12-06-29

Культурный слой

Принуждение к Симакину В.

Театральные письма другу

Вот и ты обеспокоился: что там у нас в Нижнем с ТЮЗом? Так и хочется добавить — многострадальным. За последние годы что только с ним ни происходило. От Адама и Евы историю вести не буду, но прошлой осенью всех нас «тряхнуло», когда Нижегородский ТЮЗ оказался в рейтинге журнала «Форбс» — списке самых интересных театральных коллективов провинциальной России. Здесь мнения экспертов уважаемого издания мне показались фантастическими и «не от мира сего». Подтверждения этого не заставили себя долго ждать. Настоящая Фукусима произошла в «акватории» ТЮЗа, поделённого на два «энергоблока» (большая часть актёрской группы работала с Владимиром Золотарём, меньшая — с Виктором Симакиным). И вот пришлось отключиться сначала одному «энергоблоку», затем фактически и другому.

Почти три года прошло с громкого скандала, разгоревшегося вокруг нижегородского ТЮЗА, но ситуация, пройдя несколько витков, вернулась в состояние глубокого кризиса — театр на грани развала

В качестве вступления

Здесь я хотел бы сделать отступление в своём письме. Ты, дружище, сетуешь, что сложно получить из СМИ и даже интернета какую-либо полную информацию о происходящем на театральных площадках, в том числе на ТЮЗовской. Тому, мне кажется, множество причин, одна из которых очень странное устройство российских региональных СМИ. Недавно я, например, прочитал две газетные публикации о том, как тащили да вытащили из какой-то глубокой ямы бедную корову одной расстроенной хозяйки в нашей области. Потом ещё ТВ-сюжет об этом происшествии просмотрел: правда, в нём корова перевоплотилась в бычка.

В конце апреля руководителям нижегородских театров было объявлено, что финансирование бюджетной части заработной платы сокращается на 6–7%. Причём не с мая, а с января 2012 года, то есть четыре месяца уже на зарплату театральных работников тратилось больше, чем реально можно было. При очень большой скромности театральных зарплат подобное сокращение создаёт проблемы: надо театрам больше зарабатывать самим (это при минимальных-то ценах на билеты), урезать постановочные расходы, уменьшать численность трупп (в первую очередь уйдут старики на не дай бог какие великие пенсии). В общем, дела неважные. Я попытался в нижегородских СМИ и интернете найти хоть какой-то комментарий на случившееся. Куда там. И о самом-то сокращении ни слова. Видно, что у прессы все силы ушли на сочувствие корове-бычку, а до зарплат бедных актёров дело не дошло.

Меня очень волновали, мой театральный друг, такие два вопроса. Сокращение фонда заработной платы — это действия исключительно региональных властей или нечто подобное происходит во всей России? Это явление временное, на определённый срок, или это такой порядок теперь на все оставшиеся времена? Так сказать, встретим вступление в силу 83 Федерального Закона в полной боевой готовности. Ответов на эти вопросы у меня нет. Правда, в Нижнем, в журналистской среде упорно циркулируют слухи (только слухи, ничего более существенного), что прославленный «Лукойл» решил «переехать» куда-то из региона в том смысле, что нефтепереработчики начнут выплачивать налоги где-то в другом месте, но не в Нижнем. Для областного бюджета потеря «лукойловских» налоговых отчислений ой как ощутима, поэтому всех нас, и учреждения культуры не в последнюю очередь, ждёт довольно строгий режим экономии. Надеюсь, мой театральный друг, после того, как в нижегородской прессе утихнут страсти по вызволению из ям коровок и бычков и прочим подобным берущим за душу новостям, кое-что удастся разузнать и о том, почему актёрские зарплаты «похудели». Но это, как говорили в старом советском телесериале, к нашему сегодняшнему делу не относится.

Золотарь

Один ТЮЗовский энергоблок прошлогодней поздней осенью, как говорится, был отключён по полной. Режиссёр Владимир Золотарь осуществил операцию, которую опять же, если верить названию давнишней советской кинокомедии, можно было бы поименовать «Поезд спешит на восток». Не знаю точно, на каком виде транспорта, но именно в восточном направлении, во многократно разрекламированную «культурную зону» Перми отбыл режиссёр и его пока что маленькая команда. Хотя «отбыл» — это не точно сказано, его отъезд скорее напоминал бегство Наполеона из Москвы. Только что-то стало складываться у Золотаря в ТЮЗе — он и актёры, похоже, начали понимать друг друга, появились у режиссёра спектакли, с которыми приходилось считаться даже его недругам («Том Сойер», например, — внятная, обаятельно представленная публике работа), постановщик завоевывал всё больший авторитет и признание у театралов. Казалось, ещё чуть-чуть и театральный Нижний из категории раздражителей переведёт Золотаря в списки своих всеобщих любимчиков, к этому шло дело. Да, в «Грозе» слишком многое не удалось, но сама устремлённость сменить разговорный театр на «сочинённый» стоит многого. К сожалению, вслед за «Грозой» завершилась интрига переезда в Пермь и финальная работа режиссёра в Нижнем — «Женитьба Фигаро» оказалась тривиальным «выкидышем». В своих последующих многочисленных интервью режиссер много говорил (и много справедливого) о театральных бедах — города, ТЮЗовской сцены, нижегородских актёров и своих собственных. Не упомянул Золотарь только одного: из театра ему, по предложенным обстоятельствам, положено было уходить только победителем, а не автором или не до конца решённых, или вообще пары наспех «сляпанных» спектаклей. Не хватило вот мужества и терпения Золотарю, чтобы исключительно художественным качеством своих спектаклей поставить на место своих же антогонистов.

Симакин

В дни и часы «перемещения» Владимира Золоторя (почти «телепортации» — кто не слышал о пермских аномалиях?) другой ТЮЗовский режиссёр — притом что в театре уже был художественный руководитель, исполнявший непонятную должность замдиректора театра по творческим вопросам — Виктор Симакин наверняка напевал рондо Харлафа из «Руслана и Людмилы». «Близок уже час торжества моего, ненавистный соперник ушёл далеко-далеко…» Правда, такое хорошее настроение могло быть только у Виктора Алексеевича Симакина и больше ни у кого из театра и театральных людей.

Вообще-то, Симакин — это, так сказать, креатив наших чиновников из министерства культуры. Это только формально дело обстоит так, что приходит режиссёр к директору театра и пишет заявление с просьбой принять его на службу своим заместителем. На самом деле всё решают учредители — в данном случае министерство культуры. Именно оно «командировало» Симакина в ТЮЗ в тот самый, что ни на есть, конфликтный и драматический момент жизни коллектива. События того ряда памятны и не дай бог, чтобы повторились: актёрская голодовка, раздел театра на две группы, непонятная система взаимоотношений — худрук и замдиректора и так далее.

Похоже, по замыслу чиновников от культуры Симакин должен был показать образцы сценических воплощений и тем самым объединить, воссоздать новый ТЮЗ. Но случилось всё ровно наоборот. Спектакли, которые выходили «из-под пера» Симакина, имели средние и усреднённые показатели, что абсолютно никого ни в самом театре, ни в зрительном зале увлечь не могло. Малокровный «Золотой ключик» или какой-то полностью отстранённый от сегодняшней реальной жизни, просто этнографический, Василий Шукшин с его рассказами. Последнюю свою работу, уже давнюю комедию Ива Жамиака «Месье Амилькар…», для малой сцены театра Симакин репетировал 10 месяцев, в результате представив какой-то набор постановочных штампов взамен Очакова и покоренья Крыма. Спектакль получился на редкость маловыразительным.

Попытки Симакина найти признание у шумной молодёжи тоже окончились полным фиаско. Одному выпускному курсу Нижегородского театрального училища предложили в полном составе перейти в труппу ТЮЗа — редкостная удача! — и поработать под началом Симакина. На подобное предложение согласился лишь один человек.

Печальный список провалов Симакина в ТЮЗе можно было бы легко продолжить. Все они свидетельствуют, что к художественному руководству театром режиссёр сегодня не готов, не обладает набором творческих идей, способностью увлечь и объединить работой большой актёрский коллектив. Миссия худрука ТЮЗа для Симакина не выполнима (поскольку это третий возврат, «заход» режиссёра в наш ТЮЗ — соответственно, «миссия невыполнима-3»). Для всех это понятно, но у чиновников от культуры своя логика, которая неясно к чему приведёт.

Наш министр культуры Михаил Михайлович Грошев высшее образование получал в вузе, готовившем профсоюзные кадры. Неизвестно, как там изучали основы управленческой школы. Возможно, просто остановились на великом постулате о том, что «профсоюзы — школа коммунизма», и всё тут. Во всяком случае, замечательное указание Анастаса Ивановича Микояна наш министр культуры не знает. А замечательный организатор пищевой промышленности еще много чего писал: «Кадры — как стая ворон: спугнул — они сели на другое место». Например.

Своей поддержкой Симакина и явной холодноватостью (мягко говоря) к Золотарю чиновники от культуры в ТЮЗе уже спугнули всех и вся. Пара-тройка артистов театра (на которых, кстати, держался репертуар) уже в Перми. А летом, похоже, начнётся массовый артистический исход из ТЮЗа. Основания так предполагать есть: сегодня на порогах различных нижегородских театров временами появляются то тот, то другой ТЮЗянин с просьбой принять его в труппу. Даже если из труппы ТЮЗа уйдёт этим летом 8–10 актёров, что будет играть театр осенью, какой репертуар, если он весь полетит вверх тормашками? Чиновники понимают ли, что ТЮЗ может вообще «остановиться»? До этого осталось четыре шага или даже меньше. А когда играть будет нечего, кто будет содержать театр? Бюджет?

В конце мая 32 сотрудника ТЮЗа подписали письмо и передали его в приёмную Михаила Грошева. В частности подписанты обосновывают невозможность своей работы с Виктором Симакиным. Ситуация, к превеликому сожалению, начинает повторяться.

Как всё сложится — в конце концов, в августе у Симакина заканчивается контракт с ТЮЗом — ещё пока не ясно. Но то, что наши чиновники опять сухими выйдут из воды — с незапятнанными репутациями и нисколько не несущими ответственность за беспомощную симакинскую работу в ТЮЗе, — ясно, как божий день и не подлежит никакому сомнению. У нас ведь так, дорогой мой театральный дружище, чуть что Пушкин виноват.

Александр Павлов