12-07-20

Общество

Алексей Поднебесный: «Когда я вижу результат — ухожу в сторону»

Вторая часть большого интервью с известным активистом движения против уплотнительной застройки — о том, что и в каком объеме он получил за митинги.

–Алексей, в последнее время ты не устраиваешь митинги против уплотнительной застройки — в чем причина? Ты отошел от протестного движения в связи с уголовным делом?

— Чтобы ответить на этот вопрос, вернемся к событиям прошлого года. Кампания, которая шла против уплотнительной застройки, — она объединяла в себе и Фрунзе, и Семашко. Люди приходили и с Ошары — они тоже участвовали в борьбе, и с других точек. И в июне 2011 года мы добились того, что администрация города выступила перед жителям — Олег Кондрашов лично явился на Семашко. И было однозначно заявлено: мы не будем продолжать давать разрешения на уплотнительную застройку, а уже существующие конфликты постараемся решить в пользу жителей. Кондрашов пообещал прекратить строительство и на Семашко, и на Фрунзе. И вот после июня прошлого года особых выступлений жителей уже не было. Было несколько пикетов, в которых я тоже прямо или косвенно участвовал. Поэтому говорить о том, что я прекратил свою деятельность в связи с уголовным преследованием, тоже немножко неправильно. Дело в том, что мы добились очень крупного результата — и жители, успокоенные этим, посчитали, что больше не нужно протестовать. Но на тот момент был достигнут такой накал борьбы, что его инерция продолжает работать до сих пор. Сейчас на этой волне и забор снят на Фрунзе. И хотя застройщик выиграл все суды на Семашко, тоже пока не начинается строительство. И именно в результате протестов, которые были тогда.

— Есть мнение, что этот протест и его результаты как бы на руку властям, которые озабочены своими финансовыми интересами, то есть им надо застраивать город, и они этот город планируют застраивать не точечно, а планомерно, поквартально. Получается, ты сыграл на руку городской власти?

— Если говорить о квартальной застройке и сравнивать ее с уплотнительной, то сомнений нет: квартальная, комплексная застройка имеет ряд преимуществ перед точечной. Причем ряд очень существенных преимуществ. Здесь надо разграничить немного понятия. Неконструктивная оппозиция выступает против любых действий властей. Мы же ведем борьбу не против власти как таковой, а мы ведем борьбу за права жителей. Точечная застройка существенно нарушает эти права. То есть прямо перед окнами возводится дом, который закрывает солнечный свет и отрезает практически всю придомовую территорию. Людям негде гулять, парковать машины, то есть нарушаются права на окружающую среду. Мы видим, что падают краны на дома — вот недавно упал кран в Сормовском районе — и это все последствия точечной, уплотнительной застройки, которая ведется мелкими фирмами. Иногда они идут на нарушение правил техники безопасности в целях экономии. Поэтому с точки зрения безопасности и соблюдения прав жителей комплексная застройка более выгодна. Она обеспечивает строительство микрорайона, в котором есть инфраструктура, те же площадки для детей, магазины. Она также часто связана с расселением ветхого фонда. И вот строительство микрорайонов путем комплексной застройки — таких как Медвежья долина — это выгодно. Это именно разумная и грамотная градостроительная политика 21 века. А точечная застройка ущербна, она уродует облик города. Поэтому рассматривать проблему с точки зрения «выгодно или не выгодно власти» в корне ошибочно. Здесь нужно смотреть с точки зрения градостроительной политики и с точки зрения прав жителей. И с этой точки зрения комплексная застройка более выгодна. Если получается, что она и власти выгодна — так что же, значит интересы власти и населении наконец-то совпали.

Говорить о том, что я прекратил свою деятельность в связи с уголовным преследованием, неправильно. Мы добились очень крупного результата — и жители, успокоенные этим, посчитали, что больше не нужно протестовать. Но был достигнут такой накал борьбы, что его инерция продолжает работать до сих пор

— Ну вот смотри: власти она выгодна, населению она выгодна. Ты на стороне населения. Что же ты так Сорокина не любишь?

— В тех случаях, которыми мы занимались, Сорокин выступал не как застройщик, а как депутат, который избирался от данного участка и который во время предвыборной кампании проводил встречи с гражданами. Он обещал, что будет выступать против уплотнительной застройки на своем участке. Это было прописано и в его избирательной программе, и в тех агитках, которые он раздавал. Когда же Сорокин был избран депутатом, а впоследствии стал мэром, жители столкнулись с такой ситуацией, что стройки, которые обсуждались с ним, вдруг начались. Тогда жители начали обращаться к Сорокину с жалобами — и не находили поддержки под различными предлогами. И только вот такой массовый протест привлек внимание властей, в том числе и Сорокина, и вынудил их встать на сторону жителей. Вот в этом и была претензия: человек дал предвыборное обещания, а потом не торопился их исполнять — и было вообще такое впечатление, что он не желает этого делать. Поэтому на Ковалихе — это одна из центральных улиц его избирательного участка, не менее 50 процентов его избирателей живет здесь — возникло желание отозвать у него депутатский мандат. Начались сборы подписей, чтобы воплотить эту инициативу…

— И результат мы знаем: Городская дума немедленно отреагировала тем, что приняла поправки, запрещающие населению отзывать мандаты.

— Да, они мотивируют это тем, что были внесены изменения в федеральный закон. Но когда это было внесено? Давно. И вдруг после нашей инициативы они оперативно об этом вспомнили и стали принимать меры. Явно это два взаимосвязанных явления. Поэтому дело здесь не в том, что нам не нравится именно личность Сорокина. Ситуация была связана с его обещаниями депутата и чиновника, которые он выполнять не собирался. И чтобы на него надавить, началась кампания, связанная с протестом против него.

— А давно ты занимаешься протестным движением?

— С 2006 года. Хочу подчеркнуть, что я не получаю за это никаких вознаграждений, все это делается на общественных началах. На энтузиазме держится и движение в защиту жилищных прав «Солидарность», учредителем которого я был в 2008 году.

— Может, ты все-таки успел поднакопить что-то? У тебя есть недвижимость какая-то, счета в банках?

— Как раз ничего этого и нет. Листовки мы печатаем на своих принтерах и компьютерах, дома, за свой счет. Никаких финансовых вливаний. На наших митингах нет дорогих баннеров — это действительно жители выходят защищать свои права, поскольку иного способа уже не видят. Мы не ставим своей целью выступать за какого-то застройщика в ущерб другому. Мы исходим из прав жителей, здравого смысла. Если стройка нарушает права жителей — неважно, кто застройщик, важно защитить людей.

— Ну а все-таки желание пропиариться наверняка есть?

— Если человек хочет пропиариться, он ставит какую-то цель. Например, избраться депутатом, пролезть в думу. Я таких целей не ставил никогда. Я как общественный деятель участвую в акциях, и когда вижу результат, ухожу в сторону, в тень. Да, я занимаюсь освещением этого всего в информационном плане, поскольку наша пресса публикует, как мы видим, необъективные материалы. Естественно, я подписываю статьи своей фамилией: прятаться под псевдонимом я считаю безответственным.

— Но все-таки на митингах против уплотнительной застройки больше всех засветился именно ты…

— Понимаешь, не находилось людей, которые брали бы на себя ответственность, которые готовы были бы позиционировать себя как лидера этих общественных акций. Люди говорили: «мы мелькаем по телевизору, и нам на работе уже намекают на увольнение». Поэтому желания особого ни у кого не было. Это не желание пропиариться, а своего рода ответственность. И, как я с недавних пор понял, это определенный риск, связанный с реальной опасностью.

— А у тебя-то какая работа, что ты можешь вот так вот мелькать по телевизору без зазора?

— Меня незаконно уволили из прокуратуры в 2005 году, и с тех пор этот волчий билет, если можно так выразиться, на мне так и висит, и у меня нет постоянной работы. Уволить меня неоткуда. Мне приходится и плотником работать, и сайты делаю. Недавно вот окончил школу операторского мастерства и снял документальный фильм о Светлояре. На жизнь приходится зарабатывать разными способами, и общественная деятельность скорее мешает, чем помогает.

— На твой взгляд, акции сыграли определенную роль, чтобы застройка Ковалихи была остановлена? То есть это не политическая воля градоначальников?

— Политическая воля была определенно выражена: разрешение городской администрации на строительство было дано. Причем по Ковалихе-Семашко это разрешение было повторно втихаря продублировано, и только когда мы его выложили в Интернет и привлекли к этому внимание, его отменили. Это было в ноябре позапрошлого года. И уже после протестных акций Кондрашов преподнес ситуацию так, что он по своей доброй воле встает на сторону жителей. Может, в этом определенная доля лукавства, а может, это просто политика. Ну что ж, самое главное — результат. Но мое мнение — если бы не было этих акций, то ни суды (а они проиграны), ни жалобы, ни какие-то другие действия не привели бы к результату.

Георгий Степанычев