12-07-20

Среда обитания

В знакомых улицах

Часть вторая: «Низ»

Продолжим путешествие. Дальше был «низ», как на Гребешке называли район улиц Черниговской, Рождественской (Маяковского) и Нижневолжской набережной с многочисленными переулками, соединяющими её с Рождественской. Устье Оки прозвали «низовской землей» в стародавние ещё времена, когда основатель города великий князь Владимирский Юрий (Георгий) Всеволодович вел в этих местах войны с мордовскими племенами. Из реки Клязьмы он спустился вниз по Оке до Волги, где и заложил Нижний новый град, как свой оплот. Кроме того, этот район назывался Нижним Посадом, потом Нижним Базаром (нижний — низ). Так и пошло — низ, да низ.

«Низом» на Гребешке называли район улиц Черниговской, Рождественской (Маяковского) и Нижневолжской набережной с многочисленными переулками, соединяющими её с Рождественской

Фото Дмитрий и Мария Тищенко, tischenko.artphoto.pro

Вплоть до начала восьмидесятых годов ХХ века (не говоря уж о веке XIX) это самая оживленная и развитая часть города: она и торговая, и лабазная, и транспортная, и административная, и культурная. Речные просторы и развитый водный транспорт вдыхал в её меха воздух деловой активности и жизненной круговерти. Вообще, Русь и реки — особый разговор, главная связка, от которой зависит крепость России. Так и в нашем случае: с перемещением транспортной нагрузки с водного транспорта на автомобильный, с опустением речных просторов — захирел и наш «низ». А ведь даже мне пришлось в шестидесятые годы прошлого века на теплоходе «Москвич» спускаться из Нижнего в Лысково, а услугами «Метеоров» и счесть невозможно сколько раз я пользовался не в туристических, а в деловых ситуациях: Балахна, Казань, Ярославль, Васильсурск, Дзержинск, Муром, Константиново (родина Сергея Есенина)… Ходили сотни теплоходов, а, значит, «кипел» от пассажиров весь «низ».

«Низ» исторически делился на две части: Благовещенская слобода (район улицы Черниговской) и улица Рождественская с набережной. Благовещенский мужской монастырь и возникшая вокруг него слобода были первыми постройками Нижнего Новгорода в 1221 году, через восемь лет и монастырь и слободу пожег и разграбил мордовский князь Пургас, воспользовавшись возвращением Георгия Всеволодовича в свои Владимиро-Суздальские владения. Восстановил монастырь святой Алексий Митрополит в 1370 году, когда по его команде была построена каменная Благовещенская церковь, освященная на следующий год. Это был четвертый и последний приезд московского митрополита Алексия в Нижний Новгород. С тех пор Москва покровительствовала монастырю, а он богател и богател, наделяемый землями и селами с крестьянами. Как отмечает первый собиратель церковных нижегородских древностей архимандрит Макарий (1817–1894 гг.) в 1722 году за монастырем числилось 4159 душ, кроме 103 монастырских служителей. «Обрабатывалось 219,5 десятин пахотной земли, сена убиралось 3581 копна, с крестьян собиралось масла коровьего 15 пудов 12 фунтов, меда-сырца 50 пудов, груздей и рыжиков, когда родились они, до 40 ведер, брусники и жеровики до 20 ведер, яиц 10800, шерсти овечьей 19 пудов 25 фунтов» и т.д.

Очень интересно читать эти сводки, поражаясь скрупулезности монашеского учета.

Принявшая православие немка Екатерина II значительно ослабила его, начитавшись «друга» Вольтера, атеистического идеолога французской революции 1789 года. При ней в России из 732 мужских монастырей осталось только 161, а из 222 женских — всего лишь 39. Пятикратное урезание. Монастырские же земли и работающих на них крестьян она раздала бесчисленным своим любовникам и фаворитам. Благовещенский монастырь устоял, но земель, кроме 30 десятин, лишился, существуя в XIX веке лишь на 200 рублей ассигнациями из государевой казны, на собственные силы, да на пожертвования местных и иногородних купцов, особенно тех, чьи родственники погребались в его стенах. Особенно много богатых купцов, умерших от холеры во время ярмарок 1830, 1831, 1848 и 1853 годов, было захоронено в монастыре. Кроме пяти монастырских ныне действующих храмов и соборов (Благовещенский, Успенский, Алексеевский, Андрея Первозванного, Сергия Радонежского) в Благовещенской слободе есть ещё одна церковь Святого Иоанна Предтечи. Упоминаемый выше архимандрит Макарий пишет, что «со всей вероятностью можно говорить, что эта Предтеченская церковь была приходской Козьмы Минина Сухорукова, когда он был ещё незнатным торговцем и жил в своем родовом доме». От себя я добавлю, что дом находился в Благовещенской слободе.

Именно с этой церковью связаны мои первые воспоминания о «низе» в начале пятидесятых прошлого столетия. Скатившись с Гребешковской горы по пути к прохладным струям Оки, мы натыкались на неё, разваленную в годы советской власти, а когда возвращались назад, то, да извинят меня Господь Бог и читатели, прятались за её стены, чтобы помочиться. Ну, что взять с шести-девятилетних пацанов? Хотя в моей головенке с помощью мамы уже были закреплены некоторые религиозные начала, но стадный инстинкт был важнее.

Кто-то из молодых читателей, возможно, воскликнет с недоверием: «Как шестилетних мальчишек отпускали родители купаться так далеко и на такую большую реку?» Отвечу — тогда не было ни маньяков, ни сексуальных извращенцев, да и бандитов-то к тому времени почти всех извели. Сейчас много говорят о свободе, подразумевая, но, не подозревая, что имеют в виду только внешнюю свободу передвижения, слова, какого-то действия. Если же говорить о главном — внутреннем чувстве свободы, то есть независимости от зависти, жадности, унынии, гордости, — то оно воспитывается только в детстве. Естественная цепочка развития ребенка должна непременно сопровождаться расширением ареала познания и движения: кроватка, комната, дом (лучше частный), двор, улица, квартал, город. И одновременно — ходьба, бег, прыжки, плавание, драки, игры (догонялки, футбол, волейбол), чтение, общение со взрослыми. Любое нарушение этого хода (торможение и несоответствие возрасту того или иного умения) приводит к умалению чувства свободы и закреплению его в подкорке на всю жизнь. В шесть лет надо уметь плавать, и мы плавали, вызывая чувство зависти у тех, кто ещё только ходил за ручку отца к реке и мочил в воде пятки.

Не научился с детства нырять вниз головой, то взрослому этот пробел практически невозможно устранить. Алексей Пешков, двадцатилетний, откровенно вспоминал в рассказе «О первой любви»: «Однажды, купаясь, я прыгнул с кормы баржи в воду, ударился грудью о накоякорник, зацепился ногой за канат, повис в воде вниз головой и захлебнулся». Нас учила река не прыгать ни с носа барж, ни с кормы, и мы знали эти нехитрые законы, как «Отче наш». Баржами уставлены были все берега, как Волги, так и Оки, и с них мы прыгали, проходя ускоренный курс обучений плаванию.

Бродя по своим знакомым улицам, я подмечаю изменения, что произошли за более чем полвека. И первое слово, что приходит на ум на нынешней улице Черниговской — это безлюдность. Нет, нет, дома именитых когда-то нижегородцев (на Черниговской сохранились имена всех владельцев-застройщиков): Барышевой, Кубаревой, Медведева, Гущина, Гребенщиковой, Щепетовой, Горячева, Щукиных-Ненюковых, Кузнецова целы и невредимы и в них какие-то фирмы и фирмочки. Главные же притяжения этой улицы — Башкировская мельница, Ромодановской вокзал и пляж — не работают. И тут глаза режет мерзость запустения: разбитые стекла, сантиметровый слой пыли на некогда прекрасном здании главного корпуса мельницы, построенного архитектором Р.Я. Килевейном. И не слышны веселые детские голоса с самостийного пляжа, на который какие-то добрые речники каждый год сгружали баржонку чистого песка.

Уникальная железнодорожная ветка с Ромодановским (Казанским) вокзалом уже как 40 лет бездействует. Такой близости железнодорожных путей с рекой трудно сыскать на всем белом свете. Мальчишками мы много раз видели, как утомленные от долгого пути в душных вагонах пассажиры, прямо с поезда, раздеваясь по пути, бросались в свежие воды Оки. Теперь в здании вокзала маленький заводишко по производству пластиковых карт, а на бывших путях заросли американских кленов, среди которых (Черниговская 20) корпус главного управления благоустройства Нижнего Новгорода (МП по Нижегородскому району). Глядя на него, находишь ответ на вопрос: почему неуютно в городе? Если уж работники этого управления не могут свою маленькую территорию привести в элементарный порядок и посадить пару цветочков, то как же они могут справиться с целым городом, занимающим тысячи гектар? Пройдясь далее по замусоренному, но некогда прекрасному берегу Оки к Молитовскому мосту, наткнешься на Куйбышевскую водопроводную станцию, построенную (в 1879 году) на средства купцов старообрядцев Бугрова, Блинова и Курбатова с условием: «Пользование водой из нового водопровода должно быть для всех сословий Нижнего Новгорода на вечные времена бесплатно».

Плохо мы соблюдаем заветы мудрых и добрых людей. Мягкое это слово «плохо»… Точнее, никак не соблюдаем.

Михаил Чижов