13-07-26
Культурный слой
Алик Якубович: «Воплотить все свои мечты, хотя бы на бумаге…»
Член Союза фотохудожников России. Обладатель Гран-при Kodak master-class 90, наград Международных выставок, проходивших в Японии, Германии, Израиле и России. Его работы экспонировались в России, Франции, Англии, США. С 2002 года работает в жанре социального репортажа, преимущественно с черно-белой фотографией. Автор нашумевших проектов «Черно-белая любовь» (Русский музей фотографии, Нижний Новгород), «Странные люди» (журнал «Эгоист» 2002–2003), «Легко ли быть молодым». Автор книг в жанре акустической фотографии, который придумал сам: «Нерастворимый кофе» (2007), «Летающие рыбы» (2008), «Начать бы всё с конца» (2010), «Лодка с голубыми глазами» (2012). В 2011 году принял участие в проекте Portfolio Review, впервые проходящем в России. В 2012 году проект «Пацаны» был выставлен на Международном Биеннале Fotofest в Хьюстоне, США.
***
Колокольно-кандальные мысли
Ещё не забытых отцов,
Опять наполняют смыслом
Наши уставшие паруса,
Чтобы мы смогли собраться
В свой не последний путь
И вернуть себе однажды
Это начало начал.
***
Это ж надо так истосковаться душой
По телу ближнего своего,
Чтобы выпустить себя из тюрьмы
На целую ночь,
А потом бродить в своих снах
В гордом неодиночестве.
***
Исходя из количества, года и страны,
Выпитого вина, мы по-разному становимся
Иностранцами в родном городе,
И гуляем всю ночь в парке солнечных фонарей,
В компании ослепительно вечерних женщин.
***
Ещё не известно, что было кино,
То что нам показывали,
Или то, как мы жили.
Вот и Лёхе после первой серии
Написали на мраморной плите:
«Зато как погуляли!»
И воткнули гитару вместо креста,
А он всё улыбается на моих фотографиях,
И приходит в мой сон, чтобы выпить и спеть,
А утром я варю себе кофе и думаю о Лёхе,
Который просто остановил свои часы,
Потому что они перестали показывать его время.
***
И выпили вроде немного,
А вспомнили целую жизнь,
Толи водка попалась разговорчивая,
Толи вечер, как в былые прекрасные времена,
Когда перед танцами
Мы выпивали бытылку портвейна,
И за пятьдесят копеек покупали
Счастливый билет в другой мир,
Где Мишка Вайнштейн на своём английском
Пел такого Маккартни,
Что еле знакомые девчонки,
Таяли от нежности в наших
Ещё детских объятиях,
И конечно не обходилось без блатных,
Без драк, без «палундра менты!»,
Но от этого мы не стали хуже,
Просто нас почему-то совсем не осталось,
А утром поехали на кладбище
Навещать нашу танцплощадку,
Мы встретили почти всех,
Никто не дотянул до сорока,
Кто-то спился,
Кто-то умер от наркотиков,
А кто-то погиб на блатных разборках.
Мы помянули их какой-то неразговорчивой водкой,
Покурили, и разъехались по домам.
***
В пятьдесят уже не надо обгонять себя
И если вовремя переключить скорость
На пониженную,
То очень многое ещё можно успеть.
***
Пока старость не стала болезнью,
Надо успеть стать художником
И воплотить все свои мечты,
Хотя бы на бумаге.
***
Пропивая свой большой талант
В богом забытой мастерской, понимал,
Что умрёт скорее от разрыва печени,
Чем от разрыва сердца,
Так и не написав, своей главной картины,
А когда сон стал важнее секса,
Он оставил ключи под ковриком
И уехал на крайний Север,
Где жизнь стоила свеч,
Не только от гемороя.
Он вернулся через год
С глазами Джека Лондона,
С бородой Хэмингуэя,
С улыбкой Марка Твена,
И открылась выставка
Неизвестно-известного художника,
После которой многие
Начали жизнь сначала.
***
Врач выписал рецепт
И подписал приговор,
И она поняла что жизнь заканчивается,
И долго курила последнюю сигарету,
Пока не вспомнила, что врачи тоже люди,
И им свойственно ошибаться,
И решила срочно уезжать-далеко,
И может быть навсегда,
Туда, где нет синяков под глазами,
Разочарованных мужчин,
И серого будущего,
И вышла на улицу, а там весна,
Лужи, птицы, и смысл жизни.
***
Он здорово выглядел для своих почти пятидесяти
И если б не этот проклятый случай,
Когда во время секса сдавило виски,
Да так, что хоть скорую вызывай,
После которого он чуть не бросил курить,
И всё вынюхивал у знакомых врачей,
Сколько ему осталось,
Ещё он начал подумывать, что так умирать нельзя,
Что должен быть кто-то рядом,
Но кто? Умных, взрослых и красивых давно разобрали,
А все эти манекенщицы со спецэффектами
На лице и гораздо ниже,
Совсем не собирались взрослеть не душой, не телом,
Хотя они отлично вписывались в дизайн
Его новой квартиры,
А сегодня ночью пропитавшись французским коньяком
Пересматривал «Мужчину и женщину» и мечтал,
Как они с Анук Эме на «Форде Мустанге»
Вдоль берега моря, а на заднем сиденье
Их маленькие дети.
Потом долго пил какой-то невкусный буддистский чай на кухне
И думал, а может пока они не встретятся
Он так и не сможет умереть.
***
Однажды Бог призвал меня
И мне было не всё равно,
Я взял вино и гитару,
И отправился на тот ещё свет,
Я пел ему про женщину непреклонного возраста,
Про облысевшие крылья ангела,
Про пьяную Еву на Мытном рынке.
Бог смеялся и плакал, и целовал меня в темечко,
А когда кончилось вино велел собираться домой,
Потому что старенькая мама
волнуется,
Потому что не все дела ещё сделаны,
Потому что поверил в меня.
***
Тратил деньги большие бумажные
На себя любимого пьяного,
Обещал, что завтра повесится,
Лишь бы с ней никогда не встретится,
А на утро с улыбкой помятою
Просыпался в её объятиях,
Похудевший душой и мыслям,
Возвращаясь к себе забытому.
***
Сегодня она поняла,
Что не может,
Не хочет,
Не будет,
Делать то что ей не дано
И вместо обеда ушла в парк,
Где долго сидя под деревом,
Куда-то бежала с закрытыми глазами,
Пока не появилась приятная усталость
И еле уловимый запах пота и юности,
И начался дождь,
Она вернулась в офис босиком,
Вся мокрая и красивая,
От принятого решения,
И написала заявление об уходе,
Прямо в глаза начальнику.
***
И каждый раз попадая
В открытое пространство её нежности
Учился плавать в её волосах,
Открывать звёзды в её глазах,
Терять притяжение земли в её теле.
***
Андреев так давно не выпивал
И накопил столько здоровья,
Что не дожидаясь понедельника
Решил начать жить по-новому,
Вернее по хорошо забытому старому
И удивить компанию приятно незнакомых
Своей второй молодостью.
В пятницу вечером, долго перед зеркалом,
Он менялся в лице и в одежде,
И, выпив для храбрости, грамм сто коньяка,
Никуда не пошёл,
А только стёр пыль со своей старой гитары,
И спел песню про вечную молодость,
Получилось так хорошо, и так громко,
И сверху спустилась такая соседка,
Что он удивил сам себя.
***
Девочка — птица,
С глазами лилового лета,
С которой мы жили недолго,
Но счастливо,
Может от того, что недолго,
Нашу историю описал
Не один писатель
Сексуальный фантаст,
Но об этом потом,
А пока мы каждую ночь
Проделывали в потолке небо
И занимались любовью
На всех языках мира,
Девочка — птица, с ней было легко,
Но на таких не женятся,
Думал я, и мы расстались,
С тех пор у меня было много потолков,
А неба, с глазами лилового лета
Больше не было.
***
Пьяный в холодильнике нашёл письмо,
Младшая писала Деду Морозу про котёнка
И про то, чтобы папа перестал выпивать
И обижать маму.
— Тоже мне Ванька Жуков, —
Улыбнулся он и лёг спать.
Во сне со Снегурочкой парился в бане
И начал таять и потерял сознание,
И приезжал Дед Мороз на скорой,
И он очнулся от головной боли,
И выпил пива, и стало легче,
Но как-то не по себе,
Письма в холодильнике не было.