13-01-18

Общество

Озеро и воробей

Продолжение суда над книгой Станислава Дмитриевского

Лукавый и продажный кадий (мировой судья и нотариус в одном лице) Абдурахман из легенды о Ходже Насреддине словесной эквилибристикой приравнял озеро сначала к ишаку, а затем и вовсе к воробью. Но это — легенда. А 11 января в Дзержинском горсуде подобное наблюдалось вживую.

Ответы экспертами произносились тихой малоразборчивой скороговоркой, какой обычно отвечает у доски опытный двоечник

Книга Станислава Дмитриевского «Международный трибунал для Чечни» повествует о преступлениях против человечества, совершенных многими, чьи имена на слуху. И не только боевиками. Ввиду чего книгу, изъятую прямо на трассе из автомобиля автора сотрудником центра «Э», ныне судят. Обвинение требует признать монографию экстремистским материалом.

Подробно ознакомиться с предысторией событий и почитать о предыдущих судебных заседаниях вы можете на сайте «Новой» в Нижнем» по адресу: novayagazeta-nn.ru, в газете № 139 от 07.12.2012.

Субъективная оценка там, где должна быть объективная

В тот день состоялось очередное судебное заседание по заявлению прокурора Нижнего Новгорода о признании экстремистским материалом двухтомной монографии «Международный трибунал для Чечни». Основную часть заседания занял шестичасовой допрос экспертов Приволжского регионального центра судебной экспертизы Ларисы Тесленко и Ирины Жигановой. Они являются авторами экспертного исследования книги, выполненного еще в 2009 году по инициативе ЦПЭ при ГУВД по Нижегородской области.

Много нового узнали присутствовавшие от Ларисы Юрьевны и Ирины Михайловны (каждая с двумя высшими образованиями: филолог и юрист, филолог и психолог, соответственно). Например, что лингвистика (языкознание) и филология (комплекс наук, изучающих культуру, выраженную в языке и литературном творчестве) — это «одно и то же». Или что эксперт-филолог при проведении лингвистического исследования «речевых продуктов», в том числе текстов, «не вправе использовать словари специальных терминов». И что обильное цитирование и ссылки на источники в научной монографии — это, оказывается, признак «пропаганды» и «стремления авторов завуалировать реальный смысл».

Но еще больше участники процесса и многочисленные зрители (зал был заполнен до отказа) не смогли узнать от уважаемых экспертов. Несмотря на отчаянные усилия одного из авторов книги — правозащитника Станислава Дмитриевского и его адвоката Александра Манова, Лариса Юрьевна так и не пояснила значение слова «русский», а именно: употребляется ли оно в языке лишь для указания этнической принадлежности или в ряде случаев может иметь иное значение, аналогичное значению ныне популярного слова «российский»? Точно так же она не смогла дать определение терминам «национальная группа» и «государственная власть», которые были использованы в акте ей же самой для формулирования претензий к авторам книги. А раз эксперт не может пояснить значение использованных им слов, то как же он мог их корректно употреблять, тем более — в документе с юридическими последствиями? И, наконец, эксперту-филологу со вторым высшим юридическим образованием было предложено пояснить суду, что означает использованный в акте термин «гражданские преступления», ранее до этого нигде в литературе не встречавшийся? Ответом было молчание.

Не добившись от дипломированного филолога-юриста ясности относительно значения некоторых слов и юридических терминов, сторона защиты перешла к выяснению логики рассуждений экспертов. Краткое впечатление автора, присутствовавшего при этом, таково: Аристотель со всей его логикой был выброшен «исследователями» в сточную канаву, вследствие чего обычному здравомыслящему человеку разбираться в «логике» акта небезопасно для психического здоровья.

Не все можно читать между строк

При выяснении аргументов и методов, использованных экспертами, оказалось, что те не могут пояснить, откуда взялись некоторые цитаты, приведенные в акте. Соответственно, не могут обосновать их аутентичность источнику, то есть — авторскому тексту исследуемой книги. Оценивая смысл текста книги, эксперты не делали различия между авторским текстом и включенными в книгу цитатами из других источников, игнорируя авторскую оценку этих цитат и возлагая на авторов книги ответственность за то, что им не принадлежит. Более того, Лариса Юрьевна, сама, по ее словам, автор ряда научных работ, долго не могла решить, что же являлось объектом их исследования, а что — его предметом. И, наконец, обнаружилось, что в своем акте эксперты откровенно приписывают авторам книги то, чего в книге нет вообще. Например, что «главная мысль анализируемой монографии, которая многократно повторяется, заключается в необходимости создания международного военного трибунала по Чечне». Разумеется, ничего подобного в книге обнаружить не удалось — современные международные уголовные суды давно утратили связь с военной юстицией.

Выполнявший видеосъемку судебного заседания оператор, сам по образованию педагог-историк, так выразился о примененном в акте методе исследования: «Если дать этим экспертам на лингвистический анализ текст Уголовного кодекса Российской Федерации, то они с легкостью признали бы его экстремистским, нашли бы там готовые инструкции для палача и усмотрели бы основания для привлечения его авторов к ответственности в соответствии с ним же».

Особого упоминания заслуживает манера поведения экспертов при допросе. На неудобные вопросы следовали стандартные ответы типа: «я на этот вопрос ответила ранее»; «этот вопрос выходит за рамки проводившегося исследования»; «для ответа на этот вопрос нужно провести дополнительное исследование»; и даже «отвечать на этот вопрос я не имею полномочий». Все ответы произносились тихой малоразборчивой скороговоркой, какой обычно отвечает у доски опытный двоечник.

Не читал, но осуждаю

Автор далек от мысли, что столь высокообразованные и многоопытные эксперты — банальные неучи, не способные отличить объект от предмета и нацию от народа. Нет, дело в ином. «Лукавство, неукоснительное исполнение негласного заказа, не имеющего ничего общего с выявлением истины», — так охарактеризовал манеру поведения экспертов один из зрителей.

Правда, возникает еще одно предположение. Несмотря на то, что исследуемая книга, насчитывающая около 1200 страниц солидного формата с довольно убористым текстом, находилась в распоряжении экспертов целых четыре месяца, по словам Ларисы Юрьевны, времени на ее исследование было недостаточно, и они исследовали ее «выборочно». «Полностью книгу они не читали, — говорит один из зрителей Сергей, — иначе как объяснить, что опытные филологи не узнали включенный в книгу отрывок из повести Л.Толстого «Хаджи-Мурат»»?

А судя по тому, что в тексте акта проскользнула такая «новация» юридической теории, как «тяжелое гражданское преступление», к подготовке акта имели отношение некие иные лица, отнюдь не столь высокой экспертной и научной квалификации, но обладающие столь серьезным авторитетом для уважаемых экспертов, что последние не стали вычитывать и корректировать текст акта после них, и экспертам оставалось лишь «подогнать решение под ответ».

Итог усилий экспертов, по идее, должен определить суд, если он, как требуется в Европейской Конвенции по правам человека, окажется справедлив и беспристрастен. Пока мы можем лишь узнать мнения очевидцев этого трэш-марафона. Один из них — молодой человек по имени Алексей. «Экспертиза полностью провалена», — считает он. И у автора — тоже очевидца — нет оснований с ним не соглашаться.

«А как же уголовная ответственность экспертов за дачу заведомо ложного заключения?» — спросит искушенный в процессуальных тонкостях читатель. А никак! Оказывается, нет никакого экспертного заключения; есть всего лишь «акт экспертного исследования», и это «невинное» «переименование воробья в алмаз» разом избавило авторов «акта» от угрозы привлечения к ответственности за свои слова. И допрашивались в суде уважаемые филологи не как эксперты или свидетели, а как «специалисты», что также исключило возможность привлечения их к ответственности за лукавство в суде.

А жаль, потому что «подлог» и «фальсификация» — слова, которые часто приходится слышать ныне — наиболее распространенные из видимых, даже очевидных способов одурачить когда суд, когда — общественность.

«Новая в Нижнем» продолжит следить за развитием судебного разбирательства.

Лев Лерман