12-06-29

Общество

Вера хуже недоверия

Рассуждал я тут как-то о СМИ и о пресловутой свободе слова на примере нижегородского медиа-пространства. Пока не понял, что пример должен быть другой. Личный. И сделал вывод, что все мои личные истории, связанные с попытками повлиять, запретить, удалить, продавить, всегда были следствием только одного — веры. А это и есть главная ошибка любого журналиста. Верить нельзя.

Если бы я не только родился, но и жил во времена СССР, то работал бы в газете «Правда». И работал бы очень успешно. Потому что доверчивый — люблю, когда есть вождь, которому веришь, когда всё просто и безо всяких там серых оттенков: тут — чёрное, а тут — белое. Так проще. И на душе радостнее. Потому что понятно всё.

Так и было. Работал на Сергей Кириенко — верил каждому его слову. Работал против Юрия Лебедева — верил, что тот — плохой. Потом верил, что Иван Скляров — хороший. Потом — что хуже Геннадий Ходырева не бывает. Мне нравилось так работать. Мне казалось, что так — честно.

Где-то на моменте Шанцев–Булавинов вера начала ломаться. И понять, кто хороший, а кто — плохой, становилось всё труднее. Переломный момент. Момент взросления. Осознания, что правда — неочевидна.

«А почему неочевидна правда?» — спрашиваю я себя. Потому что её нет. Потому что фактов в жизни-то очень мало, а в политике их не существует и вовсе. Есть интерпретации. Сергей Владиленович любил это слово…

Верить по-прежнему хочется. Ну, хоть кому-нибудь. Ну вот, например, Александру Хинштейну. Ну, хороший же депутат, правильные вещи говорит, за честность борется и против воровства и коррупции. Дольщикам помогает жильё вернуть, кадетские школы открывает. И я готов поверить. Но… я не верю, что Олег Сорокин хуже Вадима Булавинова. А Хинштейн говорит — хуже. Я готов поверить в скелеты сорокинского шкафа. Но я не верю в чистоту шкафов бывшего мэра. Ну не верю… И в Романа Антонова, кстати, тоже.

А ещё я не верю, когда человека хвалят. По поводу и без повода — хвалят. Это не про Хинштейна уже. Это про любого, кого хвалят. Настойчиво так, регулярно. Мне кажется, что хорошее в человеке и в политике на уровне эмоций чувствуется и без слов. А когда хвалят — значит, не чувствуется… И не надо про «весь завод».

Так вот, про тех, кому верил. Тут какая-то прям оказия: поверишь — огребёшь. К гадалке не ходи — огребёшь. А не веришь человеку — у всё у тебя с ним прекрасно складывается. Вот не верю я до конца Хинштейну — и проблем с ним ни разу не было. В Твиттере вон переписываемся. А с другими хоть и переписываемся, а проблемы были.

Кстати, про твиттер. Там много бывших коллег-журналистов. И некоторые из них частенечко хвалят власть. Я бы сказал… ну, сами понимаете, что делают. Ну, то есть языком вроде и руками работают, да не в том направлении. Не по тому назначению, что ли. И — уж не знаю, насколько искренне — не жалеют слов в адрес оппозиции. Клоуны, мол, идиоты, поразгонять бы их всех. И это печально.

Печально это опять-таки не потому, что оппозиция — хорошая, а власть — плохая. Я — так Алексею Навальному, например, не верю больше, чем не верю какому-нибудь Андрею Исаеву. Печально это потому, что, сказать по правде, журналист вообще не обязан кому-либо верить. Я бы даже сказал — обязан не доверять. Особенно власти. Кажется, прописная истина, а ведь позабыли её. Совсем-совсем позабыли. Не верьте власти — не женится она на вас. И замуж не выйдет.

Жаль, конечно, но получается, что верить некому вообще. Ну, не Церкви же с Богом. Как тут поверишь, если просили Путина прогнать, а в ответ погнали девчонок. По этапам…

Хотя что же я вру. Верить надо. Сейчас банальность будет, но попробуйте. Подойдите к зеркалу. Видите кого-нибудь? Ну, вперёд — тренируйтесь!

Вы не верите мне? Правильно делаете.

 

Максим Калашников