№39 (2180), 15.04.2014

Общество

Переход туриста через джунгли

Заметки о русском народе. Часть вторая, патетическая

Наша семейная таиландская эпопея продолжалась. (Начало — в прошлом номере — «НГ» в НН). Моя любимая по-прежнему желала продолжения приключений, и на этот раз мы взяли дальнюю двухдневную экскурсию — чтобы отправится туда вместе со своими детьми.

Фото dmitrijj-semenenko.tourister.ru

Нам обещали джунгли, поездку на слонах, спуск по горной реке, ну и заодно посмотреть на легендарный мост через реку Квай, про который даже фильм сняли. (Мы его, кстати, не видели, но суть в том, что в своё время оккупанты японцы там загубили много белых пленных, которые мост этот и возвели в нечеловеческих условиях; обычная история, в России тоже много таких мостов).

В традиционную для этих мест погоду ничего страшного данная экскурсия не представляла бы. Ну, джунгли, ну, слоны, мост там, то-сё.

Однако вечером начался дождь: непрестанный, занудный, достаточно плотный, и хорошо хоть не ледяной.

Дождь шёл всю ночь, не прекращаясь ни на минуту.

Нас подняли в половину четвёртого утра. Дети отнеслись к подъёму стоически. («Родители вывезли нас, чтоб передохнуть от этой бесконечной школы и муки утренних вставаний — вот передыхаем; родителям видней».)

Автобусы собирали туристов по всем прибрежным отелям. Когда часам к восьми набился полный салон, выяснилось, что тут одни сплошные русские. Кому ещё взбредёт в голову отправляться гулять по джунглям в сезон дождей?

Состав был разновозрастный: несколько мам с детьми, едва научившимися ходить (но не говорить), бабушки и дедушки с внучатами и внучками (тоже, как правило, дошкольного возраста), молодые пары… Одиноких мужчин — минимум. Видимо, мужчины, стремящиеся в Таиланд, уже видели слонов раньше и в основном хотят покататься на чём-нибудь другом.

Гид, благодушно улыбаясь, предположил, что пока мы едем (ехать нужно было на другой конец страны) — дожди закончатся. Не отменять же экскурсию, в конце концов, из-за таких мелочей? Что мы, воды не видели?

Началось всё более-менее ничего: мы вылезли в каком-то местном селении и — продолжался небывалый ливень — загрузились в лодки, чтоб прокатиться по местной деревне, построенной в воде.

Практически Венеция.

Деревня пахла местной едой; вода тоже пахла чем-то местным; водители лодок громко кричали друг на друга. Русские туристы притихли и сурово осматривали окрестности, прижимая к себе детей (или внуков).

…Но дальше события развивались всё более трагически.

Нас высадили в джунглях.

Мы пошли по джунглям.

Идти было далеко.

Дождь лил, солнце исчезло.

Никто не жаловался. Дети не плакали. Пожилые российские граждане передвигались столь же быстро и спокойно, как и молодые.

Наконец к нам вывели слонов. Под руководством таиландских товарищей российские туристы взобрались на слонов и двинулись дальше, растирая ливень по счастливым лицам — уже на слонах.

Алкоголя в джунглях никто не продавал, но настроение дорогих соотечественников становилось всё лучше. Мы слышали, как на соседних слонах группа женщин запела боевые советские песни. Мы негромко подхватили. Таиландские гиды — тоже. Видимо, они слышали эти песни уже не в первый раз. Женские голоса были необычайно сильны, бодры и как бы спорили с дождём и вообще с местной стихией.

(Поющие женщины втроём весили примерно столько же, как перевозивший их слон или даже чуть больше. Если бы слон преклонил переднюю ногу, встав на колено, он рисковал бы не подняться больше).

Нас ожидал собственно обещанный спуск по горной реке.

Всем раздали спасательные жилеты — достаточно скромные на вид; например, на тех женщинах, что пели, жилеты застегивались с некоторым трудом.

Жилеты надели бабушки, молодые женщины, младенцы.

Нас вывезли на середину весьма быстрой реки и велели: прыгайте в воду! Прыгайте! Ниже по реке вас поймают!

Ливень усиливался. Вода бурлила. Вокруг реки высились джунгли.

Ранее нам обещали, что крокодилов здесь нет, но в это обещание не верилось.

Впрочем, никто не сказал ни слова.

Бабушки, сурово поджав губы, побросали своих внуков в воду. Внуки падали без крика о помощи. Молодые мужья выпихнули в бушующую стихию своих жён. Матери безропотно расстались с детьми — и лишь торопливо прыгали следом, пытаясь нагнать их уже в воде. Но не тут-то было! Река разносила нас, как военная судьба.

Мы тоже побросали своих детей в воду; ничего, у нас их много.

Туристы весело перекликались. «Сынок, ты жив?» — «Да, мамочка!» «Милая, ты здесь?» — «Дорогой, я плыву!» «Внучата, вы где?» — «В воде, бабушка! Иди к нам!»

Дети, не умеющие разговаривать, плыли молча и на материнский зов не откликались.

Матери в истерику не впадали и лишь вглядывались в полутьму.

Бабушки мощно гребли, время от времени догоняя кого-то из туристов и поворачивая их лицами к себе: нет, чужой… нет, и это не мой… где же мои? «Дед, ты нашёл кого?» — «Ищу, старая!»

Километром ниже была пристань, которую надо было различить в темноте (чтоб тебя не унесло дальше, куда-нибудь в океан). Я, к примеру, едва не пропустил пристань, нагнав свою семилетнюю дочку в середине реки и увлёкшись с ней беседой на тему, а кто из диких зверей всё-таки водится в этих джунглях.

Нас сосчитали. Никто не потерялся. Дети по-прежнему не плакали и не подавали вида, что уже не надеялись увидеть родителей. Старшие не выказывали своих чувств, молча переживая радость встречи с детьми.

…На берегу нас ждал нехитрый ужин: тайские организаторы наготовили шашлыков из курицы. Но столы накрыли почему-то в километре от берега.

Голые, мы весело побежали туда. Ливень нам был уже не страшен.

Шашлыки к тому времени, когда мы пришли, окончательно остыли и промокли. К тому же, есть, когда тебя всего поливает, достаточно сложно. Попробуйте, к примеру, полакомиться шашлычком, встав под холодный душ — ощущение будут те же. Не примерно те же, а именно те.

Но и здесь никто не жаловался, все съели шашлыки, запили небесной водой и поспешили назад к лодкам.

Нас повезли в гостиницу глубоко ночью. Все не спали уже около двадцати часов, сухой одежды ни у кого не было, но не одного упрёка не прозвучало.

Неожиданно моя жена сказала мне шёпотом, указывая на пассажиров автобуса: «Смотри, это русские люди. Собрались — и делают своё дело».

Я вздрогнул: это было пронзительно точное замечание.

«О, да, — патетично думал я, спустя минуту, — это мой народ, вот он. Спокойный, суровый, непритязательный. Надо идти по джунглям в ливень? Отчего бы нет, надо — так надо. На слонов? Вперёд, на слонов. В горную реку с бабушкой и дитятей? Конечно. «Прыгай, мама!» «Прыгай, сынок!» Без еды? Поедим потом, ничего. Без сна? Отоспимся».

Как-то чувствовалось, что никто не делал всё это по причине жадности: вот, мол, заплатил, теперь ни за что не откажусь от экскурсии. Нет, тут было другое чувство: долг. Все делают, а я что? Я не хуже. Я тоже смогу.

Если бы вдруг объявили: товарищи, у нас сломался автобус, нужно дотолкать его до ближайшего города, семьдесят километров — люди безропотно вышли бы и дотолкали.

Если бы добавили: тут на дорогу иногда выбегают крупные крокодилы, поэтому нужно зажечь факелы и в случае появления хищников отпугивать их, так бы и сделали: дед бы взял факел, бабушка взяла бы, молодая мать взяла бы, и молодой отец.

Берегись, крокодил — русские идут.

…Спали мы часов пять. Гостиничные номера были холодные.

Характерно, что до пяти утра во дворе грохотала русская дискотека: то есть наши путешественники после всех этих горных рек и прогулок по джунглям отправились плясать. Хоть согреться.

Следующие сутки были не менее насыщены, пересказывать события, вместившие в них, уже нет смысла.

Дождь кончился только к вечеру второго дня.

Мы ехали домой (по своим гостиницам), преисполненные впечатлений.

Гид, довольный нами (а ведь могли и убить — но не сказали ни ­слова), ­включил русским туристам сериал, какой-то чудовищный, российский, народный, про тёщ.

Обычно при виде таких сериалов я начинаю физически страдать и глубоко презирать людей.

Но тут случилось обратное: дорогие соотечественники смеялись, и я любовался на них.

«Милые мои, — думал, — родные. Внуки и правнуки великих солдат и победителей. Отцы и матери будущих солдат и победителей. Смотрите что хотите, я люблю вас».

Уже на выходе из автобуса спросил у гида: а возможно ли представить в такой экскурсии группу из Франции или, скажем, Швеции? Их вы набираете в такие увеселительные поездки?

Гид расширил глаза: «Нет! — сказал он, — нет. Только русских! Только русские».

Может быть, он хотел сделать мне приятное, не знаю. Но этот финал я не придумал: было бы слишком банально.

Мне так сказали — я это услышал; и мы пошли отсыпаться, отогреваться и отъедаться.

Дети наши остались довольны. Они вообще не очень понимают, как можно быть недовольными, когда они вместе и родители рядом.

Захар Прилепин