12-12-14

Культурный слой

Нижегородская повесть Андрея Коротина. Глава девятая

 

«Заставляли в унисон звучать сердца»

Несмотря на то, что дни ползли медленно, — год пролетел мгновенно. Семь первых месяцев были честно посвящены изучению разных воинских хитростей, окоп там выкопать, противогаз натянуть, противника расстрелять или поезд опрокинуть. Довольно скоро стало понятно — желание сделаться офицером и посвятить жизнь утренним пробежкам, дневным пряткам от начальства и безденежному вечернему пьянству, — испарилось.

Схема, конечно, весьма условная, но в те времена довольно широко распространённая в воинских частях постсоветского СССР. Выпади служить-учиться не в «девяностых», а, скажем, в 70-х или 80-х, — и Родина, всего скорее, обогатилась бы ещё одним весёлым лейтенантом. Но тогда — всё сквозило лютой безысходностью и наизнанку вывернутой сутью самого термина «офицер», которое представлялось доселе совсем иначе. Впрочем, здесь не об этом. Через семь месяцев обучения было принято решение отчислиться из курсантов, ну их.

Скрыть свои музыкальные дары не удалось, да и не очень-то тянуло. Нескончаемо репетировать гитарное соло к песне Газманова «Офицеры-россияне» в тёплом клубе оказалось намного приятнее, чем подметать территорию училища или циклевать стекляшкой полы в расположении. И — да! — у Коли же был «как у Каспаряна ”Gibson”», который на любой концерт солдатской песни легко приносился в часть и звучал с клубной сцены несравненно выигрышней штатного красного «Урала» (кто бы сомневался), с изящной белой надписью на деке — «ИНВ № 2128506». В училище, ко всеобщей радости военноначальства, появилась группа.

Надо сказать, в армии ВИА для его участников — мёд. Эти восхитительные увольнения в город без инструктажа и строевого смотра! Группе были необходимы струны, шнуры, записи военных песен и прочая, и прочая. И чем чаще — тем лучше.

Эти кропотливые репетиции до 12 ночи, когда двое из четверых в «самоходе», ещё один мирно спит на стопке штор за сценой, — тогда можно спокойно, под чаёк, посочинять «новых песен», иные из которых живы по сей день. И за месяц до важного концерта очень приятно было освободиться ото всех нарядов, построений, занятий, и прочих там «ат-бат». «Товарищ майор, я не могу, у меня важная репетиция! Все вопросы к товарищу полковнику». Это счастье.

Училищный замполит в новом коллективе души не чаял, зато чаял множество плюсиков, плюсов и плюсищ, а также галочек о проведённых мероприятиях, размером с хорошую чайку. И тут — на тебе! — один из оболтусов отчисляется… Для начала, конечно, пригрозили отправкой в Чечню, в Сормовскую дивизию и на остров Тикси одновременно, а потом махнули рукой и плюнули. И обматерили, само собой. Через пару недель солдатский батальон обеспечения учебного процесса пополнился новым бойцом со следами от споротых курсантских погонов на выгоревшем х/б.

— Рядовой Коротин! Каждый день, начиная с 16.00 и до отбоя, Вы поступаете в распоряжение дежурного по клубу и готовите в составе ВИА репертуар для Дня открытых дверей! Форма одежды на концерте — курсантская! Вопросы есть? Выполняйте!

Есть выполнять, чего же не выполнить. Выполним в лучшем виде.

Три Д`Артаньяна

— Я лаборантом устроился, а Игорь оформителем на кафедру автоподготовки, нормальная работа, особо не напрягает, — Женька заварил густой чай и неторопливо рассказывал, как их с братом занесло в расположение красноармейцев.

Лаборант, как выяснилось, — это который бумаги переберёт, плакаты перетащит, иногда мусор выбросит, ну и чая попьёт у брата в кандейке. Все гражданские — лаборанты. Звучит, однако! Игорь с нескрываемым удовольствием изучает содержимое солдатской записной книжки, которую я притащил ему полюбоваться. Иногда в голос смеётся, иногда восхищённо цокает языком.

— Класс. Жень, ты только послушай, чудо какое:

«Товарищ, верь, придет приказ,

Который мы так долго ждали,

Кто не служил — тот не поймёт,

Как долго эти дни считали»

или вот:

«Ты помнишь, друг, как мы гуляли

Вино, подруги, кабаки

А вместо этого мне дали

Х\б, портянки, сапоги»

Женёк ненадолго отвлекается и продолжает рассказывать.

— На кафедре работает машинисткой девушка очень хорошая, добрая. Я её попросил напечатать мою повесть — написал недавно. Представляешь, хожу по кабинету с рукописью и громко ей диктую: «Три Д`Артаньяна, или Прогулка по подснежникам старого одноногого ветерана»! А она печатает. Картина, а? Нормальная работа, я не жалуюсь.

Налюбоваться на моих друзей было невозможно. Они словно аккуратно отпилили и принесли в армейскую суетливую жизнь угол от своего мирного и уютного дома — с книгами, картинами и тихим разговором.

— А тебя отпускают сейчас в увольнения? У меня есть друг, мы в музыкальном вместе учились. Хотим с ним через пару недель квартирник у нас дома сделать. Может, у тебя получится прийти? — убаюкивал Женя.

— Наверное, получится. Нашему славному ВИА внезапно потребуются, скажем, медиаторы, — и всё получится. А кто там будет, что за друг?

— Горьковские все, ты не знаешь. А про него я тебе рассказывал, Диман Елькин (сейчас — Дмитрий Елькин, главный редактор «Агентства политических новостей-Нижний Новгород», — Прим. ред.). Там и познакомлю.

***

Припёрся с опозданием, как был — в парадной форме, только серьгу в ухо и успел воткнуть. Почти все уже спели. В Женькиной комнате по кругу сидели человек двенадцать, у окошка кто-то пел в микрофон, прикрученный изолентой к железной стойке из проволоки. Электрическая гитара, маленький самодельный комбик. Навскидку — лица незнакомые, кроме Женькиного и Игоревского.

— Знакомьтесь, это наш друг Андрюха! Проходи, Андрюх! Тебе чая или сразу споёшь?

Выбираю сначала чай, здороваюсь, называем друг другу имена, всё быстро и незапоминаемо с первого раза. Присаживаемся с Женькой в уголке. «Вон Елькин, с бритыми висками, панк, — еле слышно вводит меня он в курс дела за чаем, — а там Митя, хороший чувак, очень добрый. Он ходит плохо, с ногами что-то. Парень в очках и девушка — это муж с женой, Андрей (нижегородский журналист. — Прим. ред.) и Света Лобашевы, группа «ЛСД»: Андрей поёт, она на басу, а Елькин на соло. Таня Хрипкина — журналист, ну и квартирники устраивает. В свитере Никифор, или Коля Гужа, он же Морарь (внимательный читатель «Новой» в Нижнем» наверняка помнит стихи Николая Мораря, участвовавшего в поэтическом проекте «Лит_перрон». — Прим. ред.) — у него много разных групп и имён», — мне начинает казаться, что с кем-то из них жизнь уже сталкивала ранее. «А я его вроде видел на куче пару раз, с эдаким егороподобным чуваком Никитой. Говорили, что электронику какую-то пишут. И Митю видел там же. С Цваном из Питера только приехали, в футболках «рок-клубовских», он — в «летове», я — в «гребенщикове», — Митя к нам у «Мелодии» и подошёл. «Где это вы, чуваки, такими футболками разжились?» — спросил».

— А теперь давайте Андрюха споёт.

Влезаю на стул, начинаю играть, Женька подыгрывает. Поди ж ты, слушают! Надо же.

 

У тебя глаза — как баня

Без окошек и дверей

В правом глазе голый Ваня

В левом дохлый воробей.

 

Такие песни были, да. И плюс парадная военная форма, до сих пор оторопь берёт. Хлопали же, с ума сойти. Просидели тогда до вечера, по очереди перемещаясь — с дивана к микрофону, от микрофона в подъезд курить, из подъезда на диван, с дивана на пол или стул.

Прощаемся на улице минут тридцать, очень тепло и радостно. Женя обещает, что обязательно постарается устроить в Кстово рок-фестиваль и пригласить на него всех-превсех. В ответ все-превсе радостно поддерживают столь славную идею, бурно обсуждая, — как всё можно круто устроить.

Забегаю на пять минут домой, быстренько покупаю там пяток медиаторов для военного нашего ансамбля и с бутербродом в руке мчу служить Родине дальше. Увольнение катастрофически быстро подходит к концу.

— Товарищ полковник, рядовой Коротин из увольнения прибыл, во время увольнения замечаний не имел!

Товарищ полковник стоит спиной, склонившись над столом, и заполняет какой-то важный журнал. Помощник дежурного, курсант из соседней казармы, взглянув на меня, таращит глаза и, будто ужаленный, машет руками и тычет указательным пальцем — то себе в лоб, то в висок, то в ухо. А, понял! Спасибо тебе, брат. Кольцо из уха вытащить совсем забыл, то-то удивил бы полковника. Успел.

— Всё у вас нормально, товарищ солдат? Без происшествий?

— Так точно, товарищ полковник, всё хорошо!

— Ступайте, занимайтесь.

— Есть заниматься!

 

(Продолжение следует)

Андрей Коротин