13-07-20

Культурный слой

Все идет по плану

«С самого старта мы планировали строить коммерчески успешный проект, не было никакого «соберемся и поиграем для себя», — рассказывает лидер и вокалист группы Remedy For All Игорь Роднов. Хотя история коллектива, играющего смесь из американского балладного мейнстрима, ню-метала и пост-гранджа, очень коротка — амбиции велики. На композицию Therapy уже снято видео, а сама вещь попала в ротацию популярного интернет-ресурса Reverbnation, причем с очень неплохим рейтингом от тамошних экспертов. Так что музыкальное будущее Игорю, выпускнику иняза, видится в весьма светлых тонах.

Музыканты Remedy For All успели засветиться в других проектах. Так, барабанщик Роман Орлов играл в Andie, гитарист Алекс Волков пришел из команды Innvare’s Day, а сам Роднов, что родом из Кулебак, успел поиграть рок на своей малой родине.

— Игорь, сейчас все больше появляется групп, поющих на английском языке. Если честно — я не всегда понимаю, почему именно английский. На тот рынок все равно не попадешь, там и своих групп завались, а в нашем шоу-бизнесе традиционно лучше идет русский язык. Так почему тогда?

— Рок родился с английским гражданством. Могу сказать прямо — петь на английском в разы сложнее, чем на родном языке. Когда поешь на русском (у меня был такой опыт) — не задумываешься, как произнести тот или иной звук, идет работа инстинктов. Несмотря на то, что я на службе много общаюсь с иностранцами — акцент у меня все равно присутствует, как бы я ни старался. Когда поешь, надо постоянно следить, как ты это делаешь. И, пожалуй, рискну поспорить на тему «попасть/не попасть на западный рынок». Тот, кто ищет — всегда найдет. Мы, россияне, для западного рынка — экзотика. Из рокеров только «Парк Горького» добился успеха, но это не значит, что не смогут другие. Нужно иметь качественный материал, нужно уметь его исполнять, нужна настойчивость, нужно знание языка — и шансы есть. Мы очень надеемся, что и русский рынок рано или поздно станет интернациональным — мир меняется и знание английского в нем становится очень важной вещью.

— А что означает «строить коммерческий проект»? По-твоему, всегда ли коммерчески успешному проекту необходим продюсер?

— Строить коммерческий проект — значит относиться к нему как к работе. Мы так и делаем — у нас жесткий график репетиций, очень строгая отбраковка материала, активная работа с потенциальной аудиторией, с потенциальными спонсорами, пробиваем лейблы (как в России, так и за рубежом). Но пока мы все работаем, причем у каждого из нас по две работы — в том числе для того, чтобы было на что развивать музыку. И я считаю, что без продюсера, без человека, который сможет задать единое направление развития, группа не сможет продвинуться. В этом особенность работы с творческими людьми — у каждого свое ярко выраженное мнение и он готов его отстаивать до победного финала. Поэтому нужен человек, который разбирается в потребностях аудитории, обладает непререкаемым авторитетом и может из группы сделать коммерчески успешный проект.

— Есть мнение: ты сначала добейся успеха на местном рынке, а потом уже забрасывай удочку на запад, и без успеха на внутреннем рынке невозможно добиться славы на рыке западном. Считаешь, можно перескочить этап завоевания успеха на российском поп-рынке и сразу добиться успеха там? Честно — прецедентов таких не знаю…

— Прецедентов нет. От нас не убудет попробовать сразу попасть на зарубежный рынок. Учитывая, что известные русские музыканты на Западе никак не представлены — схема «через русскую сцену» получается не особо состоятельной.

— По-моему, русские группы были экзотикой в годы перестройки, когда отворились двери туда. Сегодня какого-то повышенного интереса там к российскому року я не замечаю. Наверное, мы бы смогли быть для них экзотикой — если бы приготовили по-настоящему экзотический продукт, настоянный на нашей мелодике и гармонии. Но и такого я не замечаю…

— Интереса нет, потому что очень мало предложений, очень все вяло. Если кто-то раскручивается на русском рынке — дальше, видимо, уже не интересно. Мы были и останемся экзотикой, ведь мы, не носители языка — думаем по-другому, тексты у нас другие, подача другая. А национальный колорит в этом вопросе, кстати, не факт, что поможет. Прокатит раз-два, а дальше избалованной публике станет скучно. Хотя, если нам удастся вписать что-то русское в музыку, то почему бы и нет.

— Все же думаю, для выхода на тамошний рынок, требуется какая-то новация в музыке…

— Про новаторство мысль разумная. Можно добавлять какие-то редкие звуки, инструменты, при сведении пользоваться большим количеством разных эффектов. Но я считаю, что если музыка, так сказать, с душой, то можно достучаться до людей, и не прибегая к различным ухищрениям.

— Вот существует понятие «русская душа», слышал, наверное, да? Что имеется в виду, когда так говорят?

— Русская душа — это однозначно свобода. В России гораздо меньше рамок, условностей и прочего, присущего Европе и Штатам. Это здорово, ведь незашоренные люди могут добиться гораздо большего. С другой стороны, когда свободы много, мы получаем то, что сейчас у нас в стране происходит.

 

Это что-то в моей душе,

чего я не чувствовал раньше,

Заполняет пустоту и проникает

в самую суть меня,

Это что-то в моей голове, что-то,

что я забыл давным-давно,

Я снова вижу, и готов идти вперед.

Не забывай меня, даже если я исчезну,

Прости за все нарушенные обещания,

Твои доброта и нежность

спасают меня,

Ты — одна единственная для меня.

(автоперевод с английского)

 

— Давай вернемся к теме продюсерства. Тот же продюсер, учитывая, что тяжеляк в целом не слишком форматен (хотя есть исключения — тот же Queens of Stone Age сегодня весьма популярен), может переориентировать ваш проект на более попсовые рельсы. Ты сам-то готов к такому переформатированию?

— Не я — мы, и да, в определенной степени мы на это готовы пойти, и даже уже как-то обсуждали подобный вопрос. Мы не готовы кардинально менять стиль исполнения, всё-таки мы играем ту музыку, которая нам нравится. Конечно, будет несколько сложно найти баланс между «нравится» и «продается», но это тот риск, к которому мы все готовы…

Вадим Демидов