12-11-09

Культурный слой

Архитектура: ничего лишнего

Критик Марина Игнатушко об одном событии из жизни нижегородских архитекторов

Австрийский архитектор с труднопроизносимой фамилией Унтертрифаллер приезжал в Нижний Новгород открывать конкурс «Архновация». Конкурс проходит второй раз, участники — от Калининграда до Владивостока — присылают свои работы, соответствующие понятию «устойчивая архитектура». Михаил вошёл в жюри конкурса, а по приезду в Нижний участвовал в круглом столе и провёл мастер-класс.

Опера на воде — «Аида» на Боденском озере

Дом фестивалей. Бюро Дитрих/Унтертрифаллер

Михаил Унтертрифаллер приезжал в Нижний уже второй раз, в 2007 году во время Дней архитектуры проходила выставка «Музыка на воде» — про новый оперный театр бюро Дитрих/Унтертрифаллер в австрийской провинции, по мировой классификации подобных объектов вошедший в тройку лучших. Потом два года подряд нижегородские архитекторы и их московские коллеги ездили слушать оперу на водной сцене в Брегенц: классические «Тоска» и «Аида» в дерзких декорациях за десять миллионов евро, в шоу-интерпретации смотрелись на одном дыхании. А в дополнение к опере были и другие объекты — дома и школы, ТЦ и музеи — идеальных пропорций, чистоты линий, простые и эмоционально тёплые. Потому неслучайно архитектор Сергей Туманин — инициатор и организатор «Архновации» — заручившись поддержкой Олега Клочко (компания AGC), пригласил австрийскую звезду в гости. То, что делает Унтертрифаллер, не только радует глаз, доставляет интеллектуальное удовольствие, но напрямую объясняет, что значит устойчивое развитие, задает необходимые для конкурса ориентиры.

Ориентиры нам необходимы. Ведь мы дошли до того, что старый Нижний растворился в различных градостроительных инициативах, разномастные кирпичные глыбины выдавили ощущение сомасштабности среды человеку, а машины — пешеходов. Застройщики наращивают этажность в центре — под любыми предлогами, деревянные чудеса, на которые еще в прошлый приезд западал Унтертрифаллер, занавесили рекламными баннерами, и все точки притяжения транспорта по-прежнему рисуют исключительно в историческом центре. Видели ли, мы в Австрии короба торговых центров, перекрывшие перспективу строительства набережной? Высотки микрорайонов, вроде принаряженных гопников вылезшие на переднюю линию панорамы? Дома в облицовке сортиров? Офисы, одетые в заморские каменья? Такого нет.

В выступлении Унтертри­фаллер несколько раз подчеркивал: что касается выбора материалов, приоритет отдается исключительно местным — так, чтобы производство и доставка не утяжеляли смету. Поэтому у них много деревянных домов — от частных вилл до многоквартирных в Вене. Строятся по принципу панельного домостроения: готовые части собирают на месте. Надо ли говорить про высокую точность подгонки деталей? Красоту конструкций, узлов и соединений? «За неделю собирают все четыре этажа, важно лишь на период монтажа уточнить погоду», — рассказывает Михаил. Из дерева бюро Дитрих/Унтертрифаллер построило и пожарное депо, что в Австрии никого не удивило.

Естественно, в подобных постройках есть и бетонные части — блоки инженерных коммуникаций, лестничные клетки — опорные оси конструктивных схем. И там, где бетонные поверхности оказываются в интерьере, они скользят и сияют, как шёлк. В общем, модернистский опыт собран в Австрии в гармоничную партитуру, а русский конструктивизм — вообще неиссякаемый источник вдохновенья. Унтертрифаллер был искренне рад, когда получил в подарок фотоальбом Пейра — канадца, отснявшего наш отечественный авангард. И экскурсия по Соцгороду Автозавода для иностранных гостей Нижнего — обязательный пункт программы. Иностранцы наши революционные идеи держат в актуальном багаже. У австрийцев тоже — монолитность, лаконичность, и только экспрессия перешла в едва улавливаемую, но достоверно подчеркнутую материалами сдержанную чувственность. Речь идет не только о принципах формообразования, но и о подходах. Михаил объясняет, что основная работа архитектора как раз и состоит в том, чтобы не допустить ничего лишнего. Тогда главный посыл сразу считывается. По домам, по фасадам видно всю подноготную: добрый-злой, умный или так себе? И не надо размахивать руками, говорить, что заказчик давил, что ему только выход площадей подавай и понты у входа (нет, этого Михаил не рассказывал, это уже наша реальность). Любопытно заметить, что, как оказалось, зал в галерее Сергея Туманина, где и проходила встреча с Унтертрифаллером, разделился на неравные части. Сидевшие впереди были готовы аплодировать после каждого слайда — так все было ладно и гармонично. А галерка недоумевала: простовато строят австрияки. И, правда, глазу, воспитанному на Дубаях, не за что зацепиться! Но тут вся радость — не от внешних эффектов…

Стоит вспомнить, как во время экскурсии, которую Унтертрифаллер вел для российских гостей по Дому фестивалей и конгрессов, перед оперой на водной сцене этого комплекса, мы зашли в VIP-ложу (кстати, и ее, и другие фрагменты Дома показывают в предпоследней серии о Джеймсе Бонде). Простое черное помещение с рядом кресел вдоль панорамного окна. И всё. Наши люди — в недоумении: VIP и без декора — VIP? Михаил лишь улыбнулся. Бриллианты — эффектнее на черном…

Причем же здесь устойчивое развитие? Оно — исключительно в голове. Не тратить больше, чем это оптимально возможно в конкретной ситуации. Это не жадность, а трезвый расчет, позволяющий, в том числе, и сохранять местную идентичность в архитектуре. Стоят в Альпах черные деревянные памятники с XVII века — чистенькие и ладненькие, в кружевах и геранях. И новое жилье Унтертрифаллер ставит в Брегенце строчкой, с темными фасадами из дерева, с типичными полосами окон, только поднимает на прозрачный подиум — там вся доступная общественная жизнь местных и происходит.

Еще пример — спорткомплекс Швейцарской высшей технической школы в Цюрихе. Объект уже зачислен МОК в список лучших мировых комплексов. Там — четыре этажа, многофункциональные залы, поля для спортивных игр и тренировок — на крыше. На поверхность выходит лишь один этаж, остальные — под землёй, но имеют естественный свет. Вот такой фокус! И еще невероятное: постройка находится не в центре города, а на природе. В Швейцарии (как и в Нижнем) ландшафт — главная эстетическая и историческая ценность. Поэтому строят так, чтобы эту ценность сохранить.

Что же касается непосредственно «зеленого строительства» — темы «Архновации», то Австрия и здесь в пример. В стране несколько лет реализуется программа «Пассивный дом». Это такой дом, комфорт которого не требуется поддерживать внешними источниками (к слову кондиционеры и пластиковые рамы в Австрии — дурной тон, признак откровенной безысходности).Трудно поверить, но строят, так, что даже в рядовой школе или том же Доме фестивалей охлаждение и обогрев помещений идёт за счет естественных физических процессов, умело проектантами организованных. Воздуховоды лежат на дне Боденского озера — перепад температур в разные сезоны гонит в залы разный воздух. А в школе в год платят за электроэнергию в сотни раз меньше, чем построенной по соседству раньше, без принципов «пассивного дома».

Во время круглого стола «Архновации» участники пытались выяснить различия между «пассивным» домом и технологиями «зеленого» строительства. Сошлись на том, что оба подхода ведут к одной цели: не воровать ресурсы у будущих поколений. И Михаил согласился со сравнением: пассивный дом — как войлочная шапка — на любую погоду годится. Шнапс или пиво — уже внешний источник…

Самое важное наблюдение от встречи с австрийским коллегой сделали тоже архитекторы. Да, заказчики в Европе другие и условия другие. Но, как заметил Алексей Каменюк, бюро Дитрих/Унтертрифаллер занимается реальным проектированием. Не обслуживанием –согласованием, а системным анализом выбираемых решений. Когда архитектура появляется в результате логически выстроенной цепочки взаимосвязей: ландшафта и объекта, инженерии и функции, функции и света, атмосферы внутри и снаружи, настроения и ландшафта. И эта профессиональная логика способна противостоять любым нападкам и придиркам. Так все лишнее вынуждено самоустраниться. И все, что изначально заложено в проекте, — от выбора материала до возможностей последующей эксплуатации здания — будет ровно так и воплощено.

Ну что же, будем завидовать Унтертри­фаллеру? Потомственному архитектору, совладельцу бюро, имеющему филиалы в Вене, Цюрихе, Брегенце? Его выставкам в Париже, Берлине, Риге? Венской квартире — в надстроенной мансарде над историческим зданием с видом на Шёнбрун? А может быть, весь этот опыт пригодится и нам?

Весной жюри подведет итоги очередной «Архновации».

Марина Игнатушко