12-08-24
Культурный слой
Три патриотизма, или Добрыня рядом
Патриотической бард-этно-фолк фестиваль «Исконь» в Кстовском районе, традиционный фестиваль фольклорного искусства «Хрустальный ключ» в селе Сартаково Богородского района и конкурс-фестиваль православной патриотической (же) песни «Арзамасские купола» состоялись в Нижегородской области одновременно. Представляете себе? Каждый из них претендовал на всероссийскость и чуть ли не на международность, на каждом были участники из других стран и многочисленные гости из разных уголков России. О чем это говорит? О том, что патриотизма у нас много. Как минимум, три.
Эх, русская Тройка! Куда мчишься ты? Дай ответ! Не даёт ответа.
И не факт, что Тройка смотрит и мчится в одну сторону… Как бы не обнаружить в этой прекрасной тройке, присмотревшись, до боли знакомые очертания лебедя, рака и щуки…
Наши патриотизмы не любят, в лучшем случае — стараются не замечать друг друга. Если один патриот вдруг окажется сталинистом, другой сразу вскипает: никакой, мол, ты не патриот, таких, как ты, патриотами — не считаю. Один впадает в ступор и оторопь, глядя на коловрат, другой его с гордостью носит, считая истинным символом патриотизма и глубокого знания многотысячелетней отечественной истории. Православие церковное на православие древнее, новая русская вера на старую, как при Никоне и Аввакуме, смотрят друг на друга испепеляюще, того и гляди мечами насмерть перекрестят. Атеистам теперь в патриотизме вовсе отказано.
Единомыслия и согласия в патриотизме нет. И всё же… полагаю, что единое — все-таки! — чувство, стоящее за ним, сильнее разногласий.
Патриотизм — понятие мужское, ему соответствует любовь к Отечеству, к отцовской ипостаси мира. Углубляясь всерьёз в русскую древность, изучая семантику русских орнаментов, размышляя и рассказывая о женской ипостаси, о женском лице России, я, конечно же, не могу не понимать, что женская ипостась всегда нуждается в достойной мужской ипостаси.
Лица
В Сартакове лицом праздника были… нет, не чернокожий африканский барабанщик, и не губернатор Шанцев (как показалось съёмочной группе областного телевидения, именно за этими персонами особенно умилённо, пристально и подробно наблюдавшей), а мастера, представлявшие произведения художественных промыслов со всей области. Были там удивительные, уникальные, прекрасные мастера, в объектив почему-то не попавшие. Фестиваль в Сартакове проводился в восьмой раз, огромная работа основателя, Владимира Исайчева, без всяких сомнений, вызывает глубокое уважение.
В Арзамасе лицом фестиваля были купола, как, собственно, и было заявлено. Лицо этого фестиваля и, соответственно, патриотизма исключительно благочинное, церковное. Фестиваль проводился в третий раз, и, по сути, был тщательно отрепетированным спектаклем. В этом виде патриотизма просматривается склонность если не монополизировать духовность, то, во всяком случае, придать этому слову исключительно молитвенно-храмовый оттенок. Туда приглашались авторы и песни патриотического и духовного содержания именно и строго в этом смысле.
В стенах храмов и монастыря, куда я имею обыкновение иногда приходить и приезжать, я принимаю такого рода песнопения смиренно и даже с радостью. А в пространстве художественного творчества, в неизбежно огромных дозах… Мне скучно, когда нет, и не может быть творческого дерзновения. Долготерпение, даже долговнушаемое — увы, — не наша национальная черта. В этом пространстве мне нравятся лица Александра Невского и Сергия Радонежского, судьбы и личности Февронии и Дионисия, а также мысль одного из известных богословов: «Неизвестно, что более угодно Богу: дерзновение или послушание».
И поэтому я поехала туда, где не совсем понятно, и надо было идти «в разведку». Я поехала на «Исконь».
«Исконь» проводилась в первый раз. Во всяком случае, в таком масштабе. В красочном буклете, который попал ко мне за два месяца до начала, много чего обещалось. Обещалось проведение мастер-классов и мастерских по различным видам творчества: ремёсла, сценическая речь, поэзия, русская боевая состязательная традиция… Сбылось, как водится, не всё, но обернулось… ни фантастикой, ни сказкой, ни былиной это не назовешь, — просто неопровержимым фактом.
Добрыня рядом
Моими соседями в палаточном городке, вставшем вдоль реки Кудьмы, волею судеб, оказалась семья, у которых старшую дочку лет семи зовут Алёна, а младшего сына — Добрыня. Просыпаясь утром, я услышала за стеной своей палатки нежные спокойные окликания Добрыни, Добрыни Сергеевича, обращения к нему… Мама Ольга, классическая русская красавица, голоса ни на секунду не повышала и всем своим существом излучала любовь.
Маленький Добрыня просил отца сделать ему меч и лук. Деревянные, конечно, но все же… И при этом Добрыня о многом уже в своей жизни думал. Так и говорил: «Я думаю»… Мы подружились. С ними ещё две семьи — друзья. Константин и Светлана недавно побывали в Аркаиме, съездили на своей машине. Интересные вещи рассказали. Константин, который считает себя «технарём», в поэзии, как сам уверяет, ранее был не замечен. А вот после этой поездки, после Аркаима, неожиданно для себя написал интересное стихотворение: «Нам равных нет нигде, ни в чём — в войне, в терпении, в пороке, но наступают уже сроки, и это мы осознаём…», — так оно начинается. Что ж, меня не надо убеждать: поэзия продолжает быть руслом нашей жизни. Можно до поры-до времени этого не замечать, но однажды ты все равно ощутишь это русло, этот поток смыслоорганизующего света, и себя в нём.
Мои соседи — кстовчане, то есть, по сути, мои земляки, нижегородцы. Приезжих много — издалека, из других городов, из Сибири, с Урала, из Самары, Москвы, Питера и так далее, и очень далее…
Где это — «Исконь»?
«Исконь» — земля нижегородская — прекрасная огромная поляна в районе села Кадницы Кстовского района, вдоль берега Кудьмы, впадающей в Волгу. Поляна огорожена с одной стороны поросшей лесом горой, с другой — Кудьмой. Кудьма, будучи вообще речкой небольшой, там довольно широка и глубока — до 5 метров глубины. Очень красивый земной срез-гора, за которым село Кадницы и — просто даль. От Нижнего Новгорода — 45 километров.
«Калина красная»
В первый же вечер со сцены, которая была в центре поля, под горой, стала доноситься арт-подготовка… настраивание, звуковыстраивание… и — почти сразу же сцена выплеснулась голосами, яркими и чистыми.
Для меня, как и для многих, одним из открытий и подарков «Искони» была московская группа «Калина красная» с потрясающей молодой водительницей-солисткой — красивый ураганный «этно-рок». У них всё пронизано красками, обертонами и ритмами нарастающего, молодого солнца. Ярым свечением наполняется любой текст — есенинские мыслечувства и мыслеобразы за несколько секунд достигают красного каления. Два парня, две девушки, все закончили «Гнесинку». Тон задает прекрасная и яростная Елена Комарова.
Им под силу — блестяще — во всех смыслах — спеть немыслимую парадоксальную «арию» Сергея Трофимова (песня «Арии»). И не просто с высокой смысловой точностью исполнить, а превратить сюр-балладу, мифологему-скоморошину о летящей корове — в гимническое песнопение, просветляющее и очистительное. Шутка ли — дать всем почувствовать себя «детьми рая», желающими срочно «возвернуться в Русь небесную без края»! …Улётно — во всех смыслах!
«Емеля и братья»
А на следующий день — в день открытия — на сцену первыми вышли три богатыря, и — зазвучала, будто очнувшись от тысячелетнего сна, медленно поднявшись с земли — Русь былинная. Богатырская. Мужская.
В низких, басовых регистрах. Пространство зарокотало. Сильно, глубоко, мощно. Все — и взрослые, и дети перед сценой и в диапазоне нескольких километров — слышно там хорошо — все выпрямились и расправили плечи.
И — с благодарной радостью почувствовали себя там, в чистом поле «Искони», дома — и под надёжной защитой. Как же этого нам всем не хватает… Этого настоящего образа мужской силы, мощной и прекрасно-сдержанной мужской энергетики, живой крепости. «Быть добру»! — пророкотал Емеля. Так, вычертив вокруг себя молниеносные удары, сверкнув тяжелым мечом, показав неодолимую силу, вонзают меч в землю его богатыри-побРатейНики. Так же он это утверждает, так звучит его: «Быть добру»! Русский императив.
Здесь нельзя не сказать, из какого контекста мы все к этому полю подошли. Два десятилетия сцены и эфир заполняли и заполняют всяческие мумий-тролли всех видов и степеней извращения, слабости и нездоровья. Два десятилетия огромную страну словно держали в эфирной маске ядовитого дурмана, и она напрягалась в глухом полусне, пытаясь выйти из этого больного морока… Вышла ли? Всё, что есть здорового, а здоровое всё равно прорастает и подрастает! — с отвращением отворачивается от эфирной маски. И поворачивается на голос Николы Емелина. Что ж мы, братья?! «…Экая зараза по Руси летает: дай крови Кавказу, дай земли Китаю…»
Русь означает свет
Мне нравится слово «Исконь» — в нем мерцают-искрят несколько смыслов. Главный — стремление к первоистокам, к исконному, первоприродному, родственному. И — поиск, искомое пространство. Для меня это ещё и пространство русского корнесловия. Я точно знаю: Русь означает свет и силу.
На поле «Искони» — во время звучания этих человеческих камертонов — «Калины красной» и Николы Емелина с братьями — это было видимо и слышимо с особенной отчетливостью.
Исконь разная
Ещё — искренность. В этом слове. Ну, и конь — тоже вполне уместная живая деталь этого пейзажа, и воображаемого, и реального. На поле были замечательные выступления: казачья конная джигитовка. На конях в свободное время можно было покататься.
Были и фолк-коллективы, и барды-классики: Леонид Сергеев, Екатерина Болдырева, «Грушинское трио» и другие, сцена «Самоварня» работала до трёх-четырёх часов ночи, слышимость там опять же хорошая, спать было практически невозможно.
Олег Новосельцев, худрук фестиваля, и «Военно-спортивный фонд — Приволжье» «застолбили» очень интересное творческое пространство. Оно было явственно здоровым, красивым, военно-спортивным, имело преимущественно мужское русское лицо. Волевое, сильное.
При этом пространство было столь огромно, что освоить его для жизни и творческих проявлений — для приехавшего издалека и впервые — а таковых большинство! — было не так-то просто. Легко ли дойти до «Беседки» — за два километра, по жаре, чтобы побеседовать часок на непростые темы? Организаторы явно не предполагали, не понимали, не знали, как будут чувствовать себя гости в этих условиях. Смогут ли они сориентироваться? Захотят ли пойти на далёкую сцену — как выступать, так и слушать? Эти детали обернулись накладками и «косяками» даже со «звёздами», и — увы, невозможностью для многих людей, приехавших издалека, творчески по-настоящему включиться в это пространство. Ещё это обернулось явным пренебрежением к талантам, не вошедшим в число «почетных» и оплаченных гостей. Остальные гости были как бы… непочетными? и зрители тоже?.. Одна из деталей. Как можно снять защитный тент перед сценой, над зрителями (типа, почётные все уже уехали, для них ставили, а вы — никто) во время подведения итогов конкурса и фестиваля, оставить под палящим солнцем зрителей и участников, пусть и немногочисленных в тот момент? Заявленный конкурс если и проходил, то до такой степени формально и небрежно, что даже самые яркие музыкальные «звёздочки» среди детей, блеснувшие на главной сцене, остались совсем не отмеченными, никак, даже просто памятным дипломом, и были горько обижены, до слёз. Элементарная этика не позволяет так делать.
Мне нравится слово «Исконь». Это корни. Это — поиск, искомое пространство. Конечно, есть над чем поработать, чтобы сделать это пространство неотразимо притягательным, красивым, сильным, добрым. На ошибках учатся. Будем надеяться, что «Исконь» тоже — в поиске, в движении. Там было много тренингов по разного рода совершенствованию. Всем полезно.
Была и есть возможность показать единое поле русской любви и мощи.
Да. Главный камертон «Искони» — маленький Добрыня за стенкой моей палатки…
«Быть добру!» — русский императив.
Быть добру.
Марина Кулакова