12-11-10

Культурный слой

«Металлоискателей у входа на праздничную площадь нет больше нигде»

История появления государственных праздников и методология их празднования

Мы начинаем публиковать печатную версию уникального дискуссионного проекта, придуманного и реализуемого, так сказать, «группой инициативных товарищей», среди которых практически все — хорошие друзья «Новой» в Нижнем». Проект некоммерческий, посвящен исключительно культурным процессам. 24 октября в ресторане «Минин» участники «Культурного фронта» обсуждали одну из самых актуальных тем — «Культурный патриотизм. Праздники, которые нам нужны».

участники

Георгий Ахадов — фотограф;

Константин Барановский — гуманитарный технолог;

Дмитрий Гительсон — руководитель бюро общественных коммуникаций «Агитпром»;

Вадим Демидов — музыкант, композитор, писатель, музыкальный критик «Новой» в Нижнем»;

Максим Калашников — журналист, соучредитель НИА «Нижний Новгород»;

Александр Курицын — арт-директор проекта «Еда и культура»;

Василий Рагозин — куратор стрит-арт проектов, исследователь городского пространства;

Лев Харламов — актер, радиоведущий, руководитель театра ZooПарк.

 

Александр Курицын: На сайте нижегородской администрации я нашел список, где обозначены все городские праздники. Там их ровно 12. Перечислю: Рождество, Крещение, Масленица, День защитника Отечества, Международный женский день, Российский день работника культуры — что очень странно, — День Победы, Последний школьный звонок, День России (12 июня), татарский национальный праздник Сабантуй, День города Нижнего Новгорода и День народного единства. Честно признаюсь, по моей внутренней шкале, полноценными городскими праздниками, вызывающими живой отклик у моих знакомых и у достаточно большого количества горожан, можно считать Масленицу, День Победы, школьный звонок, День России, День Нижнего Новгорода и День народного единства. Когда пишется специальная программа, выстраивается сцена, все происходит более-менее масштабно. Единственным обоснованным праздником из всего этого списка мне кажется День Победы. Остальные 11 пунктов вызывают у меня два вопроса: почему мы это празднуем и почему все так скучно организовано? Что вообще может послужить поводом для городского праздника? О чем, собственно, должны быть праздники, чтобы они являлись городскими и вызывали отклик у жителей города? Оговорим еще и то, что основной посыл всех праздников — обыгрывание темы истории, вектор которой направлен назад, и, соответственно, символика патриотизма, воспитания народности. Насколько она находит отклик лично у вас? И что вы можете предложить взамен?

Вадим Демидов: Если в двух словах, праздник не является просветительским мероприятием. Как мне кажется, это просто развлекуха.

Василий Рагозин: Я бы не согласился. У любого праздника всегда есть сакральное значение. В монотеистических религиях это перешло в религиозные праздники, связанные с поклонением. Позднее появились памятные даты, которые имеют значение для этноса. Мы победили французов, но почему-то не отмечаем это. А еще мы прогнали поляков. Или сделали революцию. Все это памятные даты — и других поводов для праздников не существует. Так что это не развлекуха совсем, а фиксирование своей принадлежности к этносу через некий совместный обряд, ритуал. Поэтому у праздника нет развлекательного значения. Развлекательное значение есть у вечера пятницы. Другое дело, что нам вместо праздников подсовывают симулякры. Потому что говорить о Дне народного единства, когда народного единства нет, по меньшей мере, странно. Через праздник народное единство не создашь. Если бы было народное единство, его можно было бы отмечать.

Вадим Демидов: Я думал о том, что все будут не согласны. Что девушки не нравятся, барабанщицы, «Любэ», Газманов. Может быть, переведем это в другую плоскость: для кого вообще все эти праздники городские? Может быть, здесь собравшиеся представляют какую-то очень тонкую нишу, для которых этот праздник не наполняется какими-то мероприятиями? Но для этой ниши тоже ведь какое-то, хотя бы маленькое мероприятие в этом Дне города нужно!

Александр Курицын: Готовясь к встрече, я промониторил отзывы на форумах. На самом деле, довольных городскими праздниками людей очень мало. Они недовольны программой, не понимают, что это такое, потому что праздник народного единства власти пытаются нам объяснить, но создается ощущение, что им самим нужно объяснить, что они хотят представить. Повода для праздника нет. Есть только формулировка «Освобождение России от поляков», весьма далекая от ориентиров подавляющего большинства людей, живущего сейчас в крупном городе.

Дмитрий Гительсон: Почему особенно обидно за 4 ноября? Потому что это действительно единственный всероссийский праздник, привязанный к Нижнему Новгороду. Но в понимании большинства людей это дата, которая банально заменила 7 ноября и стала еще одним выходным днем посреди осени. Кстати, это тоже важно, потому что праздник наш народ любит равномерно распределять по году. Это для одной категории. Для наших уважаемых руководителей важно представить новые объекты — в первую очередь, открывшееся метро, что само по себе замечательно. В этом действительно нет ничего плохого, но какое отношение метро имеет к 4 ноября? А эстакада? Хорошо, понятно, что Зачатьевская башня расположена близко к памятнику, а Рождественская находится рядом с Ивановским съездом. Но почему все эти объекты не были сданы в День города? Как раз здесь и происходит и смешение смыслов, и их размывание. Этот праздник действительно мог бы получить собственное звучание. Но по факту, даже если взять только исторический аспект, ничего не делается, чтобы объяснить людям, что мы вообще празднуем и что на самом деле произошло в 1612 году. Я думаю, и наши начальники, не говоря уже о «простых нижегородцах», не вполне представляют, что же там происходило в это Смутное время. Но поскольку все это облекается в красивые слова о патриотизме, о защите интересов Родины, о народном единстве, про исторический смысл можно и забыть. И это очень обидно. Точно так же, как обидно за князя. Для меня апофеозом этого процесса является картина, которую я часто наблюдаю в Кремле у нового памятника основателю города Георгию Всеволодовичу с духовником Симоном Суздальским. Дети подходят. «Мама, это кто?» «Да ты что, не знаешь?! — говорит мама. — Это Минин и Пожарский». И мне все время, сравнивая человека в латах с человеком в рясе, хочется спросить этих мам: «А кто из них Пожарский?» Видимо, Пожарский в рясе. Потому что там фамилия какая-то непонятная. Ему вообще не везет в культуре. И из названия площади исчез, и даже из названия ресторана, где мы сейчас находимся. Долго произносить. Долго объяснять. И это очень грустно, потому что получается, что все друг друга обманывают. Памятник открыли, а объяснить людям забыли. Где фильмы про героев государственного праздника, хотя бы документальные? Где книги? Где просветительская компания?

Максим Калашников: Мне кажется, что праздник состоятелен, когда он прост и понятен. То, о чем мы с вами говорим, — так это о ритуалах. Даже Первомай и 7 ноября — это четкий ритуал: шарики, портреты Ленина. А ритуала ни Дня города, ни Дня народного единства, ни Дня России даже я лично не понимаю. Мне кажется, что одним человеком или одной группой людей все и делается. И если сейчас, например, Нина Зверева в Большом Болдино делает ежегодный фестиваль, то я уверен, что со временем это будет народный болдинский праздник русского языка, а, может быть, всероссийский праздник.

Дмитрий Гительсон: Одну историю расскажу. Мой знакомый предприниматель, человек, далекий от политики, но интересующийся историей, за свой счет собрал коллекцию дореволюционных и советских открыток, посвященных Минину и Пожарскому, Ополчению, 1612 году. И в Художественном музее сделал свою личную, семейную, частную выставку открыток из своей коллекции. Причем пригласил туда просто своих друзей. То есть он проникся идеей 4 ноября и сделал свой личный праздник.

Василий Рагозин: Все праздники, подобные Дню народного единства, проходят под присмотром правоохранителей. Почему-то организаторы праздника считают, что везде, через каждые пять метров, должны стоять правоохранители и смотреть, как бы чего ни произошло. А ведь ни один такой праздник, на которые народ приходит просто отдыхать и веселиться от того, что им просто хорошо друг с другом, не требует такого большого количества охраны.

Вадим Демидов: Я думаю, охрана есть везде. Но ни у кого в других странах просто нет такого отношения к правоохранителям на праздниках. Они там не раздражают. То есть полицейские тоже есть, но их не видят.

Александр Курицын: Но кордона с металлоискателями на вход на главную площадь праздника нет нигде. В Нижнем — есть. Мало того, в определенный момент просто закрывают проход: «Ребята, мы больше никого не пускаем — скоро все закончится».

Дмитрий Гительсон: На самом деле, мы имеем дело с городским флешмобом, где люди, изображающие народ, в определенных количествах регулируемые металлоискателями, выполняют свою роль. Люди, изображающие артистов, свою. Люди, изображающие власть, свою. И у них, у участников этого городского флешмоба, конечно, есть свой праздник.

Георгий Ахадов: Час нужно было просидеть, чтобы об этом сказать. Я предлагаю вообще придумать новый праздник — например, День отдачи епархии здания консерватории.

Дмитрий Гительсон: По новой концепции, День города проходит «на местах», то есть в районах, парках. И в каждом парке программа отдается соответствующим организаторам, как правило, радиостанциям, которые ищут спонсоров и проводят свои мероприятия.

Александр Курицын: И, на самом деле, это нормальная практика — отдавать мероприятия на аутсорсинг. Вопрос в том, что сейчас это делается за две недели, при условии, что программу заранее никто не знает, как и организаторов.

Дмитрий Гительсон: А потом есть набор из 30 утверждённых кем-то коллективов, которые на автобусах переезжают из парка в парк, выступают то там, то здесь и зарабатывают на этом понятные деньги. Программа везде абсолютно одинаковая, одни и те же ведущие, исполнители, организаторы. Разница только в том, что парки расположены в разных районах.

Вадим Демидов: Но мне вот что не нравится в наших парковых праздниках: человек не может одновременно везде побывать. Вот если бы это всё было в шаговой доступности! Посмотрел на эту сцену, пошёл в другое место. Я, если честно, думал, что вы меня пригласили, чтобы я рассказал, как я в этом году в Италии был на дне одного из районов Римини. Там есть, конечно, большие традиции — там родился Феллини. Заранее выпускается буклет, где расписаны все сцены этого праздника с рассказом о каждом исполнителе, с фотографиями, ссылками, где его можно послушать, и всё такое. Да, там полно рекламодателей. Сам район не очень большой: мне кажется, расстояние между двумя остановками автобуса — как раз примерно и составляет квартал. Поэтому им проще. Но внутри этого квартала есть несколько улиц, «идущих» в разных направлениях. На этих улицах находятся 8–10 сцен, вплоть до того, что с балкона идёт представление. Все домики двухэтажные — это бывший рыбацкий посёлок. Ты подходишь к одной сцене. Не нравится — прошёл метров тридцать за угол, там другая. На ней, например, учат танцевать «латино». Пошёл к третьей сцене, которая, например, считается у них главной, и там какая-нибудь певица играет рок-н-ролл времён Элвиса Пресли. Это все любят. Вся площадь уставлена лавками со столами, накрытыми одноразовой посудой. Тут же какие-то кафешки работают, и все сидят, значит, выпивают. Прикольно то, что все подъезды и окна этого района открыты, и ты можешь практически, ну, если и не войти к людям, то увидеть весь их быт. Они просто выворачиваются наизнанку в эти дни. Но это не только музыкальный фестиваль. Мы говорили, что нужно показывать какой-то там быт, вот там это представлено очень широко: сидят два деда, или дед да баба, и у них в руках какие-то приспособления начала прошлого века — они на них лущат кукурузу. Понимаете, к этому деду и бабе — очередь! Потому что все хотят с ними сфотографироваться, пообщаться. И тут же жернов, можешь сам собрать кукурузу и, опять же, сфотографироваться, как ты работаешь этим жерновом. Тут же работает музей старинного мопеда, велосипеда, мотоцикла, трактора. Опять же, времён, наверное, детства Феллини. Естественно, в этот день всё это бесплатно. Тут же есть художники с галереями, можно зайти, всё открыто. В церкви, во дворе, показывают мультфильмы, прямо на стене церкви. Церковь — это церковь, но всё, что вокруг — это как передвижной музей, например, старинного плаката. Картины, афиши старинные, и всё это можно посмотреть. Очень много людей толпилось около пятачка, где была экологическая площадка. Там были сфотографированы все платаны в возрасте от 100–150 лет в Римини. Один платан хотят где-то там снести, за него там подписи собираются. Но это все проходит неформально. Не на государственной площадке, а просто базируясь на интересе. Это традиционный праздник, который проходит там много-много лет. И традиция уже устаканилась за эти годы.

Лев Харламов: У нас в организации праздников главная ошибка как раз и состоит в том, что есть центральная площадка, и на ней всё сосредоточено. И на ней всё как бы меняется. Вот эти 30 минут ты смотришь, следующие 30 минут — то же самое, и ещё полчаса. А если на одной площадке в течение восьми часов происходит обучение танцам «латинос», то я, конечно, зайду, но минут на 15–20. А потом пойду дальше. Вот в этом разница. В плане организации. Не считая шаговой доступности.

Василий Рагозин: Так наши власти идут тем же путём: автобусы будут между Рождественской и площадью Минина. Есть попытки создать два полюса активности. Знаете, есть такой город интересный — Лос-Анджелес, основная идея которого в том, что в этом городе нет центра: есть «даунтаун», который везде показывают, — чисто офисный центр, в котором жизни нет, после шести вечера там всё закрывается. И есть районы, в которых очень много местечковых активностей.

Александр Курицын: Так это главное отличие. Они дают возможность всё это сделать, но не навязывают сами. Мне кажется, что, если городским сообществам, которые так или иначе занимаются кто-то реконструкцией, кто-то стрит-артом, кто-то латинскими танцами, кто-то гастрономией, дать возможность этим заняться и предоставить площадку, то, конечно, это появится. Правда, появится на том уровне, на котором они сейчас находятся.

Василий Рагозин: Это появится, но тогда возникает другая проблема. Проблема в том, что они пытаются это всё идеологически контролировать. А вместо этого получится миллиард цветов, и каждый будет делать что-то своё.

Вадим Демидов: И сейчас тем более, мне кажется, будут контролировать. Потому что ситуация вокруг давно понятная, и ещё больший диктат будет, и меньше свободы на ближайших праздниках города. Или нет такого ощущения?

Александр Курицын: Предыдущий День города был репетицией 4 ноября, которая к городу не имела никакого отношения: историческая реконструкция, икона в стреле крана, никаких городских сообществ, никаких людей, работающих в этом городе, которым бы дали возможность представить то, что они делают. На самом деле, городская жизнь в городе есть. И если пройтись летом по Покровке, там есть и уличные музыканты, и танцы, и те, кто занимается народным ремеслом.

Я могу привести положительный пример из жизни российского города Пермь. День города у них 12 июня, совпадает с Днём России. Они сделали фестиваль, под который выделили большую площадь в центре города, и назвали всё это «На траве». Понятно, что это неофициальный формат — пикник. Создали множество активностей: музыка, handmade, воспитательные форматы, инсталляции, поэтические вечера и далее по списку. Акцент сместили на семейность и именно на работу с сообществами, которые существуют в городе. У них всё это не сразу получилось: работа шла в течение трёх лет. На третий год реальная посещаемость составила около 800 тысяч человек — практически вся Пермь. Так что технологии уже есть, вопрос в том, что с ними никто не работает.

Дмитрий Гительсон: Технологии — уже вторичная вещь. В основе всего — смысл, идея, эмоция. Это определённые и очень глубокие смыслы, которые в нас сидят тысячелетиями, и именно поэтому люди откликаются на них.

Лев Харламов: Смысл всегда один — патриотизм в настоящем его понимании. И мне кажется, любой день, каким бы он ни был, можно «расширить» в пространстве смыслов. Если Вадим рассказывает о Римини, и там есть часть, посвящённая Феллини, то в Дне народного единства должна быть часть, посвящённая Чкалову, например. Не Минину, а Чкалову. И я даже понимаю, как это делать. Я понимаю, куда мой тринадцатилетний сын, например, побежит, если ему предложат делать модели самолётов. Более того, у нас есть Дворец пионеров имени Чкалова, в котором есть кружок по авиа-моделированию. Я, между прочим, вижу иногда их тренировки — вы не представляете, где это происходит: там, где люди вообще не ходят. На спортивной площадке за университетом люди занимаются запуском своих авиамоделей. Это безумно интересно. Я, опаздывая на эфир, открыв рот, за ними наблюдаю. Представляю, насколько это интересно детям, подросткам. Но ведь это же не включается в программу праздника. Хотя это имеет к Чкалову непосредственное отношение.

Максим Калашников: Думаю, это и должно быть идеей праздника — многообразие жителей города. И нет ничего более объединяющего, чем это многообразие.

Дмитрий Гительсон: Многообразие по форме — да, но должен быть единый и понятный всем смысл. Площадки и символы должны быть объединены смыслом, как самолёты с Чкаловым.

Максим Калашников: А смысл в этом и заключается. В том, что все это мы — город Нижний Новгород.

Александр Курицын: Смысл городской жизни — дать понять, чем живёт город, какие в нём люди, чем они могут быть друг другу интересны. Без каких-либо изначально заданных тем патриотизма, воспитания и дидактики. Все остальное, атрибуты, ритуалы потянутся следом. Вернее, могут потянуться.