12-09-28

Культурный слой

Казимир Лиске: «Творчеством надо заниматься там, где тебя понимают»

Есть проблемы в кино — равнение на Голливуд, потеря индивидуальности. Есть проблемы в музыке — о них и вовсе не хочется говорить. Есть проблемы в обществе — да такие, что и тысячи статей не хватит. А еще во всем есть и светлые стороны. Мы слишком мало о них знаем. И есть театр — жизнь в жизни, отдельная и всегда немного таинственная. О театре — немного изнутри, немного снаружи — я спрашивал Казимира Лиске, актера, родом из США. Мы поговорили буквально за пару дней до показа в Нижнем «Лафкарадио» — спектакля с его участием.

– Хотелось бы для начала узнать, как вы попали в Россию. Вопрос стандартный, но в Нижнем еще не звучавший.

— Я постараюсь ответить кратко. В США я закончил университет по специальности «Итальянская литература». И пока еще учился, понимал, что хочу учиться на актера. Я смотрел вокруг, общался с друзьями, которые уже закончили университет и двигались в сторону Лос-Анджелеса, Нью-Йорка, хотели там учиться актерскому мастерству. Мне это не очень нравилось. В Нью-Йорке ты учишься на «актера вообще» — можешь потом играть в кино, театре, сниматься в рекламе. Хотя такой подход и обеспечивает очень хорошую подготовку, но в результате тебя настраивают на то, что ты будешь себя, грубо говоря, продавать.

— Ну это вроде бы часть профессии. Вы не выбрали американскую школу?

— Да, зарабатывать деньги на актерской игре нормально. Но меня интересовал исключительно театр. Я знал, чего хочу. И однажды услышал про одну московскую программу школы-студии МХАТ. По ней учился мой друг. В требованиях к студентам не было даже обязательного знания русского — организаторы предоставляли переводчика. Меня это очень сильно заинтересовало. Плюс это было еще и экзотично — уехать в Россию. Я не знал, что именно будет, но чувствовал, что это меня перевернет: и внешний мой мир, и внутренний. Вдобавок к этому времени у меня не было возможности работать по специальности — профессором итальянского языка. И я решился. Поехать и посмотреть на русский театр. А когда немного отучился, понял, что стоит остаться здесь и после программы, ненадолго, чуть дольше.

— Культурный барьер ощутим?

— Да, конечно. Я чувствую его каждый день, это постоянная борьба: мне здесь очень хорошо, здесь потрясающий зритель, я вижу безграничные возможности развивать себя, знакомиться с людьми. Но когда ты все время в чужой культуре — даже если уже знаешь многие тонкости, выражения речи, знаешь, что надо есть и как, знаешь праздники, — внутри тебя все равно остается что-то свое, родное, чем хочется поделиться с тем, кто тебя прочувствует. Я ведь вообще очень скучаю по дому. Нам очень повезло здесь с друзьями и коллегами, однако есть разница. Есть же такое мнение, что творчеством надо заниматься там, где тебя понимают. Нас здесь не всегда понимают. У людей даже внутренние переживания порой отличаются.

— А что вы делали после учебы?

— Сначала остался на один год, потом узнал о наборе в школу-студию МХАТ на курс Константина Райкина, решил подучить русский язык и попасть на прослушивание. Меня взяли. Отучившись я начал работать. Никогда не думал, что надолго останусь в России, но так получилось.

— Вы говорили, что по программе обмена учился ваш друг. Это был Один Байрон, с которым вы играете в «Лафкарадио»?

— Нет, с ним мы познакомились уже на курсах у Райкина и быстро сдружились. Он приехал со следующей группой американцев, к этому моменту я уже учился. Один поначалу хотел учиться у Одинцова. Но в результате мы оказались на одном курсе.

— Ваше сотрудничество началось уже во время учебы?

— Да, ведь если ты учишься на актера, то твои сокурсники и есть твой коллектив. Со многими мы до сих пор видимся, играем музыку, ставим спектакли. Это наша семья. Но вдали от дома, в другом мире, очень сильно скучаешь по родному. Мне очень важно иметь друга, который, скажем, отмечает те же праздники, что и я. И с Одиным мы очень сильно сблизились.

— А вы не пробовали себя в режиссуре?

— Пробовал. Например, наш совместный с Одином спектакль «Лафкадио», с которым мы в Нижний Новгород приезжали. Сначала это была совместная работа — мы сделали три главы для экзаменов на четвертом курсе, и всем очень понравилось. Нам говорили, что надо спектакль делать, что надо продолжать и с ним выступать. Нам очень помогла Светлана Иванова-Сергеева, наш педагог. Она присоединилась к нам в качестве режиссера: без нее спектакль вряд ли приобрел бы цельность — всегда нужно, чтобы кто-то выдел действие со стороны. А она во всем этом прекрасно разбирается. Между прочим, «Лафкадио» был ее дипломной работой.

— История другого автора?

— Нет, не нами, она была написана американским писателем и поэтом Шелом Сильверстейном. Все американские дети знают этого человека, он написал множество детских книг, помимо литературы взрослой. Когда я нашел эту книгу — которую, кстати, впервые прочитал на русском языке, хотя был знаком с другими работами автора, — понял: это отчасти и про нас с Одином. И предложил ему «Лафкадио» в качестве работы для экзамена.

— А где вы выступали с этим спектаклем?

— Много ездили по России — были в Перми, Иркутске, около Байкала, хотя в основном — в Москве и Подмосковье. Плюс Белоруссия. В Нижний вот приедем впервые.

— А гастроли в Штатах случались? Хоть какие-нибудь? Необязательно с «Лафкадио».

— С этим спектаклем нет. Но пока мы учились, дважды ездили в Нью-Йорк и выступали там с нашими дипломными спектаклями. Я вообще собираюсь в будущем году вместе с курсом, на котором сейчас преподаю, посетить Штаты. Плюс этим летом мы вместе с Одином и Олегом Глушко съездили в Коннектикут и ставили новую оперу на стихи Томаса Эллиота.

— И как вас приняли дома?

— У нас был только один показ — в репетиционном режиме. Нас хвалили, хотя спектакль еще не доделан. Мы в конце сентября впервые его ставим в России, и то пока он находится в рабочем состоянии. Надеемся в марте съездить в Нью-Йорк и, может быть, дополнить оперу второй частью. Знаете, это замечательная возможность в жизни — заниматься своим любимым делом, к тому же еще и независимо ни от кого.

— Еще один вопрос о зрителе. Как вас принимают в провинции?

— Мы выступали с «Лафкадио» в Иркутске — это была наша третья поездка на Байкал, и каждый раз мы уезжаем оттуда в восторге. Надо сказать, что это очень благодарный зритель, образованный. В Москве говорят о провинциальном зрителе свысока, но я заметил, что чем дальше мы удаляемся от Москвы, тем лучше нас понимают. У жителя Иркутска, в отличие от москвича, есть аппетит, для него поход в театр — событие. И это видно по ним, по тому, как они аплодируют и как реагируют. В каком-то смысле жизнь в глубинке более прозрачная. В Москве много проблем, которые на самом деле не имеют большого значения. А проблемы людей из провинции ближе к, так скажем, литературным проблемам, проблемам, о которых мы как раз и говорим. И зритель узнает себя на сцене.

— Что в «Лафкадио» для вас наиболее привлекательно?

— Есть несколько сторон. С одной — спектакль очень детский, светлый. Эта сторона юная, невинная, праздничная. С другой — текст очень серьезный, он ставит сложные вопросы, на которые не сразу удается найти ответ. Они относятся не только к детям, но вообще к человеку. Это история о любом человеке, который является кем-то и одновременно хочет быть кем-то другим.

— А что для вас зрительская отдача?

— Для меня очень важно, чтобы зритель, выходя из зала, задался новым вопросом. Это всегда бывает видно по лицам, по их выражениям. Не так важно, понравился спектакль или нет: важно запустить в человеке новый процесс. Если это произошло, значит, твой диалог со зрителем не только удался, он еще продолжается.

био де факто

Казимир Лиске

Родился в 1982 году в Денвере, штат Колорадо, США.

В 2004 году окончил Дартмоут-колледж, США.

В 2009 году окончил Школу-студию МХАТ (курс Константина Райкина).

Работает ассистентом в школе-студии МХАТ на занятиях по актерскому мастерству по программе Гарвардского университета.

Свободно говорит на русском, английском и итальянском языках.

Алексей Велединский