12-06-23

Культурный слой

Дух коммуны

О группе «Аркадий Коц» я впервые услышал ровно два месяца назад. В новостийном блоке РЕН ТВ показывали репортаж из Таганского суда, где рассматривалось дело трех девушек из «Pussy Riot», а возле судебных стен гражданские активисты проводили акцию в поддержку панк-певиц. Среди активистов выделялись два молодых человека, что а-капелльно пели «И если мы надавим вдвоем, то стены рухнут, рухнут, рухнут…» Одного из них я узнал — это был Николай Олейников, в начале «нулевых» он жил в Нижнем и почитался талантливым живописцем, потом он увлекся акционизмом и прочим из арсенала актуального искусства, перебрался в столицу, и я давно о нем ничего не слышал.

Однако на следующий день я наткнулся в «фейсбуке» на ролик, в котором тот же дуэт пел песню про «стены рухнут» уже внутри автозака — как выяснилось, у стен суда их задержали и отправили в отделение. Тогда же я узнал, что художник Николай Олейников и поэт Кирилл Медведев — ключевые участники группы «Аркадий Коц». Кроме них в бэнд входят мультиинструменталист Олег Журавлев и клавишница Анна Попович.

В сегодняшней России все больше появляется художников, музыкантов, писателей левых убеждений. Среди продвинутой молодежи левое становится… боюсь употреблять это слово, но модным — это факт. Участники «Аркадия Коца» входят в Российское Социалистическое Движение (Олейников называет себя «красным» до мозга костей), и своим служением считают сочинение песен на стихи поэтов, работавших с темами протеста и сопротивления, — Федора Сологуба, Бертольта Брехта, Александра Бренера. А сам Аркадий Коц, подаривший коллективу имя, — переводчик «Интернационала», гимна революционной социал-демократии.

В составленный Василием Шумовым оппозиционный сборник «Белый альбом» вошла песня «Аркадия Коца» «Для кого вы работаете, деятели культуры?» А в четверг, когда номер сдавался в печать, группа выступала вместе с нижегородским кабаре-дуэтом «Wargausen Sisters» в арт-кафе «Буфет». Перед концертом мы пообщались.

— Насколько я понял, «Аркадий Коц» не является группой в классическом понимании. Это, скорее, дружественная музыкальная коммуна, в которой кто сегодня свободен, тот и поет, кто сочинил, тот и молодец. Или ошибаюсь?

Олег Журавлев: «Аркадий Коц» не является группой в классическом понимании, во-первых, потому, что не состоит из музыкантов-профессионалов, не зарабатывает на музыке денег, а, во-вторых, потому, что наша совместная деятельность не ограничивается песнями и дружественной коммунальностью. Мы воспринимаем песни лишь как одну из составляющих коллективной деятельности, которая также с необходимостью включает политическую организацию и пропаганду, издание литературы, социальную критику и искусство.

Николай Олейников: Да, но репетируем мы по шесть часов, как настоящие (смеется).

Анна Попович: Состав группы внутренне довольно мобильный, обычно он определяется конфигурацией сил во время репетиций — кто первый пришел, тому и бубен. Сочинительством занимаются по мере сил все участники, а аранжировки — всегда плод коллективных усилий. В общем, дух коммуны здесь все-таки присутствует. Отсутствуют элементы давления, есть только благодатная почва для любых идей, и получается что-то вроде «от каждого по способностям и каждому по потребностям».

 

***

Любопытно, что идея создания «Аркадия Коца» пришла к его участникам именно в Нижнем. В мае 2009 года в нижегородском отделении Центра современного искусства проходил семинар «Левое искусство. Левая философия. Левая история. Левая поэзия». Приехали с лекциями и Медведев с Олейниковым. Семинар начался с просмотра годаровского шедевра «Симпатия к дьяволу», однако прямо во время сеанса в помещение с криками «К стене!», «Руки за голову» ворвались бойцы батальона специального назначения и отвезли всех в местное ОВД. Несмотря на то, что вскоре задержанных освободили и семинар возобновился, но, как вспоминает Кирилл Медведев, у всех тогда случилось такое творческое возбуждение, что родилось сразу несколько проектов. И после вечера поэзии к Медведеву подошел социолог Олег Журавлев с идеей положить на музыку стихи художника-анархиста Александра Бренера и выступать с ними (Бренер знаменит акцией в Амстердамском «Стеделийк-музее»: он изобразил зелёной краской знак доллара на картине Казимира Малевича «Супрематизм», за что отсидел пять месяцев в голландской тюрьме. — Прим. В.Д.). Так и возник бэнд.

 

***

— Кирилл, лет десять назад у меня была распечатка ваших стихов, страниц двадцать. Такие уютные верлибры, поток сознания. И ни намека на протест. Тем более для меня было удивительно, когда я услышал «Аркадий Коц». Каким образом произошла эта метаморфоза, что на это повлияло?

Кирилл Медведев: Мне кажется, в тех стихах уже все заложено, там есть и про незавидную роль художника в рыночной системе, и про новую русскую буржуазность, и про отчужденный труд, и про «левых». Стихи, если только не являются набором ни к чему не обязывающих букв и знаков, обязательно влекут за собой что-нибудь — для кого-то пьянство и разложение, для кого-то раннюю трагическую смерть, для кого-то Нобелевскую премию, для кого-то — уютное место в автозаке и группу «Аркадий Коц». Как говорил Вольтер, кто в 19 лет не был консерватором, у того нет сердца, а кто в 37 не стал радикалом, у того нет мозгов. У нас у всех есть и то, и другое.

 

Силен наш враг — буржуазия.

Но вслед за ней на страшный суд,

Как неизбежная стихия,

Ее могильщики идут.

Она сама рукой беспечной

Кует тот меч, которым мы,

Низвергнув власть позорной тьмы,

Проложим путь к свободе вечной…

 

— Если честно, для меня ваши записи были в каком-то смысле культурным шоком. Я сначала увидел вас поющих в автозаке, что было супер! А потом отыскал студийные записи. Я полагал, что так и об этом уже не поют, то есть словно я попал в исторический музей, в комнату социал-демократов конца XIX века, и собственно лексика ваших песен оттуда. Я прослушал около десятка песен — и «Гимн луддитов», и «Марш пролетариев», но ощущение, что десять раз прослушал одни только «Вихри враждебные». Это придуманная эстетика или иначе вы просто не умеете — это в вас проросло, снизошло с небес? И верно ли, с вашей точки зрения, считывается сегодняшней публикой подобная лексика?

Н.О.: Мы любим исторические рифмы. Группа «Аркадий Коц» просто обязана спеть песню на стихи Аркадия Коца, а «Марш пролетариев» — один из его шедевров. А скоро я, Николай Олейников, буду озвучивать песню в защиту квир-любви на стихи Николая Олейникова, казненного в 1937-м году. А «Генерал Лудд» — чистая панк-песня на слова Бренера. А панк, как мы знаем, нот дэд.

О.Ж.: По поводу старомодности… Ощущение «out-of-date» при прослушивании «Марша пролетариев» — не от устаревшей лексики, а вследствие маргинализации коммунистической традиции и традиции освободительной борьбы. Мы — часть этой традиции и наша задача — ее реинкарнировать. Открывая для себя исторический исток протеста, люди постепенно начнут мурлыкать себе под нос «Вихри враждебные», а вам тогда не придет в голову задавать подобные вопросы.

— Но после того, как я очухался после того шока, заронилась мысль, что это такой стеб художников-поэтов. Что они играют в этаких пролетариев духа. Есть же мнение, что любой интеллигент должен быть немного «леваком»…

О.Ж.: Это не стеб, а традиция освободительного движения и политического искусства. Традиция забытая, поэтому обращение к ней кажется стебом. Но она не заканчивается «вихрями враждебными», она имеет продолжение в современности. Бренер, на стихи которого написано большинство наших песен, — и современное искусство, и часть «левой» авангардной традиции. Наш репертуар включает в себя Серебряный век, рабочие марши и гимны, забастовочные песенки, показывая, как самые разные эстетики и традиции могут быть связаны друг с другом внутри традиции освободительного движения, которая разворачивается в нашей общей истории.

— Кого из сегодняшних групп «ин оппозишн» «Аркадий Коц» считает своими союзниками, соратниками?

О.Ж.: Очень нравится группа «Техно-Поэзия», в которую входят музыкант Антон Командиров и поэт Роман Осминкин. Хорошая группа «Барто», хотя не уверен, можно ли их назвать группой «ин оппозишн». Очень хороша инициатива Василия Шумова, который ищет и издает протестную музыку. Еще мне нравятся «Pussy Riot».

— Сегодня, песни протеста входят в репертуар многих групп. В основном протест подается через демонстрацию своей судьбы, своего жизненного опыта, так и у «ДДТ», скажем, и у «Барто», но нередко он выжигает из песни художественность, подменяя ее плакатностью, лозунговостью. В вашем же случае протест подается как императив, заставляющий идти и бороться. Такое в последний раз я слушал в советских идеологических песнях. И в этом случае, кажется, художественность вообще минимальна. Это не смущает?

А.П.: Я вообще не понимаю, по какой шкале высчитывается нынче художественность? Произведение либо выстреливает и заполняет пустоты в нашем сознании, либо мы его в себя не пускаем. Агитки — хороший пример того, что в нас таким образом не просачивается. Но дело, конечно, еще и вкуса и культурного бэкграунда слушателя, поэтому нет никаких смущений. Всем понравиться невозможно, а в то же время «кому-то нравится и Никсон».

О.Ж.: Фишка нашего репертуара в том, что мы, признавая ценность профессионализма и актуальности, не кладем их в основу безусловной иерархии. И тем самым освобождаемся от давления рыночно-ориентированных критериев. В нашем репертуаре есть место и пролетарским маршам, и песням на злобу дня. Возьмите Егора Летова — его политический радикализм не был помехой его эстетическим поискам. И свою художественность мы наращиваем, восполняя отсутствие профессионализма.

Вадим Демидов