не дотягиваем даже до цифры в девять миллиардов евро в год государственной поддержки сельского хозяйства, которая официально согласована как условие вступления России во Всемирную торговую организацию. Серьёзные инвестиции идут сегодня в развитие крупных животноводческих комплексов в стране, однако окупить эти вложения можно будет только лет через 15–20. Но самое страшное заключается в том, что даже самые лучшие сельхозпроизводители, которым выдавались кредитные ресурсы на нацпроект по развитию АПК, сегодня оказались в чрезвычайно трудной ситуации в связи с первой волной кризиса 2008 года и новой волной, которая наступает сейчас. Эти предприятия набрали громадное количество кредитов, в то время как с 2012 года, скорее всего, будет отменено государственное субсидирование процентной ставки по кредитам. Сегодня есть ограничения по вновь выделяемым кредитам тем сельхозпредприятиям, которые серьёзно закредитованы.
— Почему не растёт цена на вашу продукцию хотя бы как показатель годовой инфляции? Вы согласны с мнением, что цену в конечном итоге диктует рынок?
— Цену диктует не рынок, а скорее — торговые сети. Наша фабрика — в лучшей ситуации по сравнению с другими сельхозпроизводителями, поскольку имеет собственные торговые сети. Кроме фирменных магазинов, мы имеем два десятка оптовых складов, расположенных по всей территории страны, кроме Сибири. Примерно половину нашей продукции мы реализуем через собственную сеть распространения. Треть продукции забирают торговые сети. Есть ещё оптовики и дистрибьюторы. Оптовики и торговые сети «прогибают» нас в одинаковой степени. Чаще всего это происходит, когда у нас образуются излишки продукции. Нам говорят, что возьмут у нас десяток яиц только, например, за 8–10 рублей, в то время как на прилавке десяток стоит 35–40 рублей, а его себестоимость — около 20 рублей. Летом нам деваться некуда и, мы продаём яйца по цене гораздо ниже рентабельной. В Европе торговые сети не делают наценки в 80–100% от закупочной цены, а у нас — сколько угодно! Я не знаю, почему так происходит — то ли эти процессы там регулирует государство, то ли сознание у европейских торговцев подсказывает им, что нельзя разорять подчистую производителя, рубить сук, на котором сидишь.
Если бы наше правительство защищало рынок, миллиарды яиц из-за границы не пришли бы в нашу пищевую промышленность. Получается, в России перепроизводство яиц, а нам их везут ещё и ещё — практически беспрепятственно
— Как, на ваш взгляд, складывается ситуация с птицеводством в Нижегородской области? Некоторое время назад часть фабрик разорилась. Тем не менее, в последнее время в торговле стали активно продвигаться новые нижегородские птицеводческие бренды. С чем это связано?
— Некоторое время назад мелкие птицефабрики в регионе не выдержали конкуренции с крупными производствами и разорились — это Кстовская, Лысковская, Балахнинская, Чернораменская и ряд других. В конце девяностых происходил процесс укрупнения фабрик путем создания агрохолдингов. Губернатор Иван Скляров, помнится, хотел создать в области два птицепрома — один мясной на базе Линдовской птицефабрики, а другой — яичный на базе нашей фабрики. Сегодня мясной холдинг создан на базе Павловской птицефабрики. Мы же заняли нишу яичного холдинга, производя 80% всех яиц в регионе. В два вышеназванных холдинга не вошли только Ворсменская и Дивеевская птицефабрики. Фабрики, которые вошли в холдинг, смогли получить инвестиции на развитие и оптимизировать собственные расходы. Рентабельность производства в птицеводстве падает каждый год. Если, например, 10 лет назад рентабельность на той же Сеймовской фабрике доходила до 30%, то сегодня практически на всех российских фабриках яичной специализации она упала до 2–5%. Мясное птицеводство более рентабельно. Благодаря этому фактору в это направление сегодня вкладываются серьёзные инвестиции. Рост инвестиций привел к тому, что сегодня Россия уже практически способна отказаться от «ножек Буша». Если раньше в страну завозилось ежегодно более миллиона тонн иностранной курятины, то сегодня по квотам разрешено ежегодно ввозить не более 250 тысяч тонн мяса птицы. Произошло так называемое импортозамещение. Правительство страны каждый год ставит задачу увеличивать производство мяса птицы в России. В ответ Российский птицеводческий союз требует снизить на тот же объём квоты на ввоз в страну мяса птицы. Зачем нам такая неравная конкуренция с учетом того, что субсидирование государством производства мяса за границей происходит в гораздо более крупных объемах, чем у нас, поэтому они могут поставить в Россию более дешевое мясо? Другая мера защиты нашего рынка — увеличение таможенных пошлин. Кроме обеспечения нужд собственного рынка правительство страны ставит задачу перед птицеводами возобновить поставки продукции в ближнее зарубежье. Сокращение квот на ввоз курятины происходит с большими боями, потому что поставщики «ножек Буша» серьёзно лоббируют свои интересы в федеральных органах власти.
— Когда три года назад разразился мировой экономический кризис, многие сельхозпредприятия стали испытывать серьёзные трудности, поскольку жили на заёмные средства, выделённые в том числе по нацпроекту развития АПК государством. Неужели большинство сельхозпредприятий обречены жить в кредит, чтобы в кризис не оказаться на грани банкротства?
— Сегодня с учётом кризиса 2008-го года многие предприятия опасаются брать кредиты. Кроме того, банки начинают намекать сельхозпроизводителям, которые чаще всего закредитованы, что они вообще могут не получить кредитов под оборотные средства. А ведь нас специально приучали (и многие к этому уже привыкли) жить, как на Западе, — в кредит. Я считаю, что российское правительство не только не защищает отечественного сельхозпроизводителя, но и мешает ему. В условиях кризиса почти все страны в мире снизили процентную ставку по кредитам чуть ли не до нуля, и только в России в разгар кризиса три года назад ставки стали расти. С 1 октября процентные ставки снова стали медленно подниматься, что не сулит ничего хорошего. Банки «обдирают» производителя с такой страшной силой, что, например, крупный государственный банк сумел получить за полгода годовую прибыль!
Сергей Анисимов