12-05-04
Культурный слой
«…А вчера почувствовал себя птицей»
Алик Якубович
Член Союза фотохудожников России. Обладатель Гран-при «Kodak master-class» 90», наград Международных выставок, проходивших в Японии, Германии, Израиле и России. Его персональные выставки проходили в России, Франции, Англии, США. С 2002 года работает в жанре социального репортажа, преимущественно с черно-белой фотографией. Автор нашумевших проектов «Черно-белая любовь» (Русский музей фотографии, Нижний Новгород), «Странные люди» (журнал «Эгоист» 2002-2003 гг.), «Легко ли быть молодым». Автор книг в жанре «акустическая фотография»: «Нерастворимый кофе» (2007 г.), «Летающие рыбы» (2008 г.). На начало лета запланирован выход новой книги «Начать бы всё с конца». В 2011 году принял участие в проекте Portfolio Review, впервые проходящем в России. В 2012 год проект «Пацаны» был выставлен на Международном Биеннале «Fotofest» в Хьюстоне, США. Летом 2012 года планируется выход новой книги акустической фотографии «Лодка с голубыми глазами».
***
Проснулся от того,
Что кто-то поёт лучше него,
Наверое, Бог, подумал он
И выглянул в окно ,
Город не спал,
Все слушали влюблённую птицу.
На самом красивом песня оборвалась
И мир оглох, и приезжий охотник
На новом русском
Смачно плюнул в тишину.
Путешествуя за собой по пути молодости
Вспоминал хорошо забытое,
Но такое весёлое,
Угораздило же родиться в эпоху перемен
И великих ошибок,
Где хотелось изменить Родине
Со «студенткой» Софи Марсо,
И стать если не первым,
То хотя бы Ноль Ноль Седьмым,
И махнуть пожалуй не глядя
Ленина на Леннона,
Где жизнь научила нас имитировать
Голоса птиц, президентов
И множественный оргазм,
Где мы догадались не сразу,
Что Бог не поверил в нас.
С возрастом приходит мудрость
Или возраст.
Так спешил, что она не пришла.
Со скоростью тишины забываю себя во сне.
***
Когда тебе за сорок и ты трезвый
В женщинах главное совсем другое.
И вот наконец-то ты видишь,
И даже читаешь её мысли,
И уходишь не попрощавшись,
И даже не познакомившись,
Чтобы не ошибиться.
Танцами на потолке мешают жить соседи,
Сейчас пойду ругаться,
Может опять позовут за стол.
Вышла замуж и стало у неё трое детей,
Двое своих и новый муж, как ребёнок,
Коме любви ничего,
Зато по ночам, как в кино стихи и нежность.
Не просто ей устаёт, конечно,
Но в зеркале стало гораздо легче.
Смерть как истина в последней инстанции
Из последних сил красивая,
В гордо фиолетовой кофточке,
Вдыхала в бокале вина
Ещё молодую себя.
По весне перечитывал в Библии свои мысли
И сжигая мосты подолгу смотрел на огонь,
Ведь полжизни на старом харлее
В поисках нового ветра, знаков судьбы
И песен дорог,
А вчера почувствовал себя птицей
И взлетел, да так высоко,
«Что если у судьбы есть крылья,
То зачем ей это бренное тело»,
Это была его последняя фраза и смерть,
Наверное по- английски, не попрощавшись.
Твоя юбка короче ночи,
Мои мысли быстрее ветра,
Твои ноги длиннее лета,
Моё настоящее лучше прошлого.
Время замерло в позе йога
И превратилось в слух,
Такие еле причастные
От сломанных зубов обороты,
Смазанные матом
И философскими паузами
Ему даже не снились.
Жизнь дышала перегаром
И потерянной памятью,
Через несколько остановок
Бомж вышел, а писатель понял,
Что он не поэт.
***
Смелым мелом на пьяном асфальте
Поздравил с днём рождения сам себя.
Закрыл глаза,чтобы увидеть
То, чего давно нет.
Пришло время и начал терять ненужные вещи.
Долго смотрел в глаза обезьяны и понял,
Что это она придумала человека.
Пьяный в холодильнике нашёл письмо,
Младшая писала Деду Морозу про котёнка
И про то чтобы папа перестал выпивать,
И обижать маму.
-Тоже мне Ванька Жуков улыбнулся он,
И лёг спать.
Во сне со Снегурочкой парился в бане
И начал таять и потерял сознание,
И приезжал Дед Мороз на скорой,
И он очнулся от головной боли, и выпил пива,
И стало легче, но как-то не по себе,
Письма в холодильнике не было.
Кем мы только не хотели быть, а стали собой.
***
В церкви пахло ладаном и тишиной,
Стоя у стены возле старой иконы
Фёдор наблюдал, как ангелы, своей песней
Достают его помятую душу
И уносят куда-то далеко-далеко к морю,
И окунают в воду,
И становится легко и чисто.
-Аминь, сам себе сказал Фёдор,
И вышел из церкви,
И увидел ангела.
Им оказался нищий,
Над которым парила стая голубей,
Все были серыми и только один белый,
-Мой, догадался Фёдор,
И пошёл на кладбище,
Помолчать с родителями.
Женщина с интересом в глазах
Посмотрела, но не сказала,
Улыбнулась, но не мне.
А ночью пловец помолившись волне
Превращается в лунную рыбу,
Чтобы пересечь линию горизонта,
Где-то внутри себя.
Пока мозг не стал компьютерным,
А мир виртуальным,
Пока футбол не стал телевизором,
А музыка Аллой Пугачевой,
Пока любовь не стала технологией,
А секс техникой,
Публично отрекаюсь:
От узнаваемости бренда,
Тайм-менеджмента,
И новых возможностей рынка,
От ключевых компетенций,
Добавленной стоимости,
И целевого маркетинга,
От управления коммуникациями,
Стратегического планирования,
И торжественно клянусь,
Что если чудеса не начнутся,
То я начинаю чудить.
Рисовать на стенах нехорошо,
А нехорошо рисовать, совсем плохо,
Но Саня рисовал хорошо,
Он рисовал так хорошо,
Что главному художнику города
Становилось совсем плохо.
Вот и сегодня накануне 9Мая
Он пришёл переполненный красками
К архитектурному, когда-то памятнику ДК УВД,
От которого не осталось ни окон, ни дверей,
Разве что контуженный в Чечне охранник,
Который опять где-то задерживался,
А когда появился, было уже поздно,
Вместо любимых нашим народом трёх букв,
Саня заканчивал огромный Орден
Великой Отечественной Войны,
У него получалось так хорошо,
Что на всякий случай охранник
Вызвал наряд милиции.
Потом был протокол допроса
И орфографические ошибки,
Допущенные молодым лейтенантом,
Ошибки-то Саня исправил,
Но протокол подписывать не стал.
Саню выпустили поздно, прямо в звёздное небо
И он шёл домой пешком,
И почему-то жалел главного художника города.
***
Одному без телевизора нельзя,
Особенно, если поздно и алкоголь в крови,
Кто мне скажет: «Добрый вечер»,
И расскажет что не у всех завтра будет завтра,
А потом Константин Епрст покажет
Недалёкого-прошлого и ближайшего-настоящего,
Мужей, нашей нестареющей примадонны
И меня конечно стошнит,
И станет легче, и я усну, и мне приснится
Миллион алых рож российской эстрады,
И очередь в рай, куда их не пускают,
Потому что пели не своим голосом.
Ну вот и наступил домик в деревне
И ты придумал себе девятнадцатый век,
Чтобы бродить на заре,
Как в «Записках охотника»
Пока не устанет собака,
Пока не придёт понимание,
Что свой супружеский долг
Ты давно перевыполнил.
И написав на заборе
Слово «нет» из трёх букв
Ты уйдёшь за облаками
На все четыре стороны.
Главное не откладывать себя на потом.