12-09-21
Общество
Exegi monumentum*
фото автора
Решили мы как-то прогуляться по Верхне-Волжской набережной. Пройдя шагов десять, все были слегка удивлены: не каждый ведь день встречаешь на променаде неопознанную скульптуру. Особенно — в таком насыщенном старинной архитектурой месте, где появление нового объекта должно иметь ну очень веские основания. Что же там за каменный командор замаячил впереди?
–А ну, конечно же, — осеняет моего друга, — там ведь Нижегородская радиолаборатория! Значит, озаботились наконец-то власти популяризацией науки и отдали дань Бонч-Бруевичу или отцу радио Попову…
Подошли мы поближе — ан нет, не Бонч-Бруевичу отдали дань. И не отцу радио Попову. Тем более что расположен этот возвышающийся над прохожими бюст не возле радиолаборатории, а напротив художественного музея. Изображает скульптура бывшего владельца этого здания — Дмитрия Сироткина, который, как известно, правил городом в начале XX века. Будучи богатейшим нижегородским купцом, разбрасывать деньги на благотворительность Сироткин не любил — в отличие от своего современника, известного мецената Бугрова. Более того — на сайте мэрии (там есть раздел, посвященный градоначальникам) Дмитрий Васильевич охарактеризован так: «Известно, что для Сироткина на первом и единственном месте стояли его собственные дела и честолюбивые устремления. Все остальное, в том числе и процветание родного города, его просто не интересовало».
Тем не менее, именно мэрия, взяв из городского бюджета более миллиона рублей, организовала создание и установку этого памятника. Не потому ли, что кое-кто из наших современников считает себя как две капли воды похожим на старорежимного мэра-бизнесмена? Амбиции — вещь навязчивая: если этот кое-кто так схож с бывшим городским головой, то и памятник он поставил, почитай, не только этому голове, но и отчасти себе любимому. Возможны и далеко идущие планы: сегодня, дескать, я добился, чтобы Сироткина увековечили, а завтра, глядишь, и ко мне не зарастет народная тропа…
Почему мы так уверенно говорим об амбициях? Да потому что когда решался вопрос об этом памятнике, по традиции был собран экспертный совет из историков, краеведов, архитекторов и далее по списку. По нашим данным, совет этот пришел к выводу, что Сироткин — фигура слишком спорная, и большинство экспертов проголосовали против этого бюста. Но один высокий чиновник начхал на мнение авторитетных специалистов и самолично провел это решение. К общественности в целом отнеслись тоже весьма по-барски: опубликовали месяц назад новость на двух-трех малопопулярных порталах — дескать, скоро появится в Нижнем памятник Сироткину, и потратят на это из скудного городского бюджета 1 миллион 350 тысяч рублей. Больше ничего горожанам на данную тему не сообщали — не говоря уже о том, что надо бы людей спросить, нужен ли им такой памятник. Поставили бюст втихаря, без лишней огласки. О том, что это произошло, нижегородцы узнают уже по факту, то есть натыкаясь на скульптуру во время прогулки. Знайте, холопы, кто тут хозяин, — и утритесь…
— Когда шли разговоры об этой скульптуре, я надеялся, что рассосется, — говорит один краевед, пожелавший остаться неизвестным. — Так ведь частенько бывает: сначала ведутся споры, потом грозятся воплотить тот или иной проект. А потом все затихает, и проект куда-то испаряется. Но недавно я прошелся по набережной — и понял, что это не тот случай. Не рассосалось…
Интересная деталь: вместо таблички к памятнику пришпандорен бумажный файл с надписью: «Сироткин Дмитрий Васильевич, купец первой гильдии, городской голова». Почему эти слова не выгравированы на камне — остается только догадываться. Может быть, у слуг народа остаются зачатки здравого смысла, и они понимают, что ни одного из данных аргументов ни разу не достаточно? Смешно ведь:
— Почему человеку памятник поставили?
— А он мэром был. И еще бизнесменом.
Остается только постановление издать: «Всем предпринимателям, управлявшим городом, ставить в исторической части Нижнего Новгорода бюсты». И дело в шляпе.
Интересно, что Сироткина «прописали» в аккурат между Чкаловым и Нестеровым. Что сделали эти два великих летчика, знает каждый: один арктические перелеты совершал, другой «изобрел» мертвую петлю и таран. Поступки действительно героические.
Что же такого выдающегося сделал Дмитрий Васильевич?
Первым делом он отказался от жалованья городского головы, честно признавшись, что на жизнь ему хватает. Ничего не напоминает, дорогие современники?
Далее — Сироткин построил себе дом на Верхневолжской набережной, завещав после его смерти сделать там музей. При жизни он почему-то не намеревался превращать это здание в хранилище культурных ценностей, а преспокойно проживал в нем сам вплоть до революционных событий. Стоит отметить, что другие купцы, чувствуя пресловутую социальную ответственность, строили дома для вдов, сирот, бродяг… Сироткин в таком баловстве, насколько нам известно, замечен не был. Была история с созданием «Столбов» — пристанищ для безработных, — но деньги на сие заведение дал купец Бугров.
Городской голова выступил тогда лишь в роли посредника: помог Максиму Горькому, который носился с этой идеей, найти спонсора, после чего частенько упоминал в разговорах, что он с писателем на короткой ноге. Надо признать, что благотворительность тогда была в моде, и если бы Сироткин захотел отгрохать памятник предшественнику, он вряд ли бы стал тратить народные деньги.
Сироткину приписывают также работы по благоустройству города и передачу трамвайного хозяйства муниципалитету. Эта «текучка», конечно, похвальна. Правда, начались данные работы тогда, когда Дмитрий Васильевич был в полуторамесячном отпуску (он брал столь длинные отпуска, чтобы поправить здоровье, — поэтому, собственно, и отказался от жалованья).
«С началом первой мировой войны перед умным и предприимчивым Сироткиным открылось широкое поле обогащения путем выполнения военных заказов, — пишут далее краеведы на сайте городской администрации. — Война полилась на Дмитрия Васильевича золотым дождем. Несмотря на это, он отказался поддерживать развернувшиеся в городе благотворительные акции. Упорное нежелание Сироткина жертвовать на алтарь победы и на нужды города скоро стало притчей во языцех».
В 1917 году он поддержал временное правительство, что позволило ему сохранить политическое влияние, но после Октябрьской революции купец уезжает из страны вместе с капиталом, нажитым непосильным трудом. Живет сначала в Париже, потом в Югославии — там он получает доход от эксплуатации двух теплоходиков. Скончался Дмитрий Васильевич в 1953 году в сербской столице. Недавно, кстати, на кладбище в Белграде ему был установлен памятник. Если верить нашей прессе, заказчик — администрация Нижнего Новгорода.
* Exegi monumentum (лат.) — Я воздвиг памятник
Георгий Степанычев